Из докладов и донесений мы узнали, что, как только стало известно об ударе фашистских войск по 9-й армии, командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский решил для его отражения передать 9-й армии кавкорпус генерала Плиева и, кроме того, перебросить автотранспортом из Лисичанска в район Радьковских Песков 296-ю стрелковую дивизию и 3-ю отдельную танковую бригаду.
По просьбе командующего Южным фронтом главком Юго-Западного направления передал ему свой резерв — 2-й кавалерийский корпус полковника Г. А. Ковалева и приказал силами 2-го и 5-го кавалерийских корпусов, 333-й стрелковой дивизии, 12, 15 и 121-й танковых бригад, 14-й гвардейской стрелковой дивизии (резерва 57-й армии) нанести контрудар по прорвавшемуся противнику и восстановить положение.
Одновременно с этим С. К. Тимошенко решил отменить запланированное наступление главных сил двух левофланговых дивизий 38-й армии в направлении Песчаного, Большой Бабки и приказал генералу К. С. Москаленко активными действиями войск армии сковать возможно больше вражеских сил, чтобы не допустить переброски их для удара навстречу группе Клейста. Для прочного удержания за собой Изюма он распорядился 343-ю стрелковую дивизию, 92-й отдельный танковый батальон и батальон противотанковых ружей, находившиеся в резерве главкома, выдвинуть на правый берег Северского Донца, чтобы занять оборону на южных подступах к Изюму.
Генералу А. М. Городнянскому было приказано вывести из боя 23-й танковый корпус и срочно перебросить его на рубеж реки Берека к западу от слияния ее с Северским Донцом, где он должен был поступить в подчинение командующего 57-й армией. Переброску этого корпуса предлагалось закончить вечером 18 мая.[42] 23-й танковый корпус должен был принять участие в ликвидации прорвавшейся в район Барвенкова группировки противника.
Сразу же после получения тревожных сообщений маршал С. К. Тимошенко известил о сложившейся обстановке Ставку Верховного Главнокомандования и просил основательно укрепить Южный фролт резервами. Москва оперативно отреагировала на это сообщение, разрешив для укрепления правого крыла Южного фронта перебросить с ворошиловградского направления 424-ю стрелковую дивизию, и дополнительно выделила в распоряжение главкома направления из своего резерва 278-ю стрелковую дивизию, 156-ю и 168-ю танковые бригады.[43] К сожалению, прибыть эти соединения в район их будущих действий (Радьковские Пески) могли не ранее 20–23 мая.
Не успели мы 17 мая справиться с отдачей всех боевых распоряжений по принятым главкомом решениям, как начали поступать тревожные сведения из 38-й армии. Уже давно стемнело, когда меня вызвали к прямому ироводу для переговоров с генералом К. С. Москаленко. Он доложил, что недавно из одной дивизии ему доставлены важные оперативные документы, захваченные у противника, и тут же сообщил их содержание. Речь шла о том, что фашистское командование намеревалось еще 11 мая приступить к подготовке удара силами 3-й, 23-й танковых и 71-й пехотной дивизий из района Балаклеи в юго-восточном направлении на Савинку, Изюм. Срок начала этой операции назначался на 15–20 мая.
Сопоставление данных, полученных от Москаленко, с сообщением об ударе крупной танковой группировки противника на южном фасе барвенковского плацдарма приводило к логичному выводу, что враг намерен окружить наши войска, находившиеся в выступе.
При внимательной оценке обстановки, сложившейся к вечеру 17 мая, стало совершенно очевидным, что для отражения мощного неприятельского удара по 9-й армии мы на стыке двух фронтов необходимыми резервами не располагаем. Естественным было ожидать, что наступление противника с целью выхода на коммуникации 6-й в 57-й армий и армейской группы генерала Бобкина в последующие дни будет развиваться довольно высокими темпами.
Ситуация настоятельно требовала принять решительные меры, чтобы избежать назревавшей угрозы, а именно — срочно прекратить дальнейшее наступление южной ударной группировки нашего фронта на Харьков и привлечь основную массу ее сил для ликвидации совместно с Южным фронтом и резервами главкома прорвавшихся в район Барвенкова вражеских войск. К большому сожалению, мне не удалось убедить маршала С. К. Тимошенко в необходимости срочно принять это кардинальное решение.
Несмотря на все доводы, главком ограничился тем, что приказал перебросить из полосы 6-й армии генерала А. М. Городнянского дополнительно еще и 21-й танковый корпус, а вслед за ним 248-ю стрелковую дивизию. Семен Константинович полагал, что достаточно будет этих сил для восстановления положения в полосе обороны 9-й армии. При этом он подтвердил свой первоначальный приказ войскам Юго-Западного фронта о продолжении на следующий день наступления на Харьков.
В таком же плане маршал С. К. Тимошенко в разговоре в первой половине дня 18 мая информировал по телефону Верховного Главнокомандующего, заверив его в том, что нет никакой необходимости отвлекать основные силы 6-й армии и группы генерала Бобкина для отражения удара Клейста. Узнав об этом докладе главкома И. В. Сталину, я немедленно обратился за помощью к члену Военного совета. Мне тогда казалось, что Н. С. Хрущеву удастся убедить Верховного Главнокомандующего отменить ошибочное решение, принятое главкомом направления.
Однако Сталин, видимо учтя личные заверения С. К. Тимошенко в том, что и без привлечения основных сил 6-й армии и группы Бобкина он ликвидирует угрозу, создавшуюся в районе Барвенкова, отклонил сделанное предложение.
Хорошо помню, что в этот тревожный для войск Юго-Западного направления день исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский дважды звонил мне. Проявляя большое беспокойство, он с нескрываемой тревогой и волнением выяснял, каковы наши возможности для отражения наступления Клейста. Я доложил Александру Михайловичу, что мы вблизи от Барвенкова не располагаем необходимыми резервами, чтобы вводом их в действие остановить продвижение ударной группировки противника. Позднее нам стало известно, что генерал А. М. Василевский дважды вносил в Ставку предложение о немедленном прекращении наступления на Харьков и привлечении всех сил объединений генералов А. М. Городнянского, Л. В. Бобкина и К. П. Подласа для ликвидации нараставшей опасности.
18 мая кризис в полосе обороны 9-й армии продолжал обостряться. Приказ главкома — нанести совместными усилиями 2-го и 5-го кавалерийских корпусов и 14-й гвардейской стрелковой дивизии контрудар по прорвавшейся в район Барвенкова группировке противника — не был выполнен. Ко времени получения его 5-й кавалерийский корпус уже втянулся в оборонительные бои с превосходящими силами противника на широком фронте и из-за этого не было возможности сосредоточить главные силы на одном направлении, чтобы во взаимодействии со 2-м кавалерийским корпусом и 14-й гвардейской стрелковой дивизией нанести контрудар по прорвавшейся группировке противника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
