Вот и все.
Потом она их всех бросит.
Она пожала плечами.
— Это наименее худший вариант из дюжины ужасных. Вы можете пойти своим путем.
Шей и Хулио обменялись взглядами.
— Моя тетя живет в Нейплс, — заметила Шей. — Мама, слава богу, сейчас в Таллахасси. С ней все будет в порядке, покуда я до нее не доберусь. Так что мне подходит.
Хулио покачал головой, его глаза потемнели от беспокойства.
— Моя жена, Йоселин, сейчас в Уэст-Палм-Бич, навещает свою сестру. Я останусь с вами до аэропорта Майами, а потом отправлюсь на север.
— Фантастика, — протянул Логан низким голосом. — Мы все на одной волне. Так что давайте отправимся в путь.
Шей обхватила себя руками и задрожала, несмотря на жару.
— Там ведь безопасно?
— Нигде не безопасно.
Мир никогда не был безопасным местом, только не для таких, как Дакота. Шей с ее шикарным образованием в колледже, красивой одеждой и спокойной жизнью не имела ни малейшего представления о том, что такое настоящий мир. Ни тогда, ни сейчас.
Дакота подавила вспышку гнева и обиды. Ей не нравилось быть такой — ревнивой и мелочной.
Она подошла к разбитому дверному проему кинотеатра и указала на магазин «Олд Нэви», находящийся в нескольких магазинах от кинотеатра, держа в руках рулон клейкой ленты, которую Шей принесла из подсобки для сотрудников утром.
— Нам нужно полностью одеться. Отчасти одежда поможет. От гамма-излучения, конечно, не защитит, но от бета- и альфа-частиц вполне.
Она быстро подсчитала в уме.
— По моим прикидкам, за последние сорок восемь часов в кинотеатре мы подверглись облучению в половину грея, или пятьдесят рад. Если проявить осторожность и предположить, что эта зона изначально подверглась воздействию радиоактивных осадков в тысячу бэр, то сейчас мы все еще подвергаемся воздействию десяти бэр в час.
— Значит у нас меньше пяти часов, чтобы выбраться из зоны заражения, прежде чем мы рискуем получить острый лучевой синдром, — подвел итог Логан.
— Мы можем это сделать, — с энтузиазмом отозвалась Шей. — Каждое утро я хожу пешком, упражняясь. Я могу пройти четыре мили за час. Это должно быть легко.
— Легкость не самое подходящее слово. — Дакота замешкалась в неровном дверном проеме, и в ее животе шевельнулся страх.
Почти две мили разрушенного города отделяли ее от Иден.
Какие ужасы ждали их там? Справится ли она с этой задачей?
Она должна. У нее нет выбора.
Логан прошел мимо нее.
— Ну что, отправимся в путешествие? — Он постучал по своему запястью. — Не забудь запустить свой таймер.
Дакота посмотрела на часы. 12:37.
Сорок восемь часов назад взорвалась первая бомба в Вашингтоне. Сколько невообразимых страданий пришлось пережить миллионам людей за эти секунды, минуты и часы?
Она выкинула эту мысль из головы. Им нужно добраться до Иден до ночи. Закат наступал около 20:15. Оставалось меньше восьми часов, но они должны выбраться из опасной зоны задолго до этого. Нельзя терять ни секунды.
Дакота вышла на дневной свет. Влажность обрушилась на них, как и в любой другой день в Южной Флориде. Пот мгновенно выступил у нее на лбу и нижней губе и застыл под мышками.
Тучи нависли над городом густыми и темными пятнами. Мелкие частицы, похожие на песчинки или соль, покрывали все вокруг. Но с неба не падало никаких осадков.
По крайней мере, их не было видно.
Жуткая тишина окутала их, как толстое шерстяное одеяло.
Ни автомобильных двигателей, ни сигналов, ни людей. Даже пения птиц.
Ничего, кроме учащенного биения ее собственного сердца в ушах.
Все вокруг покрылось тусклой дымкой, как утром после свежевыпавшего снега.
Дакота видела снег только однажды, когда ездила с настоящими родителями на юго-запад Мичигана, ей тогда было лет пять или шесть.
Ей запомнились бои снежками и снежные ангелы, шарфы и варежки, ощущение холода, обжигающего нос и пальцы, желание сходить в туалет, но она была в зимнем комбинезоне и не могла этого сделать.
В памяти всплыл раскатистый смех отца и улыбающееся, раскрасневшееся от холода лицо матери.
Но то время безвозвратно ушло в прошлое.
Дакота отогнала это воспоминание.
Теперь единственное, что имело значение, — это выживание и спасение Иден.
Глава 34
Мэддокс
Мэддокс Кейдж верил в ад. Но до сегодняшнего дня он не знал, как этот ад должен выглядеть.
Едкий, густой, как туман, дым клубился вокруг. Пепел и мелкие песчинки сыпались с потемневшего неба, как ядовитый снег, застилая все серым покровом. Запах серы, отравлял воздух.
Почерневшие остовы сгоревших машин в беспорядке разбросало по растрескавшемуся асфальту. Пальмы, которые еще не рухнули, лишились своих листьев, их стволы почернели от огня.
Чем дальше он продвигался в центр города, тем сильнее были разрушения.
Все вокруг словно вырвали с корнем и развалили на части. Здания утратили свой облик, крыши обрушились, внутренности были выпотрошены, рухнувшие конструкции представляли собой обнаженные остовы из металла и балок.
Мэддокс хрустел ботинками по грудам мусора — куски металла, камней и стекла, обломки скрученного, деформированного пластика, обугленного дерева и измельченного в порошок бетона.
Он не мог идти напрямик, а вынужден был перелезать через небольшие горы обломков, пробираться зигзагами мимо искореженных, оплавленных металлических громадин размером с дом.
Он проходил мимо трупов — не людей, а мертвых тел. Так много погибших. Сотни. Может быть, тысячи.
Изломанные, раздавленные и обугленные тела. Покрытые пеплом и копотью фигуры, без ног и рук, раздавленные упавшими потолками, стенами и машинами.
Некоторые испарились в одно мгновение, оставив после себя лишь тени на стенах.
Многие превратились в обугленные статуи. А другие были сожжены и разрушены до неузнаваемости — они больше не напоминали людей.
Мужчина и женщина лет пятидесяти корчились и стонали на тротуаре у магазина сумок, их торсы, шеи и лица усеяли десятки осколков стекла — в момент взрыва они стояли у витрины.
Одна фигура — мужчина или женщина, он не мог определить — застыла перед ним, ее нога ниже колена была разорвана и раздроблена.
Мэддокса переполняла благодарность. Синяки и ушибы покрывали его тело, но он жив и почти невредим. Руки и ноги все еще оставались при нем. Он может выбраться из этих развалин на своих двоих.
Бог благословил его. Мэддокс это точно знал.
Выжившие пробирались мимо него, почти нечеловеческие существа, обезображенные ожогами, пробитые стеклянными и металлическими копьями. Сначала несколько, потом дюжина, затем их поток увеличился.
В нескольких десятках ярдов вверх по улице из пелены пепла и дыма показалась синяя вывеска Северного медицинского центра Майами.
Улица кишела сотнями раненых, все они взывали о помощи, об исцелении, о спасении, которое никак
