Она перевернулась на спину, сдернула одеяло с лица и глубоко вдохнула.
Вверху белел потолок. По нему ползли отсветы фар.
На ум пришли слова Джоша, так ее ранившие. Однако сейчас, спустя несколько дней, они уже не казались ей такими обидными.
А что, если он прав?
Поначалу она очень разозлилась, но время шло, и Сулис начала задумываться над тем, что он сказал.
Мужчина на скамейке, другой за столиком кафе, еще один в автобусе. Смутные, нечеткие образы, темное пальто, газета.
И наконец, тот, в музее. Сулис могла поклясться, что видела его и разговаривала с ним.
Она встала с кровати, накинула халат и вышла из комнаты. В гостиной везде валялись книги Саймона. Она посмотрела на них без интереса, прошла на кухню и сыпанула хлопья в чашку. Сулис ненавидела соевое молоко — единственное, которое признавала Ханна, но безропотно налила его поверх хлопьев и села на диван.
Ханна собиралась в спешке. Вокруг валялись ее бумаги и косметика — вероятно, Ханна искала ключи. Эти двое были самой чокнутой семейкой из всех, с кем Сулис пришлось иметь дело.
Поедая хлопья, она заметила на полу, почти под диваном, уголок конверта. Перевернув конверт ногой, Сулис прочитала адрес и имя.
Миссис Элисон Уэст. Социальная служба Шеффилда.
Она заставила себя доесть хлопья, облизала ложку и только потом отставила чашку и подняла конверт.
Помедлив, Сулис встала и поднялась к себе. Она открыла окно, и в комнату ворвался холодный осенний ветер, затем села на кровать и провела пальцем под клеевым краем.
Бумага треснула.
Внутри оказался исписанный листок и заполненная анкета.
Конфиденциально. Психологический портрет.
Пожалуйста, заполните любые поля, какие сочтете нужными. Информация не подлежит разглашению. Субъект…
Дальше стояло ее имя.
Сулис сжала губы. Она знала, что им приходится заполнять подобные формы. Некоторые из ее приемных родителей порой жаловались на бумажную рутину. Эта форма походила на остальные: поведение, интересы, социальные навыки… знай ставь галочки. Бывают ли у нее кошмары, завела ли она друзей…
Но письмо — это что-то новенькое. Сулис дрожащими руками развернула листок, и чувство вины сменилось гневом.
Почерк Ханны вполне соответствовал ее темпераменту: порывистому и изменчивому.
«Дорогая Элисон, хочу добавить кое-что к нашему вчерашнему разговору по телефону, ну, ты помнишь. Не знаю, как это вышло, но кажется ее бойфренд Джош каким-то образом разузнал о прошлом Сью. В последнее время она ведет себя очень странно. Стала мрачнее обычного, на вопросы не отвечает. Все время подходит к окну, порой раз семь или восемь за вечер. Короче, делает все то, о чем ты нас предупреждала. Судя по некоторым ее репликам, Сью рассказала Джошу о Шеффилде, и возможно поэтому он ушел. Нет никаких сомнений, что они расстались. Она перестала ходить на работу, почти не ест. Это продолжается уже три дня. Откровенно говоря, я в панике».
Сулис не верила своим глазам.
Что за ерунда? Это она-то стала мрачнее обычного? Внезапно ей стало страшно: а что, если она и впрямь не сознает, что делает. Словно Сулис, которую знала она, и Сулис, которую видели остальные, — разные люди.
Стук в окно. Она обернулась. Сердце упало, но это была всего лишь галка. Птица сидела на раме открытого окна. Сулис махнула рукой, и галка вспорхнула, оставив перышко, которое закружил ветер.
«Я очень расстроилась из-за работы, мне казалось, ей полезно бывать на людях. Вряд ли они возьмут ее обратно, тем не менее я на всякий случай соврала, что Сью простудилась. На деле это больше похоже на нервный срыв. Она почти не встает с постели. Мы очень волнуемся за нее. Я понимаю, в ее возрасте отношения с парнями никогда не бывают гладкими, но, учитывая прошлое Сью, я беспокоюсь. Есть и еще кое-что… Поначалу ей очень понравился город, а чем дальше, тем меньше она стремится выходить из дома. Как ты и предупреждала, стоило ей вообразить, что убийца снова следит за ней, ее поведение изменилось. Тем не менее ручаюсь, никто из окружающих не догадывается о ее прошлом».
Сулис отложила письмо. Читать дальше расхотелось. Вообразить, что убийца следит за ней? Неужели все они — полицейские, социальные работники — всего лишь наблюдали за ней, анализировали ее поведение, расставляли галочки, но не верили ни одному ее слову?
Она подошла к окну и выглянула наружу.
Когда все пошло наперекосяк? Когда ее прекрасный город изменил ей, явив трещины на фасадах, изъяны в пропорциях? Словно проступили незаметные до сих пор дефекты, и оказалось, что чертеж изначально неверен, а мир перевернут с ног на голову.
Она отвернулась от окна, схватила письмо и быстро дочитала остальное.
«…У меня сердце разрывается, когда я гляжу на нее. Она носит все это в себе и не хочет выпустить наружу. Мы решили, что должны вместе поговорить с этим юношей, но думаю, в одиночку Саймон справится лучше. Он больше разбирается в таких вещах. Позвони мне на мобильный, как обычно.
Всегда твоя, Ханна.
P. S. Кстати, психиатр был прав насчет архитектуры».
Сулис сложила листок. Внутри нее словно что-то хрустнуло. Саймон собирался поговорить с Джошем? За ее спиной? А что там насчет архитектуры? Это она выбрала Акве Сулис, она сама, а не кто-то другой! Неужели она так легко сдастся?
Она аккуратно разорвала письмо на сотню мелких клочков и пустила по ветру. Затем оделась, заправила кровать, взяла сумку и вышла из дома. Говорите, испугана? Посмотрим, кто по-настоящему испугается, когда они вернутся, а ее не окажется.
Обойдя Круг, она прошлась по магазинам, прогулялась вдоль Королевского полумесяца, ни разу не оглянувшись. Кругом бродили толпы туристов, они без устали снимали лунный серп, его летящие очертания. Купив сэндвичей, Сулис улеглась животом в теплую траву и принялась наблюдать.
Форрест начал строительство своей мечты, храм Солнца, а кто-то — его сын или ученик — завершил. Солнце и Луна, высеченные в камне. Мечты, вросшие в ландшафт, мечты, обретшие плоть, заставлявшие людей двигаться и думать так, как и не мечталось их создателю-архитектору.
Неожиданно Сулис поняла, что тоже хочет придумывать и строить здания. Мысль наполнила ее радостью: перевернувшись на спину, она рассмеялась, глядя в голубое небо.
Почему она никогда не задумывалась об этом раньше? Мысль дремала глубоко внутри, но всегда жила в ней, с тех самых пор, как две девочки увлеченно сооружали на полу башни из красных и синих кубиков.
Мечты о будущем были словно теплая волна, захлестнувшая ее изнури. Она провалялась на траве до заката, почти не замечая туристов, птиц и юных футболистов, пока окончательно не продрогла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
