Он не принесет в её жизнь ничего хорошего. Только боль и отчаяние. И лучше мне пресечь его рвение на корню. В конце концов, Кире больше не понадобится его защита. Её буду оберегать я!
— Мой мотив очевиден. Схож с твоим. Вот только, способы влияния и возможности у нас разные. Ты ничего не мог ей предложить, кроме той дерьмовой жизни, что привела её к тому, к чему привела. А я выведу из тупика. Выведу, если не станешь помехой. — Плохо? Возможно. Даже подло местами. Но, прежде я всегда был честным. Поступал верно. Чертов праведник! Жизнь же регулярно! На постоянной основе окунала меня в дерьмо! Возможно, единожды поступив не так, как подсказывает совесть, а так, как говорит эгоистичное сердце, я смогу доказать судьбе, что мной нельзя помыкать… В любом случае, ни за что не сдам позиции. Точно не в этот раз…
Отпустив протяжный, хриплый вздох, вояка поник. Несколько минут просто молчал, и я не торопил, давая возможность принять условия. Не обдумать, а именно принять, без вариантов. У него просто… Нет вариантов.
— Хорошо… — Чувствую, как тяжело ему даётся каждое слово. Однако, он говорит. Видимо, слова его — не просто слова. Они имеют под собой основу. — Я исчезну. Но, издали, чтобы она не знала, буду присматривать за ней, первое время. Иначе никак!
— Я и не рассчитывал, что может быть иначе. — Согласно кивнул, понимая, что и это для него слишком тяжёлый шаг.
— И, послушай… Слушай внимательно. Сейчас за ней будет слежка. Вопрос нескольких дней, когда Люций прознает, что Церера под твоей опекой. Поэтому…. Я прошу тебя её оттолкнуть. Пока все не устаканится. Вернее, пока ты все не устаканишь, раз уж считаешь, что способен на это.
От этого бреда у меня кругом голова пошла…
— Послушай ты меня! — Выпрямился, и бросил вызов взглядом. — Я понимаю, что тебе это было бы очень выгодно! Но, такой радости не доставлю. Сам разберусь, как уберечь её!
— Глупец! Речь не о тебе! И не обо мне! И не о мнимом соперничестве! Она уже выбрала тебя! Чёрт! Уже выбрала… — С глубокой тоской посмотрел мне в глаза, сжал в кулак пальцы, и со всех сил ударил гулко столешницу небольшого журнального столика, что тут же перевернулся, и, благо, не рассыпался в щепки. Потом собрался духом, перевел дыхание. Должен признать, как бы то ни было, этот человек вызывал уважение. — Дело в том, что если этот мерзкий червь, который, отнюдь и увы, не является дураком, увидит вашу привязанность — Церера со статуса твоей подзащитной перейдет в статус средства влияния на цель заказчика! В этих вопросах ты ничерта не смыслишь, но, поверь! Единственная возможность сохранить козырную масть в кармане — заставить Люция верить, что ты не возлюбленную оберегаешь, а решил сам взять под контроль наказание убийцы. Иначе никак!
Надхлебнул уже остывшее кофе. Помогает устаканить мысли. Дьявол… Ведь он, возможно, прав…
— А мальчик? Он будет лечиться за мой счёт, в моём доме. Не слишком суровая мера наказания, тебе не кажется?
— Вопросов не возникнет. Тебя в городе знают, как мецената. Естественно, что ты не позволишь погибнуть ребенку. — Невольно поражаюсь его образу мыслей… Логичен. Сосредоточен. Умен. Даже несмотря на обстоятельства, при которых сейчас здесь стоит.
— Ты же понимаешь… — Уставившись смольным взглядом, подчеркнул, намеренно расставив акценты — Чтобы обвести вокруг пальца кого-то… Нужно в первую очередь ввести в заблуждение Киру. Все мы стали свидетелями того, насколько плохая она актриса…
Нельзя не обратить внимание, каким теплом наполняется выражение его лица, когда он с таким трепетом вспоминает свою маленькую Цереру…. Его маленькую Цереру? Нет, приятель, прости… Она теперь будет моей.
Протянул руку для рукопожатия, и он нехотя вложил в неё свою громоздкую, загрубевшую ладонь.
— По рукам. Я сделаю, как ты просишь. Надеюсь, мастер Мир, мы больше не увидимся…
— Это зависит только от тебя, Евгений Сергеевич Беляев… "
— Нет, Кира. Не думай. Я помогаю, Но, ты больше мне не интересна. Ты — не Соня. Я тебя не знаю… Иди лучше к Галину, займись племянником. — Каждое слово — лезвие по сердцу. Насколько они мне чужды! Насколько хочется послать к дьяволу все настановы этого упрямого кавказца, сгрести свою огненную малышку в охапку и баюкать… баюкать…баюкать, пока с её глаз не сойдёт последняя капля печали. Слежу глазами, как в такт всхлипам, покачиваются ее волосы. Ловлю слухом каждую тональность прорвавшегося, тихого голоса, и умираю изнутри… Прости, малышка! Умоляю, прости! Все это не на долго… Однажды, я заглажу свою вину. А пока, исполню последнюю волю твоего самоотверженного мастера… Сделаю так, чтобы ты меня ненавидела.
Поддаться желанию
Церера
Миша уснул, склонив голову мне на колени, по дороге к дому Беляева. В просторном салоне автомобиля довольно тепло, а от ещё не совсем спавшей температуры тесно прижавшегося ко мне племяшки, и вовсе душно стало. Смотрю в окно… Весна в рассвете, а в душе будто все умирает. Не в сон окунается, гибнет, без пути к исцелению. Меркнет свет. Несколько раз бросила торопливый взгляд на Женю. Прошлась по контурам плеч, уловила блики на растрёпанных волосах. И даже блеклое отражение небесно голубых глаз на стекле… Такой родной и далёкий. А может, не такой и родной? Ведь он прав. Я не та, кем он меня представлял. Сама виновата… Ещё и пользуюсь его добротой, мало того, имела наглость рассчитывать на ответные чувства! Идиотка… От себя тошно. Стыдно… К черту. Отвернулась, и остаток пути провела в тишине, наблюдая, как за окном пробегают тополи…
По настоящему великолепная высотка! Небоскреб, вид из которого захватывает, наверное, границы всей столицы! Самый центр. Боюсь представить, сколько стоят апартаменты в этом здании. И тот факт, что я стою рядом с владельцем этого прохода к небу, по меньшей мере сбивает с толку. Я, несостоявшийся киллер в бегах и ее больной племянник, на попечении у выжившего объекта. Когда-то эту забавную историю будут рассказывать новичкам для примера, как Не стоит начинать карьеру в этом непригодном бизнесе…
— Пошли. — Холодно бросил, даже не разворачиваясь, Женя, и указал на большие стеклянные автоматические ворота, с приветливо улыбающимся консьержем. Мишу взял на руки один из двух телохранителей. Второй, знакомый мне не по наслышке, неспешно шел рядом, неброско изучая обстановку. Лис… Он не рад моему присутствию, что и не странно… Странно, что он не попытался всадить мне пулю в лоб сразу, как увидел! Даже не позволил себе открыто проявить антипатию… Лишь несколько раз бросил в мою сторону презрительный взгляд. В прочем, меня это не слишком цепляло. За то, что я сотворила, это было наименее безболезненным наказанием… Прошли к входу. То, как люди посматривают на Беляева, вводило в размышления. Насколько легко жить, являясь такой важной шишкой? Все взгляды — твои. Лицемерие и алчность. Ложь… Много лжи… Самой страшной из которой являлась моя собственная. И он… Держится отстраненно. Чужой для всех, и все — чужие для него…
В комфортном лифте за считанные секунды доехали на нужный этаж. Последний этаж. Пентхаус. Лихорадочно смотрюсь по сторонам, мысленно давая себе настанову не задерживаться здесь надолго. Нас приютили в царских хоромах, и задержаться дольше необходимого было бы крайне бестактно. Тем более, что мне дали понять, насколько мое присутствие обременительно. Беляев прижал магнитную карточку к двери, и она тут же щёлкнула. Открыл ее, лёгким касанием руки.
На пороге уже ожидала улыбчивая гувернантка, и любезно предложила войти.
— Евгений Сергеевич! Рада вас… — Не успела договорить. Он юркнул с прохода в коридор, а после скрылся в своем кабинете, сухо бросив задание показать все мне и проследить за комфортом Миши. — Что ж… — Благо, явно позитивно настроенная на жизнь девушка не слишком пронялась плохим настроением своего работодателя. — Тогда, дорогие гости, прошу за мной!
Помогла снять пальто и провела нас, по очереди, до обустроенной под больничные покои комнаты, а после, когда племяшку уложили, и Галин заверил, что моё присутствие пока лишнее, до гостиной с массивным и жутко приятным наощупь диваном.
