А я смотрел на него и думал о том, сколько же знаний хранит этот уникальный человек, который так просто сидит рядом, прикрыв глаза. Ветер, проносясь через открытые окна машины, играет с его волосами и воротником рубашки.
Наступила долгая пауза, только колеса гудели, вращаясь и приближая нас к цели, со скоростью сто двадцать километров в час.
Вот Наставник вздохнул, открыл глаза и с улыбкой повернулся ко мне, как бы приглашая к продолжению разговора. Я затараторил, пытаясь получить быстрый ответ на вопросы, которые меня очень волновали.
— Так что же, наше общество, то есть жизнь в странах, оставшихся после распада СССР, так и будет нестабильной, никаких долгосрочных программ, несоблюдение законов? — мне очень хотелось услышать слова успокоения от Учителя.
— Понимаем ли мы психологию торговца, ой, извините, бизнесмена? Его задача — прибыль, наращивание оборота, инвестиции, выплата по счетам.
А разве входит в круг его интересов подъем образовательного уровня населения, медицинское обслуживание, социальная защищенность, например, пожилых. Подумай, государство — оно как человек, у него тоже есть психология.
— Понятно, что будет… — я только плечами пожимал. Вывод был очевиден, хотя и не радостен.
— Значит, мы теперь будем жить в стране, где главная ценность — деньги? Все продается, только важна цена? — печально поинтересовался наш дорогой водитель. Мне почему–то стало его жалко.
— Только через некоторое время люди, немного насытившись такой жизнью, поймут значение истинных, глубинных ценностей и потянутся к культуре, духовному развитию. Отсюда лежит путь к вечным началам жизни, таким как семейные традиции, здоровье и порядочность. А пока, временно, все эти понятия отодвинуты на второй план. Вот так.
— В нашей–то стране с ее масштабами и инерцией, думаю, надолго отодвинутся, — пробормотал я и про себя в сердцах махнул рукой, отгоняя тяжелые мысли.
Практика 11. Выстраиваем переднюю брюшную стенку
И ведь как часто мы решаем, что ничего от нас не зависит, и отказываемся от каких–либо действий. Хорошо так сидеть на лавочке, судить — рядить обо всем и всех. И при этом палец о палец не ударить, чтобы себя самого изменить, улучшить, направить к действиям.
Вот, хоть тот же живот. Только начинаешь успокаиваться, тренировать его — он вывешивается над ремнем, жирком покрывается. А все почему? Да просто в нашем повседневном двигательном режиме мышцы пресса почти не участвуют. Они не нагружены из–за сидячего и лежачего положения тела. Даже когда мы ходим, в основном трудится спина, а не живот.
Получается — хочешь прилично выглядеть, надо постоянно «подкачивать» пресс. Это, кстати, даст вам еще и устойчивое положение внутренностей, которые на данные мышцы опираются.
По проведенным исследованиям выяснено, что наилучшим движением, развивающим мышцы животика, является следующее.
Ложимся на спину, ноги поднимаем вертикально и сгибаем в коленях под 90 градусов, так чтобы голень очутилась в горизонтальном положении. Руки — за голову. Из такого положения поднимаемся к ногам. Старайтесь тянуться грудью, а не головой и не давите на затылок руками.
Да, чуть не забыл. На животе есть еще косые мышцы. Их тоже из этой позиции прокачиваем, только в конце подъема скручиваемся боком к ногам.
Ну, теперь вы своими «кубиками» всех удивите. Да и сами себя будете уважать! Всегда Победа!
3.5. СледстВие Ведут «Чудаки»
В нашем городе открылась «Школа выживания».
Урок первый: Как «выживать» с насиженного места соседей?
Ноябрь 1993 г., Кыргызстан. Поселок Эки Елдор.
«Два именинных торта, два взгляда на жизнь»
Про плов и гостеприимство
Вечерело. Вот и наш поселок. Мы быстро проехали по безлюдной центральной улице, где я увидел среди традиционных сплошных глинобитных заборов пять довольно–таки современных двухэтажных двухподъездных дома и даже один четырехэтажный, расположенные в ряд. Позади «высотки» серебряной ракетой возвышалась водонапорная башня. Видимо, их строили те самые военные для обеспечения жизни людей, обслуживавших строительство.
Кроме этого в поселке было три достопримечательности: мечеть, рынок и бывший Дом культуры, в котором теперь располагалась администрация.
Не сбавляя скорости, мы пронеслись через поселок насквозь. Затем, свернув направо за здание мечети и проехав немного вдоль довольно высокой стены, очутились перед воротами. Наш шофер уверенно нажал звонок и, после коротких переговоров с кем–то внутри двора, широкие деревянные створы распахнулись.
Мы вышли из машины и двинулись во двор, сопровождаемые нашим улыбающимся гидом. И только мы сделали первые шаги по внутренней территории, как очутились прямо в райских кущах, никак не меньше.
Сразу за воротами в красивом порядке располагались десятки кустов роз под кронами высоких деревьев. На большом пространстве сада были даже специально устроенные маленькие зеленые полянки, к которым вели дорожки, выложенные мраморными плитами. В самом центре этой красоты, под сенью столетней чинары располагался украшенный резьбой дастархан и легкая беседка белого цвета.
Всюду по саду виднелись небольшие фонтанчики и столбики с фонарями. Эти осветительные приборы окружали также и небольшой пруд, обложенный валунами. Лампы на столбиках были необычной красивой формы, а свет их сливался в две прямые линии, которые бежали к порогу дома. Именно бежали, потому что, когда их включили, чтобы осветить нам «дорогу к порогу», фонари зажглись, но не сразу, а поочередно, как бы создался эффект бегущей дорожки.
Я с удивлением посмотрел на эту иллюминацию, а шофер, улыбнувшись, пояснил:
— Нравится? Это мой младший брат устроил. Он увлекается электроникой.
Для меня несколько неожиданным было увидеть такую картину с садом, прудом и освещением в глухом, как мне казалось, месте. «Ехали мы ехали и, наконец, приехали» от маленького поселка несколько часов еще дальше в глубь материка, где нет больших городов, предприятий, только горы, да пыльные вечерние безлюдные улицы… А здесь «…младший брат увлекается электроникой». Посмотрим, что дальше будет.
Сам хозяин вышел нам навстречу, распахнув объятья. Я увидел высокого черноволосого мужчину арабского типа с ослепительной улыбкой, такой же, как у его сына. Весь он буквально светился радушием и гостеприимством.
Хозяин с Али Бабой обменялись обычными в этих краях объятиями и приветственными фразами–вопросами про дом, дорогу, здоровье и про родных. На них тоже «традиционно» отвечают «все хорошо, спасибо», независимо от обстоятельств.
После чего настала моя очередь здороваться. Я неуклюже поприветствовал хозяина на ужасном, как мне услышалось, узбекском, хотя готовился к этому моменту добрую половину пути. Хозяин весело подошел ко мне и, сильно обхватив, стал хлопать по спине так, что от неожиданности аж дыхание перехватило.
Вместе с этим он на чистейшем русском литературном языке громко похвалил: «Вот молодец, наверное, долго учил! Порадовал, спасибо!» И, слегка приподняв меня, крепко поставил на ноги.
Мне стало очень радостно и как–то спокойно с этими людьми. Мы искренне улыбались друг другу, будто были знакомы сто лет.
Хозяин сделал шаг в сторону, как бы освобождая нам дорогу в дом, и сказал по–русски:
— Пожалуйста, проходите в дом, — затем, чуть склонившись, тут же заговорил о чем–то с Али Бабой, жестом показывая дорогу внутрь помещения. Вся наша компания, в отличном расположении духа, двинулась к дверям.
Я все никак не мог прийти в себя. По рассказам о суфиях, мне представлялся сгорбленный седовласый старик, живущий в глухом горном кишлаке или вообще в пещере. Оторвавшись от всего мирского, суетного, день и ночь он находится в состоянии медитации, лишь изредка выходя из нее, чтобы дать урок последователям или совершить чудо. Ведь именно так многим представляется суфийский мастер, местный имам, пользующийся, по слухам, таким уважением, что даже старейшины обращаются к нему за советом. Вот такие восточные сказки.
А тут — переполненный жизненными силами и чувством юмора довольно молодой мужчина, в окружении райских кущ. И еще дом в два этажа каких–то невероятных размеров. И все это хозяйство — большие комнаты и широкие коридоры, наполненные своим движением, — везде люди: женщины и мужчины, старики и дети. Все они вежливо приветствуют вас при встрече и кланяются гостю, после чего переходят к своим делам.
Пройдя пару длинных коридоров, мы вошли в большущий зал с высокими окнами, выходящими в сад. Весь пол здесь был устлан коврами в два слоя. Нижние, большие — являлись как бы неподвижным основанием, а верхние, поменьше — передвигались по мере необходимости.
