Юэн встал и начал торопливо срывать с себя одежду. Сбросил сапоги, швырнул в сторону рубашку и брюки, даже не взглянув, куда они полетели. Мейрин неотрывно следила за каждым его движением. Отвести глаза она не могла при всем желании. Массивная, крепкая фигура Маккейба ее гипнотизировала. Шрамы — и старые, и почти свежие — создавали на коже замысловатый узор. Мощные мускулы рельефно проступали на груди и даже на животе — там, где многие мужчины с годами тяжелеют. Но только не он, не ее доблестный, закаленный в боях воин.
Мейрин перевела дух и опасливо опустила глаза к той части мужественного тела, которая доставила столько боли. И снова стало по-настоящему страшно. Такой огромный, такой жесткий, такой безжалостный… она и сама не заметила, как попыталась отползти в сторону, спрятаться.
— Не бойся, — ласково шепнул Юэн, склоняясь к ней. — Обещаю, что больше не причиню боли.
— Правда?
Он улыбнулся:
— Конечно, правда. Вот увидишь, тебе понравится.
— Правда?
— Да, девочка.
— Хорошо, — едва слышно выдохнула Мейрин.
Он поцеловал ее в губы, нежно и тепло. Сразу стало уютно, спокойно и совсем не страшно. Эта любовь оказалась приятной, мягкой, дружелюбной — совсем непохожей на ту, первую.
Поцелуи продолжались, спускаясь все ниже и ниже, — по подбородку и шее к нежной коже возле уха — туда, где бьется пульс.
— О!
Мейрин почувствовала, как супруг улыбнулся. Однако он ни на миг не прекратил путешествия, а проложил дорожку к груди. Мейрин вспомнила ощущение горячего языка на сосках и невольно прогнулась навстречу.
Юэн ничуть не удивился, и за это она была ему благодарна. Натянутое, как струна, тело уже подчинялось собственным законам. Вот властные губы сомкнулись вокруг соска, и, сама того не замечая, Мейрин запустила пальцы в густые темные волосы мужа. О Господи, что за чудо! Легкими прикосновениями Юэн принялся дразнить языком чувствительную кожу, едва не доводя этим Мейрин до беспамятства.
— Сладкая. Ах, до чего же ты сладкая! — невнятно пробормотал он.
Мейрин вздохнула. В спальне было отнюдь не жарко, однако холод больше ее не беспокоил. Широкая кровать казалась цветущим лугом, а сама она медленно таяла в теплых солнечных лучах.
Да, счастье обволакивало и лишало воли.
Продолжая ласкать ее грудь, Юэн скользнул ладонью по животу и, помедлив мгновение, проник в развилку бедер. Как только палец коснулся интимных складок, Мейрин напряглась и застыла.
— Ну-ну, милая, успокойся. Я всего лишь хочу доставить тебе удовольствие.
Юэн нашел самое чувствительное место; начал слегка поглаживать, а потом и массировать ровными круговыми движениями. Мейрин зажмурилась и уступила новым впечатлениям. Да, лэрд не ошибся: наслаждение действительно оказалось острым.
Напряжение нарастало, и с каждой секундой тело удивительным образом преображалось. Возникло ощущение шаткости, ненадежности — наверное, так чувствует себя человек, остановившийся на краю бездонной пропасти.
— Юэн!
Возглас сорвался с губ против воли, а следом сквозь туман пришло осознание: она впервые назвала мужа по имени — так, как зовут только самого близкого человека.
Губы покинули сосок. Мейрин еще крепче вцепилась в волосы супруга и только сейчас поняла, что мертвой хваткой держит его за голову. Пришлось опустить руки и сжать простыню — остаться без опоры было слишком страшно.
Юэн коснулся языком ее талии и обстоятельно провел влажную линию вниз. Мейрин вздрогнула и задышала быстрее. Язык описал дугу вокруг пупка, но не остановился, а без сомнения двинулся дальше — туда, где уже вовсю хозяйничали пальцы.
Нет, не может быть! Слишком дерзко. Неприлично!
И все же агрессия продолжалась.
И вот губы жадно, с первобытной плотской чувственностью припали к горячей влаге. Мейрин напряглась, как струна, а потом вздрогнула, словно сраженная ударом молнии.
Необходимо сейчас же сказать, чтобы прекратил, остановился! Этого нельзя делать! Надо немедленно объяснить необузданному дикарю, что прилично, а что неприлично. Но, видит Бог, на ум приходили совсем другие слова.
— Пожалуйста, не останавливайся!
— Не бойся, милая, не остановлюсь, — пробормотал Юэн, на миг приподняв голову.
Ноги Мейрин напряженно сомкнулись, и он бережно их развел.
— Расслабься.
Она старалась. Очень старалась, вот только его губы сводили с ума. А потом в ход пошел язык — горячий и смелый. Волна неописуемого наслаждения захлестнула и увлекла в открытое море. Мысли окончательно спутались, а пальцы вцепились в простыню с такой силой, что косточки побелели и утратили чувствительность.
Тело окончательно вышло из-под контроля. Ноги задрожали и ослабли, Мейрин импульсивно прогнулась и превратилась в вибрирующую от нетерпения струну.
— Вот теперь ты готова меня принять.
Голос внезапно охрип и прозвучал гортанным призывом.
Мейрин приоткрыла глаза и встретила раскаленный, почти хищный взгляд.
— Правда?
— Правда.
Супруг с поразительной легкостью поднялся, раздвинул ладонью ее бедра и устроился в развилке ног. Мейрин почувствовала неодолимую силу его желания и с готовностью раскрылась навстречу.
Юэн опустил голову и прикоснулся губами к губам. В этот раз не возникло ни сомнений, ни желания давать советы и рекомендации. Мейрин прильнула к нему жадно и властно, с готовностью растворившись в поцелуе.
— Держись за меня, — приказал он и вновь страстно приник к пылающему вожделением рту.
Она обняла супруга за плечи и прижалась, стараясь оказаться как можно ближе, слиться воедино, чтобы больше никогда в жизни не расставаться.
Прежде чем Мейрин ощутила движение, Юэн слегка… приподнялся и осторожно проник внутрь. Она тут же неосознанно пошевелилась, чтобы принять возлюбленного, и удивилась естественной простоте и очевидности ответа.
Он снова поцеловал, а потом прижался лбом ко лбу и посмотрел в глаза — так близко, что Мейрин разглядела лишь узкий изумрудный ободок вокруг черных зрачков.
— Расслабься, — повторил Юэн. — Больно уже не будет.
Она подняла бедра и прильнула. Губы снова встретились — на этот раз в деликатном, воздушном прикосновении.
— Знаю.
Да, теперь она действительно знала. Сейчас любовь оказалась совсем другой и даже отдаленно не напоминала ту, первую. Никакой спешки, никаких резких, пугающих движений. Все ее существо стремилось навстречу любимому, чтобы подарить радость и ему, и себе.
Супруг осторожно, медленно продвинулся глубже, и тело Мейрин приняло его без сомнений, с безоговорочной готовностью. Полнота ощущений удивила, однако ни страха, ни боли не возникло.
