20 марта главком С. С. Каменев предложил Ленину «ввиду важности польского фронта и ввиду серьезности предстоящих здесь операций… к моменту решительных операций переместить на Западный фронт командующего ныне Кавказским фронтом Тухачевского, умело и решительно проведшего последние операции по разгрому армий Деникина». Репутация Михаила Николаевича как полководца была уже столь высока, что считалось необходимым назначить его командующим самым важным фронтом.
В роли противника Тухачевского на этот раз выступал маршал Юзеф Пилсудский, у которого был гораздо более значительный, чем у 27-летнего командующего Западным фронтом, опыт участия в Первой мировой войне. Маршал был вдвое старше — к моменту сражения под Варшавой ему исполнилось 53 года. В Первую мировую Пилсудский был на генеральских должностях — командовал им же сформированной 1-й бригадой польских легионов в австрийской армии, затем был военным министром созданного Германией и Австро-Венгрией Королевства Польского, до того как в 1917 году был заключен немцами в Магдебургскую тюрьму, после того как отказался разрешить польским солдатам принести присягу германскому кайзеру. То, что Пилсудский был опытнее Тухачевского в руководстве большими массами людей в условиях более «правильной», чем Гражданская, Первой мировой войны, сильно помогло ему в ходе советско-польской войны, которая во многих отношениях (наличие линий окопов и заграждений, сравнительно высокая плотность войск и артиллерии, наконец, столкновение между собой двух национальных армий) была всё-таки ближе к сражениям 1914–1918 годов, чем к боевой практике Гражданской войны в России. Победа на Висле стала подлинным «звездным часом» «начальника Польского государства» и помогла ему утвердить свою диктатуру в Польше шесть лет спустя. Как знать, если бы победу тогда одержал Тухачевский, не изменила ли бы она его судьбу, не сделала ли бы в будущем настоящим «советским Бонапартом»?
25 апреля началось польское наступление на Украине, а 28-го был утвержден предложенный Тухачевским план разгрома поляков. 29-го Михаил Николаевич вступил в Смоленске в командование войсками Западного фронта. Своей свояченице Лидии Норд Тухачевский будто бы говорил, что время Гражданской войны было для него тяжелым испытанием, поскольку «воевать приходилось против своих». А вот на польском фронте, заявил Тухачевский, он «почувствовал себя как рыба в воде», поскольку здесь уже пришлось воевать не против русских людей с другими кокардами, а против внешнего, иноземного врага. Сходные чувства испытали тысячи русских офицеров и генералов, в том числе А. А. Брусилов, выразившие готовность под влиянием патриотических чувств вступить в ряды Красной армии для борьбы с поляками.
7 мая армии Пилсудского и Петлюры захватили Киев и на широком фронте вышли к Днепру, заняв плацдармы на его восточном берегу. Чтобы помочь советскому Юго-Западному фронту, Тухачевский, не ожидая сосредоточения всех сил, начал 14 мая наступление на Свенцяны, Молодечно и Борисов и занял эти города. 22 мая, в самый разгар операции, он был удостоен высокой чести. Вместе с С. С. Каменевым и А. И. Егоровым Тухачевского без окончания академии причислили к Генеральному штабу. Этот акт знаменовал признание полководческого искусства командующего Западным фронтом. В изданном по этому поводу приказе Реввоенсовета Республики необычное решение мотивировалось следующим образом: «М. Н. Тухачевский вступил в Красную Армию и, обладая природными военными способностями, продолжал непрерывно расширять свои теоретические познания в военном деле. Приобретая с каждым днем новые теоретические познания в военном деле, М. Н. Тухачевский искусно проводил задуманные операции и отлично руководил войсками как в составе армии, так и командуя армиями фронтов Республики, и дал Советской республике блестящие победы над ее врагами на Восточном и Кавказском фронтах».
Однако на этот раз до победы, тем более блестящей, было еще далеко. Не помогли Тухачевскому и добываемые бессонными ночами из чтения трудов классиков «новые теоретические познания в военном деле». Причисление к Генштабу, можно сказать, «сглазило» успех в Белоруссии. Польские войска 30 мая контратаковали и с помощью подошедших резервов восстановили положение. Только 15-я армия А. И. Корка смогла удержать небольшой плацдарм в районе Полоцка. Резервов у Тухачевского не оказалось. Он вложил все силы в первый удар, рассчитывая резервы создать позднее, из новых дивизий, перебрасываемых с Кавказского и Восточного фронтов от Петрограда и внутренних округов. Но эти дивизии опоздали к началу польского контрнаступления. Тем временем под Киевом Первая конная армия Буденного, перешедшая в наступление в один день с началом польского контрудара в Белоруссии, прорвала фронт и 8 июня перерезала пути снабжения киевской группировке поляков. Польские войска стали поспешно отступать от Днепра. Пилсудский, рассчитывая, что армии Тухачевского еще не оправились от понесенного поражения, перебросил несколько дивизий из Белоруссии для борьбы с конницей Буденного, разбить которую считал не таким уж трудным делом. Расчеты маршала строились на опыте Первой мировой войны, когда кавалерия показала полную беспомощность в условиях позиционной войны, сплошной линии фронта, окопов полного профиля, проволочных заграждений и насыщения войск артиллерией и пулеметами. Однако в советско-польской войне была совсем другая плотность войск и особенно огневых средств. Не было и сплошных линий окопов, в большинстве случаев отсутствовала колючая проволока — страшный враг кавалерии.
Первую конную полякам разбить не удалось, а Тухачевский, воспользовавшись ослаблением польских сил перед Западным фронтом и получив значительные подкрепления, в том числе 3-й конный корпус Г. Д. Гая, перешел 4 июля в наступление с самыми решительными целями. Главный удар наносился на правом фланге, который должен был пройти вдоль границ Литвы и Восточной Пруссии. Несколько польских дивизий планировалось окружить в районе Германовичи—Лужки—Глубокое, тогда как основная часть противостоявших Западному фронту неприятельских войск загонялась в болотистое Полесье. В мемуарах Тухачевский утверждал: «Уже к 7 числу выяснилось с полной определенностью, что войска противника подверглись полному разгрому в районе нашего главного наступления». Главнокомандующий «подвергшихся разгрому» польских войск маршал Юзеф Пилсудский в своей книге «1920 год», написанной как ответ на «Поход за Вислу», иначе расценил результаты сражения в Белоруссии. Он подчеркнул, что «седанский замысел» Тухачевского не удался. Поляки избежали окружения и отступили без больших потерь в людях, часто не имея даже соприкосновения с советскими войсками. Зато испытали сильное моральное потрясение от того, что не удалось удержать или вернуть путем контратак достаточно укрепленные, как казалось, позиции. Над польскими генералами и солдатами тяготел опыт мировой войны, когда линии окопов, прикрытые колючей проволокой, считались почти неприступным препятствием, способным задержать продвижение неприятельских армий на многие месяцы. При этом забывали, что плотность боевых порядков и особенно артиллерии на советско-польском фронте была в несколько раз меньше, чем, скажем, на русско-германском фронте в 1915–1916 годах, и даже колючей проволоки катастрофически не хватало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
