Максим помолчал, потом тихо спросил.
– Мне уйти?
Если бы он мог видеть себя, не задавал бы таких вопросов. Он был настолько бледным, что больше напоминал привидение.
– Я еще не окончательно озверела, – я провела ладонью по его волосам и встала с постели – Принести тебе что-нибудь обезболивающее? Выпьешь?
Он молча кивнул. Я принесла ему имеющийся у меня в наличии нурофен и принялась стелить раскладушку. «Наверное, стоит ее выкупить у нашей вахтерши», – мелькнула мысль, когда я, наконец, улеглась на свое скрипучее неудобное ложе и закрыла глаза. Заснуть было трудно, но я старалась. Когда мои титанические попытки почти увенчались успехом, в комнате вдруг послышались тихие шаги. Сон сразу же улетучился.
– Ты спишь? – послышался голос Максима совсем близко.
Я чувствовала, как он наклонился надо мной.
– Я не сдамся, ты лучше привыкай ко мне, – прошептал мой упрямый поклонник едва слышно, прикоснулся губами к моей щеке и вернулся в свою постель.
Мне было жалко себя и хотелось плакать, а впереди была еще целая ночь гарантированной бессонницы.
Глава ХI
Утро выглядело таким же не выспавшимся и хмурым, как и я. За окном моросил мелкий противный дождик, и, если бы не по-новогоднему украшенная витрина магазина за окном, ничто бы не указывало на последнюю неделю декабря. Максим тихо спал, измученный накануне собственным героизмом. Стараясь не потревожить его сон и не выслушивать очередные наставления, как себя правильно вести с супостатами, я быстро собралась и выскользнула из дома.
– Поехали? – не утруждая себя приветствиями, спросила я Терминатора, с удовлетворением отметив, что его ночь тоже нельзя было назвать приятной. Вид у него был помятый, а двухдневная щетина на лице автоматически превращала его из Терминатора в Троглодита. Он молча отворил дверцу машины, и вскоре мы уже были возле отделения банка, в котором мой несостоявшийся жених хранил свои тайны.
Вежливый служащий провел меня к ячейке и скромно оставил наедине с «моими» сокровищами. Я повернула ключ в замке, но ничего не произошло, дверца не открывалась. Повторив свои действия еще несколько раз с тем же успехом, я испугалась. А вдруг это ключ не от этой ячейки? Не придумав ничего более рационального, я попыталась дернуть дверцу посильнее. Почувствовав каким-то шестым чувством, угрозу банковскому имуществу, служащий заглянул в комнату и вежливо посоветовал:
– Там вверху такие кнопочки. Перед тем, как повернуть ключ, наберите код.
Код? Какой еще код? Теперь меня охватила уже паника. Мало того, что меня могут убить, если я не достану эти документы. Меня могут еще и обвинить в краже, если я не вспомню этот чертов код.
Вспомню? Как я могу вспомнить то, чего никогда не знала! Может, получится что-нибудь набрать наугад? Нет, слишком длинный ряд. «Думай, девушка, думай». Как лже-Макс мог подсказать мне код? Ну, конечно! SMSка, которую я успела прочесть прежде, чем Татьяна Викторовна оглушила меня ударом по голове! В этом случае миссия становилась вполне выполнимой. Я напрягла память и…
Ясные очертания цифр услужливо выплыли из глубин моего сознания, и начали складываться в число. Дрожащими руками я набрала код и повернула ключ в замке. Щелчок – и в моих руках бумажный пакет, запечатанный сургучом. Меня так и подмывало посмотреть, что же там? Но трезвый рассудок победил. Вдруг, там совсем не те бумаги, на которые рассчитывают мои похитители? Однако выхода у меня не было, я подхватила пакет и вышла к Терминатору.
Ильдусов и Марковский встречали нас на пороге дома, как воинов из похода. Буквально выдернув у меня из рук пакет, Ильдусов зашел внутрь.
– Черт, что это? – послышался из дома его внезапно охрипший голос. В нем слышалось разочарование. Мы с Марковским поторопились в дом.
Ильдусов стоял посреди зала, его лицо было белым, антимонголоидные черные глаза округлились. Возле его ног валялся пакет, а в руках находилась… маленькая бархатная коробочка, в каких обычно дарят бижутерию. Ильдусов протянул коробочку мне.
– Открой.
Я послушалась, и вскоре из своего атласного белого ложа на меня взглянуло… обручальное колечко. Марковский ошалело посмотрел на находку, потом запрокинул голову и засмеялся. Он хохотал, всхлипывая и похрюкивая, не в состоянии остановиться. Ильдусов смотрел на своего партнера, и его лицо приобретало бордовый оттенок. Мне казалось, что с ним вот-вот случится инсульт. Меня тоже разбирал смех, и только жуткий вид Ильдусова не позволял снять нервное напряжение таким образом. Мой несостоявшийся жених снова подставил меня. Сколько еще неожиданностей подобного рода ждет впереди?
– Мне кажется, Вашему другу плохо, – обратилась я к Марковскому. Он быстро взглянул на Ильдусова и прекратил смеяться так же внезапно, как и начал.
– Сядь, – приказал он своему партнеру. Тот упал в кресло, хватая ртом воздух, и прижав руку к груди. – Успокойся. Ничего не произошло.
Ильдусов, молча, закрыл глаза и старался выровнять дыхание. Его лицо постепенно приобрело обычную желтоватую окраску.
– Мне лучше, – наконец, изрек он. Потом посмотрел на меня с недоумением.
– Тебе известно было, что в депозитной ячейке? – настороженно спросил он у меня.
– Я даже не знала о ее существовании, если Вы еще помните.
– Что нам теперь делать?
Марковский, прищурившись, задумчиво смотрел на меня. Потом спросил:
– Ты уверена, что Вовченко тебе ничего не рассказывал?
Я кивнула. К чему этот вопрос?
– Скажи, а враги у него были?
– Вы имеете в виду, кроме Вас?
– Не зли меня, для этого ты выбрала не очень удачное время.
– Я не пытаюсь вас злить. Просто не понимаю. Вы так хорошо были осведомлены обо всем, что касалось Вовченко, а сейчас спрашиваете, не было ли у него врагов? Да он женился на Светке, только чтобы от вас скрыться. Во всяком случае, я так думала. Я, может, вообще не понимаю, почему Вы бросились его искать только сейчас, если у него были документы, которые так важны для вас, что господин Ильдусов едва не оказался сейчас в больнице! Если хотите знать, мне уже надоело, что за все его грехи расплачиваюсь я, хотя повторяю, не была его невестой.
Я играла с ними интуитивно. Мне нужна была информация, а получить ее можно было, только хорошо поторговавшись. Марковский внимательно прослушал мою возмущенную тираду, а затем примирительно сказал:
– Давай договоримся. Я помогаю тебе, ты нам. Начнем с того, что мы не знали о существовании этих документов у него.
«Ага, они думали, что Вовченко оригиналы документов уничтожил» – пронеслось в моей голове, но я промолчала – «поэтому они его и не искали».
– … Несколько недель назад мне пришло письмо. В нем нам доходчиво объясняли, что оригинал существует и находится у Вовченко.
Значит, в нашем офисном центре у них не было осведомителей. Именно этот вопрос первоначально интересовал меня. Но кто так ненавидел Вовченко?
– Может, кто-то просто хотел ему насолить, и ничего у него не было?
– Мы бы поверили в это, если бы к письму не прилагалась ксерокопия документа.
– Вас шантажировали?
– Нет. И это было довольно странно. Зачем сообщать о наличии компромата, если не предъявляются требования?
– Но Вы искали Вовченко?
– Нам нужны были эти документы. Однако к тому времени, когда мы, наконец, его нашли, он был уже мертв. Кроме того, мы узнали, что в день гибели твоего бывшего жениха, он встречался с нашим оппонентом, Ниной Федоровой.
– Он не был моим женихом, – оборвала его я, потом вернулась к теме разговора.
– И Вы решили, что он отдал их Нине?
– Она самое заинтересованное лицо, и возможно, именно она убила Вовченко. Он не мог бы добровольно отдать документы человеку, который их обязательно передал бы…нашему конкуренту. Он был по уши в… Мы начали искать Федорову, но найти ее не смогли.
Марковский замолчал и задумался. Они не знали, что Нина приходила ко мне, и никаких документов лже-Макс ей не передавал.
– Почему же Вы решили, что бумаги у меня?
– Ты тоже искала Нину. Мы решили на всякий случай проверить и тебя.
– Но ничего не нашли.
– Кроме извещения из банка.
– Но сейчас Ваши подозрения развеялись? Вы верите, что я ничего не знаю?
Марковский разочарованно вздохнул и кивнул.
– Тогда отпустите нас.
Они переглянулись, и Ильдусов заговорил.
– Думаю, ты понимаешь, что тебе и твоему приятелю нужно прикусить язык ради вашего же блага.
– Обещаю.
– Погоди. Еще одно условие. Если тебе что-нибудь станет известно, или что-нибудь насторожит или удивит, звони.
Ильдусов протянул мне визитку.
– Я думала, что вы в состоянии нанять профессионального сыщика.
– В состоянии. Но ты в системе. Ты можешь узнать то, что ему недоступно.
Что я могла возразить? Оставалось только вызволить Дениса и…
– А где заложник?
– Какой заложник, – неискренне удивился Марковский. – Никаких заложников у нас нет. Мы, люди законопослушные. Никого насильно не удерживаем.
