Князь вновь поднял брови и крайне выразительно посмотрел на Аркадия. Тот с недоумением пожал плечами и перевел взгляд на Караваева.
— Что же вы, Василий Ефимович, с того и надо было начинать, — сказал он с легкой усмешкой. — Надеюсь, эта новость не испортит наш аппетит до конца?
— Как сказать, как сказать. — Караваев с самым глубокомысленным видом уставился на вилку и нож, с помощью которых пытался расправиться с сочным куском ветчины. И, с видимым сожалением оставив столь полезное занятие, поднял озабоченный взгляд на князя. — Боюсь, князь, что ваши добрые намерения не найдут отклика в сердце графини. Как мне стало известно, сегодня утром люди графини потопили на озере одну лодку и две захватили. Догадываетесь, кому они принадлежат? Причем графиня приказала выпороть рыбаков, и… — Караваев вытер рот салфеткой и вновь уставил свой взор на ветчину.
— И… — насторожился князь. — Договаривайте, Василий Ефимович! Я готов к любым неприятностям.
— Я не хочу сказать, что это хуже того, что я вам уже сообщил, — Караваев негодующе фыркнул, а нож и вилка снова проигнорировали ветчину. — Графиня… Она… Словом, она велела отправить ваших рыбаков в Завидово без порток. Я их встретил на пути в ваше имение. Они пробираются через лес, поэтому, видно, еще не дошли до деревни.
Аркадий посмотрел на князя. Тот с самым невозмутимым видом слушал Караваева. Василий Ефимович с искренним негодованием живописал зрелище голоштанных, крадущихся глухой чащею рыбаков, затем перевел дыхание, чтобы еще раз сообщить князю о тех чувствах, которые переполняли его с того сладостного для его души момента, когда он узнал о мерах, предпринятых его светлостью, чтобы остановить произвол, который графиня творила в чужих угодьях.
Григорий Панюшев с большим вниманием выслушал страстный монолог соседа, но ответил совсем не так, как хотелось бы Караваеву.
— Простите, Василий Ефимович, но вы, на мой взгляд, изрядно преувеличиваете способности графини. Впрочем, на ее месте я поступил бы точно так же. Ведь она вне себя оттого, что я перекрыл дорогу. Она несет большие убытки, поэтому голые задницы моих мужичков, увы, не последнее испытание, которое нам придется пережить. Конечно, я весьма благодарен вам за оказанную поддержку, Василий Ефимович, но предупреждаю, что решающие бои еще впереди, и как бы вам не остаться внакладе. Графиня — женщина решительная. Думаю, она не преминет наказать вас за ваш опрометчивый поступок.
— Благодарю, ваша светлость, за предупреждение, — глаза Караваева сверкнули обидой, — я все обдумал, прежде чем выступить на вашей стороне. Конечно, гораздо разумнее соблюдать нейтралитет. Но графиня изрядно досадила мне. И я уже сообщил ее управляющему свое решение по поводу дороги. Знаете ли, я не привык отказываться от своих слов.
— Но как вы объясните ей свой поступок? — справился Аркадий. — Насколько я понимаю, прежде у вас не было разногласий по поводу вашего участка дороги?
— Это не играет роли! — вздернул подбородок Караваев. — Раньше дорога проходила по владениям Изместьевых, но после того, как случился оползень, люди графини без моего согласия стали ездить по моим землям.
— А разве вы не протестовали по этому поводу? — продолжал допытываться Аркадий. — Неужто терпели до сегодняшнего дня?
— По правде, у меня не было нужды спорить с графиней, — поджал губы Караваев. — Дорога проходит по неудобицам, к тому же мои люди ею почти не пользуются…
— Понятно, — протянул Аркадий, — а чем грозит графине запрет пользоваться вашим участком дороги?
Караваев пожал плечами.
— Точно сказать не могу. Главное ведь в том, что она узнает о моей поддержке князя. И поймет, что он не одинок в желании изменить положение вещей. Графиню нужно примерно наказать за ее высокомерие и заносчивость.
— Что ж вы так долго собирались с духом? — хотел съязвить Аркадий, но, заметив взгляд князя, предпочел оставить этот вопрос при себе.
Григорий Панюшев отложил в сторону салфетку и выбил пальцами дробь на столе. И это было единственным проявлением того, что князь вне себя. Голос его звучал холодно, что опять же подтверждало опасения Аркадия. Его друг не слишком обрадовался столь великодушному жесту Василия Ефимовича Караваева и тем самым укрепил подозрения Дроздовского, что князь преследует несколько иные цели, чем просто доказать свои права на дорогу, которая, честно сказать, особой роли для него не играла, так как огибала дальние границы имения.
— Простите великодушно, Василий Ефимович, — сказал Панюшев, уставившись ничего не выражающим взглядом на Караваева, — но мы с Аркадием должны покинуть вас. У нас дела, которые не терпят отлагательства. Я искренне признателен вам за поддержку, но все же просил бы вас не слишком распространяться в кругу соседей о моих трениях с графиней. Это наше личное дело и никого более не касается.
— Хорошо, хорошо, ваша светлость, — торопливо заверил его Караваев, но в его голосе звучало явное разочарование. — Я надеюсь, что ваши намерения действовать по закону послужат хорошим уроком для графини…
— Скажите, Василий Ефимович, а у графини есть явные враги среди соседей или только тайные недоброжелатели вроде вас? — не слишком вежливо перебил его Аркадий.
Караваев скорбно поджал губы. Ему явно не понравилось зачисление его в разряд тайных недоброжелателей графини. Но при ответе не стал кривить душой:
— Графиня живет замкнуто, не участвует в уездных ассамблеях, не ездит на балы, но в обществе ее прощают за то, что она жертвует большие суммы на богадельню, детский приют, земскую больницу и школу. Предводитель уездного дворянства Юрий Леонидович Нежданов благоволит к ней. Он из тех немногих соседей, с кем она здоровается и иногда обращается к нему за советом. Но в последнее время между ними словно кошка пробежала. Два года назад Нежданов овдовел, и, говорят, — Караваев снизил голос почти до шепота и обвел своих собеседников взглядом бывалого заговорщика, — говорят, что он сватался к графине, но безуспешно.
— Сколько лет этому Нежданову? — спросил быстро Аркадий и бросил взгляд на приятеля. Тот сделал глоток вина и отставил бокал в сторону. И сделал это с самым безмятежным взглядом, заставив Аркадия усомниться: неужто он все-таки ошибся и графиня действительно не интересует Григория как женщина?
— Да уже седьмой десяток на исходе, — махнул рукой Караваев в ответ, на его вопрос, — но Юрий Леонидович — очень видный и статный мужчина. Один из самых богатых и влиятельных помещиков в губернии. Раньше занимал важный пост в Северной столице, но лет двадцать уже как вышел в отставку и почти безвылазно живет в своей деревне. Ходят слухи, что он был несчастлив в первом браке. Супруга его была очень властной женщиной…
