народа, и тогда когда устанавливал прослушку, даже не обратил на это внимания. Зато вот множество запахов чужих духов до сих пор витают в воздухе. А ещё запах свеч. Ненавижу этот запах. И никогда не жгу свечи.
– Ари?
– У Холтов много фото, – я разглядывал стену, сплошь увешенную фоторамками разных форм и расцветок. И что приятно удивило, так это то, что Теи на них ничуть не меньше, чем Норы. Пожалуй, моё уважение к чете Холтов только что возросло. Но выше уж точно не поднимется, потому как эти люди, пусть и любят её, однако не достаточно, раз не смогли защитить от проблем со сверстниками. И если кто-нибудь хочет поспорить со мной о том, что в таких ситуациях ничего нельзя сделать, и виноват в этом лишь жестокий, несправедливый мир, я даже разговаривать с этим жалким человеком не стану.
– Ари. О чём ты говорил с Треем? – настойчивее заговорила Тея, присев на край дивана напротив меня.
– А о чём обычно интересуются родители у нового парня своей дочери?
Тея молчала. Видимо у неё не было таких ситуаций.
– Например, о том, где и как мы познакомились, – пожал я плечами. – О том, какие у меня намерения. Ну и о том, как далеко у нас всё зашло соответственно.
На бледном лице Аритеи тут же проступил румянец. Он ей идёт.
– Я сказал, что ничего такого не было, – добавил, поднявшись с кресла. – Только…
– Только вряд ли он поверил, – закончила за меня Тея и наши глаза встретились.
– Но мы-то знаем, что это правда.
Румянец на её щеках стал ещё более заметен:
– Что… что ещё он говорил?
– Тея, – я с пониманием вздохнул и остановился напротив неё. – Я не расспрашивал Трея о том, что за неприятности были у тебя в этом городе, можешь не переживать на этот счёт. Это не относится к моей работе, так что я не стану лезть не в своё дело.
– И тебе не интересно? – Тея твёрдо смотрела на меня.
Интересно.
– Нет, – соврал. – Ты ведь всё равно не ответишь.
– Не стоило тебе их бить.
– Бить? – неуверенно улыбнулся я. – Если бы я их «бил», переломом носа дело не закончилось бы.
– Ты так в себе уверен?
Я выдержал паузу, не отводя взгляда с её блестящих серых глаз.
Чёрт. Меня с девяти лет обучали всевозможным техникам боя, разумеется, я в себе уверен.
– Думаешь, деньги решают всё в этом мире? – вдруг поинтересовалась Тея. – Думаешь, сможешь купить кого угодно?
– Что? – выдохнул я удивлённо. Вот это поворот!
– Разве не так ты решаешь проблемы? – добавила она.
Когда это я давал повод так думать?
– Нет, Тея, – мягко улыбнулся. – Для решения проблем есть много других способов.
– Например?
– Ты не хочешь говорить об этом.
Тея поднялась на ноги, оказавшись в опасной близости от меня, но я не мог и даже не хотел отходить в сторону, мне нравилось смотреть на неё вот так… вот так близко. Так она кажется ещё красивее.
– Мистер Мистер? – сомнительно сузив глаза спросила она. – Это ещё что было? Почему ты не сказал шерифу Генри свою фамилию? Ты публичная личность?
– Нет, – честно ответил, дёрнув плечами и вдыхая в себя аромат Теи: сладковатый с лёгкими нотками дождя. – Таким как я нельзя быть публичной личностью, это… скажем так, во вред моей профессии. А шериф, ну, просто я не хотел его смущать.
Глаза Теи подозрительно сузились:
– Значит ты всё-таки публичная личность.
– Публичная и состоятельная – разные понятия, Тея.
– И вот мы плавно вернулись к вопросу о деньгах.
– Это не то о чём ты должна думать, – больше не в силах контролировать свой взгляд я плавно опустил его на слегка припухшие губы Теи. Её лицо тут же напряглось, а голос превратился в полушёпот:
– И… о чём же я должна сейчас думать?
Она прикусила нижнюю губу, но вовсе не соблазнительно, а словно пытаясь спрятать её от меня, только вот на меня это произвело совершенно обратный эффект. Мне захотелось коснуться их, почувствовать их мягкость, освободить из плена и позволить вновь налиться кровью.
И я даже не пьян. Эта девушка, объект, Тея… она меня опьяняет.
Вот чёрт.
– Трей не хочет, чтобы ты возвращалась в Филадельфию – произнёс я, совершенно не ожидая того, что голос прозвучит настолько хрипло. И хорошо, что мой наушник выключен, иначе комментарий от Тима последовал бы незамедлительно.
– Я знаю, – едва слышно отозвалась Тея. Её щеки пылали, губки вновь вернкли свою полноту, а в глазах цвета серебра, лёд таял всё больше. – Я… я поговорю с ним.
– Тебя он не послушает.
– А тебя значит послушает?
– Да. Когда я скажу ему правду.
Тея напряглась. Тоненькая морщинка появилась между её бровями, а взгляд внезапно обострился. Моя рука уже рефлекторно при виде её перепуганного личика коснулась щеки, и Тея невольно вздрогнула. Она всегда вздрагивает.
Я на секунду прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на разговоре, а не на своих желаниях. Но руку не убирал – продолжал совершать то, о чём точно пожалею.
– Тея… Трей пытается тебя защитить, просто потому что не хочет лишиться ещё одной дочери. Он ошибочно считает, что рядом с ним ты будешь в безопасности, но это не так… Они – Холты, рядом с тобой будут подвержены риску.
– Но они ведь… ничего не знают? – прошептала Тея. Я видел, как неровно вздымается её грудь – ей с трудом удаётся контролировать дыхание, – как горят её щёки и суетятся зрачки в глазах.
– Нет, – ответил я, поглаживая большим пальцем нежную кожу её лица. – Я ведь не совсем идиот.
– Тогда… – она вздохнула поглубже, точно собираясь с мыслями, – тогда какую правду ты собираешься сказать Трею?
– Правду о том, что со мной ты будешь в большей безопасности, чем здесь с этими людьми. И уж тем более в этом городе. – Хотелось встряхнуть головой, чтобы привести мысли в порядок, хотелось закрыть глаза, отступить, уйти, сбежать, как последний трус, но я не мог, ведь тогда… пришлось бы оторвать взгляд от её лица. А я не хотел этого.
Я хотел большего.
Как давно у меня не было женщины? Сколько дней? Я схожу с ума? Что это за внезапно проснувшееся болезненное желание? И в первую очередь… это относится к самому обычному поцелую. С каких пор я стал фанатом поцелуев? Почему глядя на её губы так сложно держать себя в руках?
– Трей не глуп, – я с трудом вернулся к разговору и к её глазам, – он знает, что если запрёт тебя в этом городе, то
