Текст будущих указов вместе с разъяснением направляющей линии германской политики по отношению к религиозным обществам на занятых восточных территориях А. Розенберг выслал рейхскомиссарам 13 мая — через 5 дней после совещания в ставке Гитлера. Основные положения этого разъяснения сводились к 4 пунктам: 1. Религиозным группам категорически воспрещалось заниматься политикой. 2. Религиозные группы должны быть разделены по признакам национальным и территориальным. При этом национальный признак должен был особо строго соблюдаться при подборе возглавления религиозных групп. Территориально же религиозные объединения не должны были выходить за границы генерал-бецирка. 3. Религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных властей. 4. Особая предосторожность рекомендовалась в отношении Русской Церкви, воплощавшей враждебную Германии национальную идею. Специально подчеркивалось: «Указ обеспечивает, с одной стороны, требуемую религиозную свободу совести, но имеет также цель препятствовать политически направленным религиозным обществам и, прежде всего, сделать невозможным влияние на занятых территориях Русской Православной Церкви как носительницы великорусской империалистической идеи»[289].
Последний пункт пересекался с точкой зрения Г. Гиммлера, указавшего в одном из писем на опасность, исходящую от Православной Церкви, которая сплачивает русских «национально». Он полагал, что поэтому ее необходимо дезорганизовать, а возможно, и вообще ликвидировать[290]. Хорошо известно также другое письмо рейхсфюрера СС Кальтенбруннеру и другим работникам РСХА от 24 октября 1944 г.: «Собственный опыт и познания последнего времени привели меня к соображениям и намерениям, с которыми я хочу вас познакомить. Речь идет об исследованиях Библии… и в связи с этим, о власовском вопросе. Дальше мои размышления коснутся всего комплекса вопросов: как мы хотим в России господствовать и замирить ее, если мы снова завоюем большие территории русской земли?.. Люди там должны иметь религию или мировоззрение. Поддерживать и снова оживлять Православную Церковь было бы неверным, так как она всегда являлась организацией национального сплочения… Нам нужно поддерживать каждую религиозную форму и секту, которая будет пацифиствующей»[291].
Выполняя указания А. Розенберга, рейхскомиссар «Украины» Э. Кох 1 июня, а рейхскомиссар «Остланда» X. Лозе 19 июня издали одинаковые указы, которые ставили все религиозные организации под постоянный контроль германской администрации. Какие-либо упоминания о свободе веры или церковной деятельности полностью отсутствовали, главное внимание уделялось порядку регистрации объединений верующих, им разрешалось заниматься лишь выполнением чисто религиозных задач. В частности, в данном акте говорилось: «§ 1.1. Религиозные общества, которые в момент вступления в силу этого указа уже существуют на занятых восточных территориях, в течение трех месяцев сообщают о себе генерал-комиссару, в районе которого находятся. 2. …Уведомление должно содержать следующие сведения: а) название, сфера деятельности, месторасположение религиозного общества, б) направление вероисповедания, в) правление, прочие имеющие право на представительство личности, круг их обязанностей и задач, г) подведомственные местные религиозные объединения… § 2.1. На создание нового религиозного общества требуется разрешение рейхскомиссара… § 3.2. Член правления религиозного общества теряет свое положение члена правления, если генерал-комиссар высказал против него возражения общеполитического характера. § 4. Религиозные общества, их центральные и местные органы, а также функционеры ограничивают свою деятельность выполнением религиозных задач. § 5.2. Религиозное общество может быть распущено рейхскомиссаром, если его деятельность не ограничивается выполнением религиозных задач или подвергает опасности общественный порядок и безопасность»[292]. Интересно, что содержание и стиль этого документа очень напоминали порядок регистрации религиозных организаций в безбожном Советском Союзе.
РМО пыталось за отсутствием закона о религиозной свободе использовать в пропагандистских целях хотя бы указы рейхскомиссаров. Эту кампанию начал сам А. Розенберг в своей речи в Риге 15 мая 1942 г. Правда, и он вынужден был признать, что «из-за этого подчеркнуто административного характера указов они не пригодны для подробного публицистического использования»[293].
Однако указы рейхскомиссаров очень мало подходили для пропагандистского использования. Хвалиться было особо нечем. И пропагандистские органы различных германских ведомств на занятой восточной территории, видя отсутствие сколько-нибудь существенного эффекта, вскоре практически перестали их использовать.
Все многомесячные усилия РМО закончились безрезультатно. Закон о религиозной свободе так и не был принят, хотя в пропагандистском плане это было бы очень выгодно для рейха. Следует отметить, что наличие такого, пусть и декларативного, закона, вероятно, несколько улучшило бы положение верующих на оккупированной территории СССР. Помешала принятию его, прежде всего, жесткая антицерковная позиция высшего нацистского руководства.
Таким образом, к лету 1942 г. направляющая линия германской церковной политики на Востоке была окончательно выработана, причем на основе мнения Партийной канцелярии, РСХА и личных указаний А. Гитлера. Всем несогласным с их подходом пришлось уступить. В дальнейшем эта линия существенно не менялась, хотя РМО и командование вермахта периодически пытались различными способами добиться ее некоторого смягчения.
Первые такие попытки относятся к осени 1942 г. — времени, когда германская армия еще добивалась крупных успехов на Восточном фронте и занимала предгорья Кавказа. В то же время на оккупированных территориях шло религиозное возрождение, разгоралось и партизанское движение, авторитет германской администрации падал, советское же правительство активно пропагандировало изменение своей церковной политики. Все эти факторы повлияли на позицию РМО. Оно с самого начала было склонно поддерживать и использовать в своих целях религиозные организации национальных меньшинств СССР, а теперь посчитало необходимым пойти в этом плане на дальнейшие уступки. Так, 27 октября 1942 г. был назначен представитель РМО при командовании группы армий А, войска которой нацеливались на занятие Кавказа. Министерство снабдило своего представителя подробными указаниями о направлении его деятельности. Был в этих указаниях и пункт о церковной политике, вполне лояльной к верующим: «В области религии проявлять полную толерантность, учитывая, что определенные религиозные течения нуждаются в поддержке с германской стороны. Обратить внимание на то, чтобы принимались во внимание существующие в вероисповеданиях, особенно в исламе, обычаи и обряды. Церковные здания снова предоставлять населению для использования»[294].
Желая документально закрепить новые представления о церковной политике, работники РМО, в частности главного отдела политики, подготовили обширный проект новых «Указаний военным организациям об обращении с конфессиональными вопросами». 24 ноября 1942 г. РМО переслало его ОКХ с просьбой опубликовать в виде приказа, причем прежние указания в соответствующей области отменялись. В проекте указывалось: «1. Исходить из того, что Германский рейх хочет принести местному населению свободу религиозной деятельности. Не чинить препятствий населению в исповедании религии и по возможности свободно передавать ему необходимые культовые сооружения. 2. Удовлетворять потребность в широкомасштабной религиозной деятельности в смысле противобольшевистской работы, с одной стороны, и в смысле религиозного самоуправления народа — с другой. Граница этой широкомасштабности находится там, где церковно-религиозное развитие соответствует нашим внутриполитическим целям. Германские задачи на Востоке по отношению к религии и Церкви не реформаторские, а исключительно политические. 3. Организаторские мероприятия в конфессиональной области допускать в местных рамках. Если они окажутся необходимыми в большом объеме (организация епархий, митрополичьих округов, экзархатов и т. п.), то в каждом отдельном случае должны осуществляться по соглашению с рейхсминистром занятых восточных территорий… 6. Чтобы сделать возможным смену духовенства, можно удовлетворять ходатайства о создании образовательных заведений, если это не переходит рамок простых семинаров. 7. Особое внимание уделять тому, чтобы конфессиональные объединения на занятых восточных территориях не стали политическим фактором, который действует против германского руководства. Всякая политическая деятельность духовенства и конфессиональных объединений воспрещается… 9. Не отдавать предпочтение той или иной группе. Это имеет особое значение в связи с универсалистскими тенденциями в Русской Православной Церкви, которая при царской системе была средством русификации других народов и действовала в соответствии с панславянскими целями. Если белорусский, украинский или кавказские народы стремятся к автокефалии их церковной жизни, то пойти им в этом навстречу… 11. Участие служащих и священников вермахта в церковной жизни населения нежелательно. Исключения составляют немецкие поселения». В проекте также говорилось о том, что германские организации могут только в очень ограниченных случаях вмешиваться в споры религиозных объединений и т. п.[295].
