Глава 19
Командование сводным батальоном пришлось взять на себя Фокадану, как наиболее медийному человеку ИРА в Европе. Собственно, других представителей ИРА в Европе и не знали.
Решение насквозь политическое, но отделаться формальным командованием и потихонечку отойти в сторону, став шефом[173] батальона, провалилась.
Заместители, которым по идее полагалось взять на себя функции настоящих командиров, откровенно потерялись среди многочисленной аристократии, то и дело мелькавшей в казармах. А уж когда офицерское собрание навестил Его Величество, опытные боевые офицеры несколько дней ходили потерянные.
Пришлось принять командование на себя, в надежде, что через пару недель офицеры оклемаются. Так оно и произошло, но за это время они привыкли видеть в Фокадане командира. Даже не столько привыкли, сколько обнаружили многочисленные плюсы такого положения.
Командир батальона, являющийся личным другом Его Величества, очень удобно, как ни крути. В эту же строку ложилось огромное количество друзей, приятелей и знакомцев в гвардии. Проблемы снабжения, взаимоотношений, культурные мероприятия — попаданец решал их влёт благодаря связям.
Как только ситуация более-менее устроилась и он решил, что может вернуться к учёбе и изобретательству, так потянулись добровольцы. И снова проблема.
— Полк? — Альберт фон Берн задумчиво пожевал седой ус, — многовато будет, и добрая половина — проблемные парни, я правильно понимаю?
Секундант попаданца в той памятной всей Германии дуэли, подал не так давно прошение о возвращении на военную службу. В ряды действующей армии ветеран уже не годился по состоянию здоровья, вот и приткнули его временно к Фокадану.
Алекс не возражал, офицер для связи с баварскими военными всё равно нужен как воздух. Разные уставы, снабжение, сами реалии иные. Опытный вояка, прослуживший больше сорока лет и лично знающий едва ли не всех дельных офицеров старше тридцати, оказался незаменимым человеком.
Попаданец не уставал рассыпаться в благодарностях как лично Альберту, так и за спиной ветерана. Ему не убудет, а старый конь прямо-таки воспылал энтузиазмом и всячески демонстрирует полезность.
— Многовато, — согласился Алекс, вздыхая, — на такое количество мы никак не рассчитывали. Вдобавок, большая часть к военной службе мало пригодна. Как ополченцы при защите города сойдут, но не более. Хромые, кривые… но надо же, все энтузиазмом горят и просят направить их туда, где возможны бои с проклятыми англичанами.
— Ума не приложу, где такие бои могут быть, — растерянно отозвался баварец, встав из-за письменного стола и подойдя к окну, где виднелся плац. Фокадан вместо ответа развёл руками: английская пехота если и будет участвовать в боевых действиях на территории Европы, то их максимумпортовые города. В Баварии оных не наблюдается…
— Жалко такие ресурсы терять, — задумался фон Берн, поглаживая ус.
— Может, отдельный полк сформировать? — Предложил попаданец, перебирая мысленно варианты, — Кельты Баварии или как-то так. Единственное, для этого нужно гражданство им оформить. Потянет такое военное ведомство?
— Гм… потянет. Не то чтобы качество солдат высокое, но раз добровольцы, да и красиво получается — подданные Великобритании предпочитают сражаться за другую страну. Политично. Да, смогу договориться.
— Вот что делать с теми, кто желает воевать непременно с проклятыми англичанами, ума не приложу, — пожаловался Алекс, встав рядом со стариком и наблюдая за тренировками новобранцев по шагистике, — жаль терять мотивированных бойцов, но некоторые только с англичанами воевать хотят.
Баварец задумался, раскуривая трубку так, что вскоре его лицо стало плохо различимо в клубах дыма. Фокадан пошире открыл окно в кабинете, впуская свежий воздух.
— Франция? — Пробормотал тем временем фон Берн, — а пожалуй. Друг мой, мы можем сделать то, что хотят эти добрые люди — отправить их воевать с англичанами. Сформировать в Баварии батальон, и отправить во Францию. Дело не быстрое, но думаю, что там обрадуются пополнению, да и нашему военному ведомству можно будет что-то выторговать у Парижа за такой жест.
— Красиво, — восхитился Алекс незамысловатой интригой старшего товарища, — это можно отыграть как единство цивилизации перед лицом варварства. В цивилизованность англичан верят только они сами, может неплохо получиться. Хм, знаете, попробую Его Величество к этому проекту подключить. Он склонен к театральщине, но талантов ему не занимать. Если кто и сумеет красиво отыграть, то это только он.
Фон Берн только выдохнул клуб табачного дыма после словах о монархе. К Людвигу старый вояка питал двоякие чувства: впитанный с молоком матери пиетет перед коронованными особами, и лёгкое пренебрежение, как к скверному управленцу.
Хотя с другой стороны, сейчас король Баварии занимается культурой и проектами для детей, очень неплохо получается, говорят. Детский парк по-настоящему сказочным выходит, а ещё эти его школы, художественные и музыкальные. Может, и не самый плохой монарх в Баварии?
* * *
— Цивилизация против дикости? — Заинтересовался Людвиг, отловленный попаданцем во время очередного позирования очередному портретисту.
— Да. Что такое германская культура, ты и сам знаешь. Бах, Моцарт… много тех, кем можно годиться.
Король важно кивнул, потянулся и снова встал в странноватую позу, подбоченившись и вытянув правую руку, якобы показывая на что-то важное. Алекс уже не раз говорил, что для позирования в столь неудобных позах можно подбирать натурщиков, имеющих телосложение монарха. Ладно лицо, но зачем занятому человеку часами стоять в вычурных позах? Ан нет, Людвиг таким образом причащался искусства.
— Впрочем, не тебе о культуре рассказывать, — забросил наживку Фокадан, на что Его Величество прикрыл глаза с не нескрываемым выражением самодовольства на лице.
— Что такое культура славянская или кельтская, тоже рассказывать не нужно. Сказания и легенды сих народов к временам едва ли не допотопным тянутся. Англичане пред народами этими выскочки, коим нет и тысячи лет. Кусками нарвали чужих героев, прикрывая кровоточащие язвы духовной нищеты.
— Прекрасно сказано, — Горячо перебил его Людвиг, — духовная нищета как есть! Ни поэзии собственной, ни живописи! В кого ни ткни из английских поэтов, так непременно шотландцем или ирландцем окажется. Разве только Шекспир, да и то[174]…
Перебив, король начал горячо обсуждать бескультурье англичан, заводя сам себя. Англичан он крепко недолюбливал — не из патриотизма, а из-за издевательских публикаций в британских газетах, где регулярно полоскали его по всем правилам жёлтой прессы, раздувая имеющиеся недостатки и придумывая несуществующие.
Попаданец лишь поддакивал, да время от времени направлял беседу. Через полчаса Людвиг решительно стукнул кулаком по столу, после чего долго дул на отбитые пальцы.
— Решено! Я покажу всему миру, что мы воюем не только из-за экономических, территориальных и политических интересов. Мы — цивилизация, ставшая на пути англосаксонского варварства, этих кровавых ростовщиков!
* * *
Тренировки батальона идут полным ходом, идут тяжело. Несмотря на высокую степень мотивации новичков и жёсткий отбор, проблем хватает.
Для начала проблемы с языком: поскольку действовать предполагается в соединении с баварскими частями, то минимальное знание языка нужно всем — от инструкторов до новобранцев. Увы, даже офицеры порой мешают английские команды с немецкими, вставляя заодно ирландские словечки.
Получается сущая ерунда — солдаты при звуках команды впадают в ступор, мысленно переводя её. Потом начинают переговариваться с товарищами, прося перевода или разъясняя оный. В итоге, между отдачей приказа и его исполнением, проходит в пять-шесть раз больше времени, чем положено по самым мягким нормативам.
