Тем временем Акшай вырос в поразительно красивого и грациозного юношу. Он был общим любимцем и больше всех прочих членов семьи походил на Гададхара в юности. Он, как некогда Гададхар, был наделен прирожденной духовностью и, как тот, совсем еще молодым приехал в Дак-шинешвар, чтобы стать священнослужителем. В 1865 году он заменил Халадхари и стал совершать почитание в храме Вишну.
В 1869 году Акшая женили, а через несколько месяцев после свадьбы, находясь в доме родителей жены, он серьезно заболел. Потом он как будто поправился и возвратился к исполнению своих обязанностей в Дакшинешваре, но ненадолго – его свалила лихорадка, и он стал быстро терять силы. Рамакришна потребовал, чтобы к больному пригласили лучших докторов.
– Хотя, – добавил он, – Акшаю уже не поправиться. Хридай пришел в ужас и взмолился, чтобы Рамакришна перестал накликать беду, на что Рамакришна возразил:
– Разве я хоть что-то говорю от себя?
Конец наступил скоро. Рамакришна был у постели больного. Он сказал, чтобы племянник повторял мантру: «Ганга, Нараяна, Ом, Рама». Акшай трижды повторил мантру и умер. Хридай зарыдал, а Рамакришна пришел в экстатическое состояние и громко смеялся.
Позднее он вспоминал:
– Я тогда ничего не почувствовал. Просто был рядом и смотрел, как умирает Человек. Будто был меч в ножнах, а потом меч вынули из ножен. Меч был тем же, что и раньше, с ним ничего не произошло. А рядом валялись пустые ножны. Увидев это, я испытал большую радость, я смеялся, пел и плясал. А другие унесли тело, сожгли и вернулись обратно.
Но на другой день я вышел на веранду перед моей ком-натой – и знаете, что я почувствовал? Будто мне сердце выжимают, как мокрое полотенце. Мне было так больно за Акшая. Мать, подумал я, ведь это тело не имеет отношения даже к одежде, прикрывающей его, что ж я так терзаюсь из-за племянника? А если так больно мне, то как сильно должны страдать простые миряне? Но ведь тот, кто держится за Бога, не смеет поддаваться горю.
Акшай умер в Кутхи. После его смерти Рамакришна больше ни разу не согласился жить в этом доме.
В Колутолле, в Калькутте, был дом, где собирались вишнуиты для пения религиозных песен или слушания священных текстов. В доме было несколько мест для медитации, но одно, убранное цветами, никогда не использовалось. Называлось оно Место Чайтаньи.
Чайтанья, живший в пятнадцатом веке, был основателем одной из вишнуитских сект и признан аватарой. Вишнуиты из Колутоллы поклонялись Чайтанье и считали, что на самом деле он – в своем астральном теле – присутствует на их молитвенных собраниях. Соответственно, Место Чайтаньи они считали священным.
Однажды – это было незадолго до смерти Акшая – Рамакришну пригласили в Колутоллу, и он отправился туда в сопровождении Хридая. Они вошли, когда шло чтение Бха-гавадгиты, и сначала тихонько уселись у двери. Но неожиданно Рамакришну переполнили чувства, он бросился на Место Чайтаньи и застыл со вскинутыми руками в самадхи.
В первую минуту собравшиеся были скорее взволнованы, нежели шокированы. Им передалось экстатическое состояние Рамакришны, они скандировали имена Бога и пели гимны. Но сразу после ухода Рамакришны завязался спор: одни утверждали, что его поведение было кощунственным, другие не соглашались и защищали Рамакришну. Когда стало ясно, что к согласию не удается прийти, решено было обратиться к известнейшему своей святой жизнью вишнуиту по имени Бхагаван Дас Бабаджи. Бхагаван Дас был страшно рассержен случившимся и потребовал, чтобы верующие приняли меры и оградили молитвенный дом от подобных вещей. Естественно, Рамакришна ничего этого не знал.
В 1870 году Матхур, Рамакришна и Хридай отправились по реке в Надию, на место рождения Чайтаньи. По пути они остановились в Кальне, неподалеку от Бурдвана, где и жил Бхагаван Дас. Пока Матхур подыскивал для них пристанище, Рамакришна с Хридаем пошли навестить Бхагавана Даса.
Перед его жилищем Рамакришна внезапно ощутил сильную застенчивость и попросил Хридая пройти вперед. Когда Хридай входил в комнату, в которой находился Бхагаван Дас, он услышал слова:
– Мне кажется, к дому приблизилась великая душа… С этими словами он стал внимательно всматриваться в собравшихся вокруг него. На Хридая он взглянул лишь мельком и, видимо сразу поняв, что великая душа не он, продолжил разговор о каком-то садху, который что-то сделал не так. Бхагаван Дас с негодованием заявил, что лично отнимет четки у этого садху и изгонит его из вишнуитскои общины. Во время этой филиппики и вошел Рамакришна, плотно закутанный в накидку, прикрывавшую даже лицо. Он почтительно поклонился Бхагавану Дасу и скромно сел среди других посетителей.
– Мой дядя, – представил его Хридай, – он забывает себя во имя Бога. Он уже давно такой. Он пришел поклониться вам.
Бхагаван Дас отвлекся от злополучного садху и вежливо поинтересовался, откуда пришли Рамакришна с Хридаем. Хридай еще раньше заметил, что Бхагаван Дас перебирает четки, и теперь спросил:
– Для чего вам четки, раз вы уже достигли озарения? Для вас ведь они уже необязательны.
На что Бхагаван Дас ответил:
– Это верно, и мне самому больше не нужны эти упражнения. Но мне приходится перебирать четки, чтобы подавать пример другим. Они делают все, что делаю я. Если я заброшу четки, они собьются с пути.
Рамакришне было больно слышать эти напыщенные речи от человека святой жизни, каким слыл Бхагаван Дас. С точки зрения Рамакришны, местоимение «я» могло только означать «я – слуга Бога», а «я это сделал» – «сделал, как Его орудие». Вот почему Рамакришна возмущенно поднялся на ноги и бросил в лицо Бхагавану Дасу:
– Ты так высоко ценишь себя – даже теперь? Ты думаешь, это ты учишь людей? Ты думаешь, это ты изгонишь того человека из общины? Ты думаешь, это ты решаешь, перебирать тебе четки или бросить? А кто сделал тебя учителем людей? И ты думаешь, будто мог бы учить мир, если бы Тот, кто мир сотворил, не позволил тебе это?
Слова Рамакришны постепенно приобретали ритм боговдохновенной речи. Его укоры не были обращены против Бхагавана Даса – он говорил со всем человечеством. Накидка свалилась с его плеч на пол, свалилась и набедренная повязка – он стоял совершенно обнаженный, и лицо его светилось странным светом.
Уже много лет никто не говорил так с Бхагаваном Дасом – он привык к почтительности и смирению окружающих. Но в то же время Бхагаван Дас не был обыкновенным человеком, и в словах Рамакришны он распознал истину и воспринял их без обиды или уязвленной гордости. Он знал, что все, что делается на свете, делается Богом, и только им одним, он был благодарен Рамакришне за напоминание. Теперь они хотели остаться вдвоем, чтобы поговорить друг с другом. Скоро их настроение сделалось экстатическим. Когда Бхагаван Дас понял, что именно Рамакришна стал ногами на Место Чайтаньи, он смиренно просил прощения за вспышку гнева, говорил, что неправильно понял смысл поступка Рамакришны.
Они расстались нежно и любовно.
Во время пребывания в Надие Рамакришна обнаружил еще один аспект духовного прозрения. В самом городе он почти не испытывал религиозных чувств, но когда очутился в лодке на реке, увидел двух мальчиков, чьи тела «блестели как расплавленное золото». Мальчики радостно бросились ему навстречу и слились с его собственным телом. Рамакришна узнал в мальчиках самого Чайтанью и его ближайшего друга и последователя Нитьянанду. Рамакришна истолковал свое видение как знак того, что подлинное место рождения Чайтаньи в древнем городе Надия впоследствии оказалось под речным дном, – поэтому в нынешнем городе он не испытал никаких чувств.
Говорят, это позднее подтвердилось исследованиями и стало общепризнанным историческим фактом.
В июле 1871 года Матхур заразился тифом и умер после недолгой болезни. Рамакришны не было у его смертного одра, однако Сарадананда полагает, что, оставаясь у себя в комнате, Рамакришна направил свое тонкое тело к Матху-ру, чтобы помочь тому пройти через смертный опыт. В пять часов того дня Рамакришна вышел из своей комнаты и объявил:
– Душа Матхура поднялась до сферы Матери. Именно в пять Матхур скончался у себя дома в Калькутте. А спустя какое-то время один из друзей Матхура спросил Рамакришну:
– Что же сталось с Матхуром после его кончины? Ведь ему наверняка больше не придется рождаться на свет, верно?
Рамакришна не дал позитивного ответа на этот вопрос. Он сказал:
– Возможно, он снова родился царем. В нем сохранялось желание удовольствий.
После чего быстро сменил тему разговора.
12. САРАДА И ЧАНДРА
Сарада-деви после приезда мужа в Камарпукур в 1867 году больше с ним не виделась. Тогда она возвратилась в родную деревню, в Джайрамбати, где и жила себе в отчем доме. Сарада выросла, теперь это была тихая, задумчивая молодая женщина, тщательно исполнявшая домашние обязанности, живо сочувствовавшая бедам соседей, всегда готовая помочь. Те, кто хорошо ее знал, любили Сараду, хотя особенно не обращали на нее внимания, – жизнь, проживаемая без эгоизма, часто представляется окружающим сравнительно легкой, а потому довольно неинтересной. Едва ли кто из родственников и друзей Сарады отдавал себе отчет в том, что рядом с ними формируется святая душа.
