- Так что спасибо, что меня защитил. Когда эти двое подвалили, я, словно на том столе оказалась, окоченела вся. Даже о ноже или газе не подумала. А ты вот спас, не растерялся. У меня так бывает иногда, что я... цепенею вся, не зная, что и делать... Спасибо.
Девушка тепло, как пригревшийся котёнок, смотрит на меня. Этот взгляд предвещает что-то, о чём я раньше не знал и что не испытывал. Я не нахожу, куда можно деть конечности и засовываю руки в карманы шорт. Мы легли спать в разных местах: она на диване, а я, постелив подаренный Славой синий бомбер, на полу.
- Спокойны ночи.
- Спокойны ночи.
Больше ничего не произошло. Хотя, не буду врать, ещё с прочитанных рыцарских романов, я считал, что прекрасная дама должна отблагодарить хотя бы поцелуем своего рыцаря-спасителя. Но Алиса как будто безразлично лежала, уставившись в потолок. Ничего не сказав, я укрылся одеялом и лёг на бомбер. Нельзя требовать невозможного. Я почти заснул, поэтому через десять минут меня потряс шёпот около самого уха:
- Если бы ты первый полез ко мне в кровать, то я бы тебе отрезала кое-что.
В ту ночь во мне родилась новая Вселенная.
***
Мы сидели в приезжей компании исламофашистов. Все они были ярыми Ингерманландцами родом откуда-то из-под Самары, но в тоже время дико котировали суры Корана. Лично мне больше нравилось сало свиньи, но сказать об этом было неудобно, потому что меня сверлили неприятные взгляды обладателей шести коротких бородок, благодаря которым лица исламофашистов напоминали загрустившие и годами небритые херы. Ещё все, как один исламофашисты были ярыми хохлотивленцами. Они хохлативлялись за Украину, доказывая нам, что если бы не проклятые монголоидные русские, то украинцы уже давно бы заселили Вселенную. Я слушал их, упиваясь одной-единственной мыслью. Всё, что я хотел - это дать прогуляться на волю их кишкам, избить их до кровавых ссадин на ботинках. А всё, что у меня было - это великий страх так поступить. Ведь террор есть только на страницах книг и в словах песен.
- Вы же понимаете, что те русские, которые не примут ислам, обречены на деградацию. Только ислам может выступить нравственной защитой от вымирания нации.
Бенито Муссолини говорил: "Больше врагов - больше чести". Теперь я знаю: "Больше врагов - больше пиздюлей". Поэтому родители отправили меня в школу на год позже, чтобы меня никто не бил. С этим еще можно было смириться, но почему мы пришли на встречу с исламофашистскими упырями только вчетвером?
Проклятая жизнь.
Я пью пиво для того, чтобы потом сделать из пустой бутылки коктейль Молотова. Это философия моей разгромленной жизни. Как-то раз мы напали на какого-то южного мужика, у которого в кошельке оказалась фотография азиатской дочки. Нашему удивлению не было предела, ведь маленькая счастливая деточка была запечатлена на фотографии в своем туземном детском садике верхом на ишаке. Я готов вам поклясться Вселенной, что видел это собственными глазами! Есть теория, что узбеки насилуют всяких старушек, потому что они очень похожи на их матерей. Интересно, такого культурного будущего хотят для русских мусульмане?
Слава как-то сказал мне:
- Будь как Васко де Гама!
- Что, я должен обогнуть Африку?
- Нет, ты должен топить корабли с исламскими паломниками, которые следуют в Мекку!
Тогда я порадовался. А теперь я сижу в окружении этих паломников, которые ненавидят мой собственный народ и считают это великим подвигом борьбы. Они жалкие неудачники, которых разберёт на косточки любой самодостаточный человек. Кроме того, я заметил, что больше всего про монголоидных русских кричат как раз обладатели черных волос и карих глаз. Мне-то было без разницы на фенотип, главное, чтобы у человека был внутренний стержень, а не стопроцентная нордическая внешность. Помню, когда-то на это сетовал Юлиус Эвола, справедливо обвиняя нацистов в том, что они были биологически зациклены на внешности, совсем не учитывая человеческий дух, и приводил в пример скандинавов.
Глядя на окружающих меня людей я понимал, что их расовую неполноценность докажет даже гречневая каша.
Грозный исламофашист с величавым славянским ником и чёрными глазами, выпив чарку водки, возносил два пальца во славу Аллаха. Теперь я знал, в каком состоянии делаются эти фотографии. Нет, я решительно не понимаю, почему больше всех кричат о неполноценности русских именно те, кто не обладает даже светлым цветом кожи? Это какая-то банальная иллюстрация примера из учебника психологии. Потом начинается спор, где меня пытаются перетащить на сторону исламистов, гитлерофапов, правых анархистов, экологистов и ещё какой-то ванны с дерьмом. Начинается он с приевшейся копрофилийной темы. Мне говорят:
- Ты только представь: в вашей России несколько миллионов мигрантов.
- Ну?
- И они каждое утро срут на твоей земле.
Это откровение пронизывает меня насквозь.
- И что?
- Получается, вся ваша Россия засрана таджикским говном, обосанна киргизами и оплевана китайцами. Получается, вы, русские живёте среди чужого кала. Вы нечистоплотны. Ты понимаешь?
Да, я понимал. Полученное знание давило мне на плечи всей своей ответственностью. Их было больше, чем нас. Поэтому нельзя было схватиться за ножи и нарисовать этим ублюдкам улыбку Джокера от уха до уха. Пожизненный срок за убийство шести говнюков? Нет, я не настолько безумен. Я настолько терпила. Когда совершенно противные мне люди начали оскорблять то, что я часто и сам поливал руганью, мне стало ясно, что кто-то из нас ошибается. И я, следуя завету Бенито Муссолини, вовсе не был ни мертвецом, ни глупцом. Стоило радикально пересмотреть заплесневевшие взгляды на жизнь. В ужаснейшем настроении Слава, я и Алиса выплеснулись на улицу.
- А где Шут?
Алиса сплюнула, и этот ее плевок был для меня также сумасшедшее ценен, как и она сама. Её слова были прекрасно злы:
- Горшок остался вместе с этими мудаками.
***
Впервые обретённая девушка сделала меня даже счастливей, чем возможная белая революция. Правда, я был болен тем эгоистичным типом счастья, которым сразу же хочется поделиться с другими, чтобы все, кто отпускал в твой адрес скабрезные шуточки, умылись завистливыми слюнями. Поэтому я решил познакомить девушку с родителями.
Когда смотришь на мир по-новому, то замечаешь тысячу изменений. Решив купить что-нибудь к чаю, мы с Алисой зашли в русский кондитерский магазин, где я когда-то, поддавшись пропаганде Славы, стал отовариваться. Каково же было моё удивление, когда за прилавком оказалась очередная чёрная харя. Та же картина повторилась и в следующем магазине.
- Да что же это такое, - пробормотал я.
Вдруг по улице, разбрызгивая подтаявший снежный сироп, пронесся визжащий лезгинкой джип. Если бы он обрызгал нас, то я бы погнался за этим чёрным катафалком с ножом, и зарезал бы там всех, в том числе и подушки безопасности. По тротуару пробежала куча цыганских детишек, которые развлекались тем, что пинали машины и с писком убегали прочь. Мне сразу вспомнилась история с кладбищем. На скамеечке рядом с моим бывшим подъездом тусовались несколько кавказцев, но Алиса излучала, как ядерный реактор, такую ненависть, что никто из них не посмел нам сказать и слова. Прежде чем зайти в подъезд я посмотрел вверх. Небо, приплывшее откуда-то с Востока, узко улыбалось и показывало смуглые щечки. Мой район изменился до неузнаваемости.
Впрочем, как и мои родители.
Знаете, я не хочу их описывать. Представьте себе две водопроводные капли, только у одной из них есть половой член. Хотя... судя по словам моего отца, и этот факт должен быть тщательно проверен. Представьте себе две серых мышки, два вырезанных из картона человечка, одуванчики, лишившиеся седой головки, два комка пыли, и вы поймёте, как выглядели мои родители.
- Понимаешь, сын, - когда речь зашла о политике, - нынешняя власть делает хоть что-то в отличие от остальных. Там же одни придурки, так, что она лучше, чем ничего.
Алиса галантно помешивает ложечкой чай.
- То есть вас устраивает, что ваш район превратился в Ашхабад?
Моя мать сказала:
- А что поделать, зато стабильность.
Отец подытожил:
- Радуйся, сын, что я смог купить тебе квартиру. Теперь тебе есть, где жить. А вы, Алиса, радуйтесь, что у вас такой обеспеченный молодой человек. А в наши времена это уже немало. Думать надо, прежде всего о себе, о своей семье.
Алиса сделала маленький глоток, отчего её зелёные глаза зажглись:
- Если каждый будет думать только о себе, мы станем окончательными эгоистами и нас, те же самые новые жители вашего района, додавят по одному. Почему вы не можете увидеть очевидного? Да вы, такое ощущение, даже и не живёте... вы мёртвые.
