После этого с 1.00 до 2.00 Р. И. Хасбулатов уединился и занялся составлением плана необходимых действий. Однако ничего, кроме совещаний, консультаций и координации, не намечалось. Единственно, что было новым, — это апелляция к международному общественному мнению. С этой целью в 2.00-2.30 спикер дал интервью CNN, в 2.30 выступил по радиостанции с обращением к москвичам, а затем в 2.40-2.50 на всякий случай перешел в штабное помещение Руцкого.[1065]
Вечером 25-го, когда напряжение в Белом доме стало усиливаться, неожиданно появились сведения, будто бы на одном из подмосковных военных аэродромов в состоянии постоянной готовности находятся несколько самолетов, которые охраняет ГУОП.[1066] Из этого несложно было сделать вывод, что Б. Н. Ельцин не уверен в прочности своего положения. В ту же ночь с 25-го на 26-е к стенам Белого дома кто-то принес информацию, что на сторону парламента перешли Балтийский, Северный и Тихоокеанский флоты. Грянуло «Ура!».[1067]
«В семь часов утра, — вспоминает Ю. И. Хабаров, — включили трансляцию и зачитали Заявление первого заместителя Президиума Верховного Совета РФ Ю. М. Воронина „О получении ВС РФ телеграммы от Северного военно-морского флота“, в которой сообщалось о поддержке Северным флотом всех решений Верховного Совета. В телеграмме также содержалось предупреждение генералу МВД Панкратову об его ответственности за действия против защитников Дома Советов. Было сообщено, что телеграмму подписал капитан 1-го ранга Смирнов. Последние слова телеграммы потонули в аплодисментах и возгласах всех присутствующих. Лица радостных людей излучали свет — еще бы, оправдываются самые лучшие ожидания и надежды — армия и флот переходят на сторону Конституции и заявляют о своей поддержке».[1068]
Однако наступило утро. А вместе с ним пришло и разочарование. Оказалось, это была очередная дезинформация.[1069]
26 сентября в 7.00 Р. И. Хасбулатов отметил в своем «рабочем дневнике»: если бы Б. Н. Ельцин отменил указ № 1400, «я тут же ушел в отставку».[1070]
Многие ожидали, что в воскресенье 26 сентября в Москве состоится смотр сил сторонников Кремля и Белого дома.
У Белого дома народ стал собираться с утра. Однако к назначенному времени — 12 часам — количество митингующих составило не более 20 тыс. человек.[1071] Попытка собрать общемосковский митинг протеста не увенчалась успехом. И это несмотря на то, что в столице было около 800 тысяч сторонников парламента. Становилось очевидно, что останется без поддержки и призыв к всеобщей политической стачке с 27 сентября.
Обращаясь позднее к редакции «Литературной России» и объясняя причины поражения парламента, Р. И. Хасбулатов указывал на предательство директорского корпуса, стоявшего за спиной «Гражданского союза». «Знаете ли вы, что директора заводов в Москве, которые обливали слезами кабинеты Российского Парламента с жалобами на Правительство и Президента вплоть до 21 сентября 1993 г., закрыли заводские ворота и на пушечный выстрел не подпускали парламентариев, депутатов Моссовета, райсоветов, представителей партий и т. д.? Директора не хотели рисковать».[1072]
«Не хотели рисковать» не только «красные директора». «…Многие влиятельные люди, — пишет бывший спикер, — думали только о своей карьере, профсоюзы забыли, что они профсоюзы, лидеры общественного мнения испугались, запрятались кто куда… Общество само отдало на растерзание свой Парламент».[1073]
А что делал для мобилизации своих сторонников Белый дом?
Мои попытки найти организаторов общемосковского митинга не увенчались успехом, хотя я обращался и к Г. А. Зюганову как лидеру КПРФ, и к И. В. Константинову как лидеру ФНС, и к И. Е. Клочкову как лидеру ФНПР, и к Р. И. Хасбулатову как спикеру.
Днем 26-го, после того, как провал общемосковского митинга стал очевиден, Р. И. Хасбулатов провел несколько встреч, на которых звучал один и тот же мотив: надо поднимать Москву, надо поднимать регионы.[1074]
В тот же день решил вывести на улицы Москвы своих сторонников Б. Н. Ельцин. Чтобы привлечь больше народа, утром возле Манежа под руководством М. Ростроповича состоялся концерт. После этого митингующие построились в колонну и в 14.30 с транспарантами: «Борис, ты снова прав!», «Не мешайте Правительству России», «Позор Верховному Совету» под звуки духового оркестра, исполнявшего «Варяга», направилась «от Манежной площади в сторону Моссовета». Сначала демонстранты скандировали: «Ель-цин! Ель-цин!», «Ель-цин! Мы с то-бой!», а когда подошли к Моссовету, стали скандировать: «До-лой Мос-совет!». По имеющимся сведениям, на митинг, который открылся в 15.00, собралось около 25 тысяч человек.[1075]
По мнению Э. 3. Махайского, «с наибольшим энтузиазмом толпа встретила выступления В. Оскоцкого и В. И. Новодворской».
Заявив, что Белый дом стал бастионом «красно-коричневых», которые способны лишь на разрушение, а не созидание, и напомнив, что среди сторонников Кремля «лучшие люди России», такие как М. Л. Росторопович и А. И. Солженицын, В. Оскоцкий призвал: «Следует запретить все коммунистические партии — от КПРФ до анпиловской и лже-патриотов, а также все их издания: „Правду“, „Советскую Россию“, „День“ и другие фашистские газеты и журналы».[1076]
«Надо потребовать, — как всегда решительно заявила В. И. Новодворская, — чтобы дивизия Дзержинского и армия поддержали Президента. В лице Верховного Совета народ избрал недостойную власть, а в лице Президента Ельцина Россия выбрала себе защиту. Надо, чтобы новое Федеральное собрание приняло решение не выбирать нового Президента, а оставить Ельцина до окончания срока его полномочий. Явлинскому не быть Президентом России. Коммунистическая идеология должна быть запрещена, чтобы в этой свободной стране коммунисты не могли принимать участие в выборах органов власти».[1077]
Если рассматривать оба митинга как смотр сил, можно сделать два вывода. Во-первых, подавляющее большинство москвичей занимало нейтральные или же пассивные позиции. А во-вторых, соотношение сил между сторонниками парламента и президента среди активной части жителей столицы было примерно одинаковым.
26-го было сделано несколько попыток начать переговоры. Днем В. А. Агафонов встретился с Ю. М. Лужковым и обсудил возможность прекращения блокады.[1078]
По свидетельству А. В. Руцкого, «после 15 часов» к нему пришел С. В. Степашин. Он предложил ему не только покинуть Белый дом, но и увести оттуда людей.[1079] Сергей Вадимович подтверждает, что пытался уговорить А. В. Руцкого уйти вместе с ним, однако тот отказался.[1080]
Не успел С. В. Степашин уехать, как из Белого дома «исчез» В. П. Баранников. Позднее стало известно, что он ездил на Старую площадь и там встречался с В. С. Черномырдиным.
Стало также известно, что эту встречу организовал С. В. Степашин. Во время своего пребывания в Белом доме он, оказывается, беседовал не только с А. В. Руцким, но и с В. П. Баранниковым.[1081] По свидетельству Н. В. Андрианова, Сергей Вадимович и Виктор Павлович встретились очень тепло, кажется, даже обнялись.[1082]
О цели и результатах поездки В. П. Баранникова на Старую площадь до сих пор ничего неизвестно. Если верить средствам массовой информации, В. П. Баранников заверил премьера в своей лояльности Кремлю,[1083] однако сам В. П. Баранников категорически отрицал это.[1084]
«…Когда Баранников явился к Черномырдину, — вспоминал В. Ф. Шумейко, — я присутствовал при начале их разговора. Баранников сказал Черномырдину: „Цель моего пребывания в Белом доме — вывести оттуда всех там засевших и таким образом прекратить противоборство. Обещаю вам сделать это“. Его замысел Черномырдин одобрил».[1085]
По другим данным, во время этого разговора В. П. Баранников «заявил, что единственной целью его пребывания в Доме Советов Российской Федерации является „помощь наведению порядка“: контроль за сбором оружия и освобождение здания Верховного Совета от находившихся там лиц.[1086] С. В. Степашин утверждает, что В. П. Баранников заявил: „Я пришел в Белый дом, чтобы не допустить кровопролития, решить вопрос о сдаче оружия. Как только это будет сделано — сразу ухожу“.[1087]
Соответствуют ли эти сведения действительности, мы не знаем. Но известно, что свой визит на Старую площадь В. П. Баранников не согласовал ни с А. В. Руцким, ни с Р. И. Хасбулатовым.[1088] А когда спикер узнал о нем и поинтересовался о его цели, ответил, что хотел якобы устроить ему встречу с премьером.[1089] По свидетельству А. В. Руцкого, когда он „спросил Баранникова, кто и с какой целью его туда посылал“, тот „ответил, что решение принял сам и визит имел „разведывательный характер““.[1090]
