Черт, нужно было не футболку с джинсами надевать, а что-то соблазнительное, наверное.
— И тебе все равно, если на меня будет смотреть какой-то извращенец? — изогнулась, и сняла футболку.
Да! Его взгляд, черт возьми! Он стоит даже позора, если нас застукают! То, как Андрей смотрит на мою грудь, не скрытую, а наоборот, выставленную напоказ этим жутким бельем.
— Ты же со мной. И так будет всегда, Лиза, — он резко притиснул меня к своему торсу, заставил выгнуться в талии, и накрыл ртом грудь.
Поцелуй жесткий, чувствую, как мокнет прозрачная ткань лифа под губами Андрея. Соски призывно встают, а в теле… в теле дрожь. Чувственная, заставляющая сходить с ума, и желать большего — всего, чего может мне дать Андрей.
— Только попробуй еще с кем-то связаться, кудрявая. Убью, поняла? — рыкнул он, и прикусил сосок в наказание.
— Ай! Больно, — зашипела, и… застонала.
Больно, и офигенно хорошо. И Андрей это понял — снова накрыл грудь влажным, нежным поцелуем, и прикусил, отнюдь не легонько, а очень даже ощутимо. Острое чувство — боль простреливает, а за ней приходит волна наслаждения. От его языка, от того, что грудь влажная, от его губ и зубов.
От того, что я промежностью чувствую его эрекцию.
Потерлась об его бедра, пытаясь чуть притушить пожар между ног, и поплатилась за это.
— Все, Лизка, — Андрей скинул меня с себя, и взялся за мои джинсы, — прелюдию я тебе дома устрою. А сейчас трахну. Возражения?
— Никаких, — приподняла попу с сидения, дрожащими руками помогая Андрею расправиться с моей одеждой.
Андрей расстегнул на себе джинсы, и притянул меня к себе.
— А ты не хочешь полностью раздеться, м?
Я потерлась об него грудью, и застонала — до того это остро. Обожаю! Просто обожаю!
— Мне достаточно того, что ты голенькая, — Андрей обхватил мои ягодицы.
Сжал их в ладонях, и качнул меня на своих бедрах.
— Эгоист! — прошептала я, не в силах прекратить двигаться.
Трусь об него как кошка под валерьянкой. Грудь ноет, побаливает. Себя я ласкаю, или Андрея, пока безостановочно вжимаюсь в его торс? Но это хоть немного помогает притушить пожар.
Мы оба смакуем момент. За стеклами автомобиля ни разу не красиво — заброшенная заправка. Еще и подростки с вандалами потрудились — все в граффити и матерных надписях. В такие места, думаю, маньяки и привозят своих жертв — что-то из американского фильма ужасов.
А мне плевать.
Андрей тяжело дышит, наслаждается тем, как я изгибаюсь, прогибаюсь в пояснице. Между ног стыдно-мокро, но никто из нас не может прекратить. Исполняю танец змеи на его эрекции, и схожу с ума от выражения лица Андрея — на нём и мука, и кайф.
— Как тебе комплектик? — тихо спросила.
Прикусила мочку его уха, и лизнула влажно. Андрей дернулся подо мной жестко, подкинул на бедрах, и я простонала ему в ухо его же имя:
— Андре-е-ей… давай уже!
— Уверена? — спросил этот мерзавец.
Я бы ответила ему. Но именно в этот момент Андрей просунул между нашими телами ладонь, нашел пальцами клитор, и сжал его.
— Ты для меня такая влажная и горячая? — чувствую, как его пальцы скользят по складочкам, задевают клитор.
Обводят его, сжимают, легонько бьют. И снова скользят.
Мучают.
— Для меня, Лизка? — прохрипел Андрей.
— Нет. Для Вика, — лизнула его солоноватую шею, и жадно куснула.
— Убью!
— Сначала трахни, а потом убивай.
— Трахну, — пообещал Булатов, и скользнул в меня сразу двумя пальцами. — Сожми их… сожми…
Всхлипнула, напрягла мышцы, и плотно сжалась вокруг его пальцев. Дьявол, хорошо-то как! Вот только, кажется, после нас сидения нужно будет в химчистке отстирывать, а это только начало.
— Двигайся, — протолкнул пальцы глубже в меня.
Подала бедрами им навстречу. В теле мелкая дрожь, она внутри меня. Андрей помнит, что нужно моему телу, как мне нравится, где именно лучше массировать, растягивать… как приготовить меня к дальнейшему.
Но я уже готова. Давно готова.
— Ты обещал без прелюдий, Булатов. Доставай уже свой член!
Я думала, Андрей продолжит надо мной издеваться, станет действовать медленнее, но… буквально за секунду пальцы из меня исчезли, и их место занял твердый, горячий член.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На полную длину вошел. Резко. Не была бы я такой влажной, заорала бы от боли. А сейчас… сейчас я настолько горю, возбуждение языками пламени танцует во всем теле, и я только всхлипнула от жесткого проникновения.
И от приятной, такой нужной наполненности.
— Резинок нет, Лиз. Я аккуратно, — пообещал Андрей.
Хотела возмутиться — помню я эти обещания Андрея, которые он не особо выполнял. По поводу аккуратности. Кончать он эгоистично любил в меня, но всегда уверял, что нечаянно это, и больше не повторится.
— Ты… — начала я, но Андрей прервал меня.
Пальцы, что еще пару секунд назад были во мне, оказались у меня во рту. На них влага, мой вкус, и это так… так чертовски порочно, что я не смогла прикусить их, как хотела. Сжала их во рту, и начала жадно облизывать под голодным, абсолютно маньячным взглядом Андрея.
У него буквально крышу сорвало. И я успела поймать ускользающим от похоти сознанием — и в этот раз он не будет аккуратным, кончит в меня.
А затем вообще все мысли исчезли. Осталась лишь чувственность, яркие, животные ощущения.
Движения.
Быстрые. Андрей снизу, но руководит, как всегда, он. Подбивает меня членом, подкидывает на бедрах, и тут же опускает, надавливая рукой на бедра. Движения сразу быстрые, рваные, я будто на отбойный молоток насажена.
На охренительно классный отбойный молоток.
Чувствую каждый сантиметр желанной длины, вторгающейся в мою влажную плоть. Каждую венку. И легкий изгиб у головки, по которому я просто с ума схожу.
— Моя горячая девочка… трахать тебя, и трахать, — хрипло прошептал Андрей, подкидывая меня на бедрах. — Ты для этого и создана. Чтобы я тебя трахал.
Прикусила его пальцы почти до крови, и Андрей убрал руку от моего рта, вернув ее на талию.
— А я думала, что создана для любви, — простонала я, и изо всех сил сжала его член внутри.
Андрей прикрыл глаза, прорычал нечто невнятное, и буквально осатанел. Стал грубее, до синяков, до сладкой боли сжал мои бедра ладонями, и началось безумие.
Игры закончились, не успев начаться.
— Я трахаю тебя. И люблю, — Андрей прогнул меня в пояснице, и впился болезненным, мокрым поцелуем в мою грудь.
Движения стали еще быстрее. Жестче. Он буквально прошивает меня снизу, кажется, что на всю длину, и все тело отныне — эрогенная зона. В салоне слышно наше хриплое дыхание, влажные, пошлые шлепки, и мои стоны.
Они превратились в крики. Внутри будто плотоядный цветок разрастается — жадный и голодный, приносящий боль, нетерпение и дикое удовольствие на грани потери сознания. Я очень хочу кончить. Я дрожу. Насаживаюсь на таранящий меня член, и кричу, всхлипываю, подставляюсь губам Андрея.
Мы оба мокрые от пота. Пахнет сексом. И мы оба на грани.
Андрей хрипит, насаживает меня эгоистично, грубовато. Долбит, мучимый тем же желанием, что и я — достичь пика. Мое тело пронзает ток, по венам жидкий огонь льется, все больше концентрируя жар внизу живота, и я то ли оживаю, то ли умираю.
А затем кричу от экстаза, от эйфории, переполнившей меня, превратившей каждый миллиметр тела в оголенный нерв наслаждения. Сокращаюсь вокруг продолжившего насаживать меня члена, и Андрей тоже достигает пика, сдавленно стонет, и совершает последние, наиболее глубокие движения.
А затем замирает во мне.
Дышит хрипло, очень шумно. Он мокрый от пота.
— Опять в меня, Андрей, — прошептала утомленно и счастливо. — Не держишь ты слово.
Слизнула соленые капельки пота с его шеи. Двигаться не хочется, вставать с него тоже, как и выпускать из себя.
— Только в этом не держу слово. Прости, кудрявая, снова облажался. Но, может, и к лучшему. Давай мелкого заведем?
— Я еще кольцо от тебя не получила, одни обещания. Так что никаких мелких, — потерлась об его колючий подбородок щекой.
