и такая манящая.
— Истина в свободе от оков формы, смысла, морали!
Это прозвучало как освобождение. Как сброс гирь привязанных к твоим ногам. Оковы… да, я знал их вес. Правила, долг, эти бесконечные «должен»… Разве не душно в этой клетке?
— Старое сгниет!
Его багровый взгляд прожигал меня, видя все трещины в моей душе, все мои сомнения в этом прогнившем мире.
— Оно должно пасть, мой верный генерал! — Его слова звучали как утверждение. Как приговор зачитываемый смертнику.
— Только пепел дает рост новому.
Видение вспыхнуло ярче: не просто руины, а черное, плодородное поле, удобренное пеплом. Что могло вырасти там? Не знал. Но звучало… логично. Жестоко, но логично.
— Я — огонь очищения! Истинный владыка ярости, а ты так похож на меня.
Тепло его ауры, ранее угрожающее, вдруг показалось таким притягательным.
— Разрушение — единственное истинное освобождение.
Освобождение? От чего? От себя? От боли? От всей этой ноши? Идея ударила, как молот, заставляя сердце бешено колотиться. Безумие? Или… откровение?
— Я чувствую твою ярость. Ощущаю ее бесконечный голод. Встань рядом со мной и накорми ее!
Он знал. Чувствовал ту червоточину внутри, ту ненасытную пустоту, что грызла меня изнутри, даже когда пламя гнева вырывалось наружу. Но он не понимал меня. Не знал, что ненасытная пустота во мне это моя связь с миром голодных духов. Он думал, что знает меня, но все эти призывы начали меня отрезвлять, вместо того, чтобы привлечь.
— Я вижу в тебе клинок, что пронзит этот мир!
Он был прав меня действительно ковали как оружие. Даитенгу сделал из меня орудие своей воли, орудие разрушения. И в этом была жуткая правда. Я чувствовал это лезвие в своей душе. Но Тинджол был прав именно я сделал выбор. Я шел за силой и могуществом. Винить Даитенгу все равно, что винить себя самого. Первопредок лишь показал мне путь и дал таких вкусных хлебных крошек, которые я поедал с превеликим удовольствием.
— Возглавь мою Орду.
Тут же перед моими глазами возникла такая притягательная картина: неисчислимые полчища, ждущие лишь моего знака и моя рука, направляющая эту лавину стали и ярости в атаку.
— Веди ее в бой! Стань Черным Вихрем, что очистит этот мир!
Черный Вихрь… Имя звучало как предзнаменование, как судьба. Мощь, текущая через меня, неконтролируемая стихия. Но я ворон, а суть ворона это контроль. Контроль над собственной силой, чтобы не стать очередной тварью, которую надо уничтожить.
— Уничтожай все на своем пути. Людей, кланы, империи, миры и богов!
Масштаб обещанного безумия захватывал дух.
— Стань Молотом разрушения, разбивающим реальность.
Последние слова прозвучали как посвящение. Молот. Не человек, не герой. Орудие абсолютной воли. Реальность… хрупкая вещь. Разбить ее? Стать тем, кто это сделает? Мысль была чудовищна. И невероятно… соблазнительна.
— Я дам тебе мощь, перед которой померкнет твоя нынешняя сила.
Он сделал движение своим проклятым клинком. Черный Дракон Раздора замерцал яростнее, и шепот теней с его лезвия превратился в навязчивый гул. Вокруг нас, в самом воздухе, заплясали мимолетные, жуткие видения: исполинские крепости, рушащиеся как карточные домики; континенты, объятые багровым пожаром; пирамиды из бесчисленных черепов, увенчанные знаменами, на которых пылал знакомый символ — мой знак, сплетенный с его печатью. Видения были ужасны… и величественны. В них была адская красота тотального конца.
— Ты станешь Пожирателем Эпох.
Имя эхом отозвалось в пустоте внутри меня. Пожиратель Эпох. Не герой истории, а ее могильщик.
Клинок указал — не на землю, не на небо, а сквозь них. Он показал на саму ткань бытия, на бескрайние, темные просторы за гранью, готовые к завоеванию, к очищению огнем его воли. И моей? Его аура пульсировала вокруг меня, как сердце чудовища — чудовищно притягательная, обещающая немыслимую силу, и одновременно смертельно угрожающая. Она звала пасть ниц и взять предложенную власть. Стать не просто сильным, а стать силой самому.
И я стоял и слушал этот рев конца света. Смотрел на видения вселенского пожара. Чувствовал, как его обещание безграничной мощи борется в моей груди с леденящим ужасом и остатками чего-то, что когда-то называлось совестью. Мне оставалось лишь сказать да и тогда я стану чудовищно силен. Вот только оно мне надо?
Слова Стража били в меня, как кувалды по наковальне. Каждый удар — искушение, раскаленное докрасна. Но из меня уже выбили лишние шлаки, обнажив мою суть. И моя суть это мой путь. Путь к Небу. Да тернистый, да болезненный, но мой. Если я приму его силу, то рано или поздно она уничтожит всех тех кто стал для меня дороже всего на свете.
Адреналин наполнил мою кровь словно я сражался в смертельной схватке. Словно я вновь убивал оскверненного ублюдка в ночной столице или рвал на части сына Кумихо, забравшего у меня побратима. Меня затопил такой знакомый гнев — на всю грязь этого мира, на его несправедливость, на свою собственную, вечно ноющую боль. Он встретился с его ревом стража Востока, нашел в нем некую общность делающую нас столь похожими. Шепот Дракона с того проклятого клинка? Он звучал теперь внутри меня, отзываясь в самой глубокой, темной расселине души.
Обещание абсолютной силы манило. Оно было осязаемым, как жар его ауры. Представь: не нужно больше сомневаться, не нужно искать сложные пути, оправдания, высшие смыслы. Только «как». Как снести. Как раздавить. Как сжечь. Чистота действия. Освобождение от мучительного «зачем?». Легкость падения в бездну.
Вспышка и перед моими глазами возникло видение. Оно все еще висело в воздухе, мигнув пирамидой из черепов под моим знаком. Я — во главе неисчислимой Орды. Черный Вихрь. На миг — краткий, ослепительный миг — темная гордость расправила крылья в груди. Жажда власти, настоящей, безграничной, способной перекроить саму ткань бытия, ударила в виски. Мои прежние битвы, казались детскими играми перед этим размахом. И его философия… «Очищение через боль… Только пепел дает рост…» Разве не это я только что доказал? Мародеры. Я принес им «покой». Через разрушение. Через смерть. Он прав? Резонанс этой мысли был физически ощутим, как удар током.
Но вдруг, словно ледяная игла вонзилась в раскаленный мозг. Холодный луч разума звучал насмешливым карканьем. Пронзительный, безжалостный, рассекающий иллюзии вороний грай. На миг я увидел Первопредка с его спокойным взглядом медитирующего на вершине скалы, а над ним кружились души моих вороних братьев. Вот истинная сила, спокойствие и понимание своей сути.
Глупец. Он не же сделает меня острием своего копья. Я
