меня шипом поперёк нагрудника. Доспех выдержал, хотя звон стоял явно на все горы, не меньше, а вот полоска здоровья просела сразу на четверть, благо Аастия тут же всё отлечила. Приземлился я совсем не там, где планировал, но хотя бы не улетел в пропасть — и то хорошо. Меня начали окружать создания, пробуя задеть «хвостами», но и мне умирать совсем не хотелось, а потому я крутился как можно активнее, нанося редкие удары кулаками по головам тварей. Бурану пришлось тяжелее, он мог только перекатами уворачиваться от попаданий шипов, зато если он по какой-нибудь твари прокатывался, та уже не вставала. Только вот создания попались удивительно ловкие и под наши атаки не попадались, то отпрыгивая, то уворачиваясь, то блокируя «хвостом». Но хоть больше двадцати трёх не вылезали, остановившись на этом количестве.
В какой-то момент я почувствовал себя примерно так же, как и во вчерашней драке с ошаманенными орками. Мне не хватало слабой медленной мелочи, чтобы как следует разогнаться и отпинать этих странных ежей по самые штольни. И в какой-то момент вместо ярости стала появляться бессилие. С каждой секундой боя оно поглощало меня всё сильнее и сильнее, заставляя совершать ошибки. Я пропустил несколько ударов шипом, благо, прошедших вскользь, я несколько раз споткнулся о ямы и едва не угодил под множественную атаку сразу нескольких «хвостов», я, в конце концов, стал промахиваться по ежам из самых верных позиций. Бессилие смело, будто и не бывало, твари стали откровенно действовать на нервы и я потянулся за лопатой, чтобы одним ударом прекратить всё это, но вместо открытия инвентаря схватил за хвосты рыжие мельтешения, раскрутил над головой и запустил прямо в морду твари прежде чем понял, что делаю. На лисятам как будто это и было нужно, они с радостным лаем вцепились в создание и не отпускали до сих пор, пока ёж сам себя не затыкал шипом до смерти. Любуясь этой милой картиной, я едва не пропустил атаку шипом по себе, но смог поймать его в полёте и переломить одной рукой у третьего сустава, остриё вогнав в череп того же создания, а его самого использовать как цеп, держа за «хвост» как за рукоятку и используя тело ежа в качестве ударного навершия. Несмотря на настойчивые выкрики странного голоса, своё оружие я из рук не выпускал. Это в тот раз, в одемонённой деревне людей его нужно было послушать и не убивать собственными руками перспективного священника, сейчас я защищал любимую, до которой ежи едва не добрались, пока я предавался унынию и депрессии. Да, это была месть, месть от страха, но ни одна тварь не ушла, оставив свои тела здесь, на склоне. Некоторые были сожжены, некоторые скончались от рваных ран, нанесённых медвежьими лапами, одно измочалено в нечитаемую кашу, но абсолютное большинство попросту забито своим сородичем, оказавшимся в руках разъярённого берсеркера, спасающего свою женщину от посягательств.
— Это было шикарно, лорд, — восхищённо прорычал Ас, едва я отключил боевой режим.
— Ты был бесподобен, хозяин, — глухим басом вторил ему Буран. — Я так никогда не смогу, у меня лапы.
— Спасибо, — нараспев выдавила Аастия.
Я же достал из инвентаря трёхлитровую флягу с водой и медленными глотками выпил половину, почёсывая подбородки лисятам. Те счастливо потявкивали от удовольствия и щурились, подобно котам. После воды, по обыкновению, стало гораздо лучше. Можно было идти дальше.
По склону мы поднялись без проблем, всего три минуты — и мы будто на стартовой каменной площадке, только без стен, а спиральный спуск стал совсем чуть-чуть, но уже, а горы будто надвинулись намного ближе.
Спуск снова привёл к пологому склону с колючим кустарником, Ас снова сагрил лысых ежей с рукоподобными костяными хвостами, я снова активировал боевой режим и прыгнул. На этот раз получилось увернуться от удара по доспеху, но приземлился я неудачно, прямо около левой стены, и оказался зажат тремя тварями, так и норовящими проткнуть меня. Помогла Аастия, запустившая «Режущие травы», на несколько секунд застанивших врагов. Ситуацией я воспользовался сполна, вырвав из «хвоста» самого юркого ежа, урона которому прошло меньше всего, его шип и принялся им орудовать, стараясь не обращать внимания на буквально приказывающий выбросить каку голос и жжение в ладонях, пробивающееся и сквозь перчатки. Видимо, это постоянное отвлечение на борьбу с внутренними факторами и сыграло со мной злую шутку: я не заметил, как за моей спиной оказалось два создания и поплатился ударами в спину с пробитием доспеха. Жизнь мгновенно уползла в красную зону, я упал лицом в склон, обездвиженный на десять секунд, а твари решили этим воспользоваться. Будь я один, меня ждала бы быстрая бесславная смерть, но Аастия тут же отлечила мне всё здоровье, Ас удачно сжёг сразу трёх ежей одним выдохом, Буран прокатился сразу по семерым тварями, Огель и Пактиквул без раскрутки вцепились в морду всего одной, но загрызли её ещё до того, как я смог встать. Оставшихся одиннадцать созданий я убил лично, ловко уворачиваясь от хвостов и загоняя шип каждой в основание черепа, чтобы наверняка. Было восхитительно наблюдать, как их очередного ежа уходит огонёк жизни и стекленеют глаза.
— Их стало больше, — произнёс я очевидную вещь, допив начатую флягу. — В первый раз было двадцать три, теперь тридцать пять. Если так пойдёт дальше…
— Будем надеяться на лучшее, — тихо пропела Аастия. — В крайнем случае, я использую свои козыри. Но не хотелось бы.
— Мне тоже, — кивнул я. — Они могут пригодиться в боях с нежитью.
— Если не будет другого выхода, применить придётся, — музыкально, но твёрдо произнесла любимая. — Будто я не вижу, как тяжело тебе даются сражение с этими… баустиэлями.
— С кем? — не понял я.
— Баустиэлями, — повторила дриада. — Так эльдары называют существ, создании которых поучаствовал кто-то, кроме богов. Гремлины типичные баустиэли.
— Понятно, — кивнул я. — Гремлины живут недалеко на север от Кадага.
— Это сейчас не важно, — нараспев сказала Аастия. — Важно то, что твой стиль боя очень зависим от противника. Если нет тех, о кого можно повысить текущий ранг берсеркерства, ты очень уязвим.
— А ты откуда это знаешь? — удивился я. — Это ведь знания бессмертных.
— От бессмертного и узнала. Я же рассказывала о союзнике-гноме, который тоже с красными глазами рвал на части сотни слабых врагов. Он много чем делился с леди, а я слушала, так как всегда была при ней после наших с ней многочисленных походов по таким вот местам. — С этими словами она обвела рукой над головой. — Он рассказывал, что в какой-то момент упёрся в ту
