— Залезай ко мне на спину, — предложила она. — Тогда мы сможем не останавливаться.
— Правда? — спросил он, оглядывая ее мягкую, широкую спину. Здесь для него с избытком хватит места.
— Только держись крепко. И постарайся не впиваться в меня когтями.
Она поднырнула под него и, вытянув крылья, некоторое время плавно скользила, пока он неуклюже опускался на ее спину. Гриффин вцепился в длинную шерсть.
— Я тяжелый? — спросил он.
— Нисколько. А теперь отдохни, дитя мое.
— Спасибо большое. Я только минуточку.
Он задремал, а проснувшись, увидел, что местность изменилась. Каменистая пустыня уступила место холмам и неглубоким долинам. Ни растительности, ни признаков летучих мышей. Гриффин принюхался, пытаясь определить запах, который сохранился здесь. Что-то незнакомое, но явно из настоящего мира. Запах был свежий и сильный, он напомнил ему ветер с солоноватым привкусом. Однако он ничего не сказал Яве, решив, что ему почудилось.
— Я долго спал? — спросил он.
— Не очень, — ответила Ява. — Сказать по правде, здесь я совсем не беспокоюсь о времени.
Гриффин немного смутился, но это был такой чудесный отдых, что ему совсем не хотелось снова броситься в воздух.
— Тебе уже лучше? — спросила Луна, подлетая ближе, но ее тут же отшвырнуло в сторону ветром, который поднимали мощные крылья Явы.
— Если хочешь поговорить, лучше полезай ко мне на спину, — сказала ей Ява. — Я боюсь задеть тебя.
Луна подлетела сзади и упала на спину Явы рядом с Гриффином.
— Ты никогда не предлагала понести меня, — пожаловался Йорик. — Хоть вы и не обращаете на это внимания, всякому видно, что крылья у меня искалечены!
— Жаль, что рот уцелел, — ехидно заметил Немо.
Гриффин рассмеялся от радости, когда Луна устроилась рядом с ним. В другое время было бы чудесным развлечением вот так плыть на спине этого великолепного существа. Даже теперь он наслаждался этим. Было так непривычно лететь, ничего не делая.
— Как твои крылья? — спросил он Луну.
— Хуже некуда, — беспечно ответила она, — но ты не волнуйся.
— Как ты можешь быть такой храброй?
— Тебе тоже бывает больно, — заметила Луна. — Но я что-то не слышала, чтобы ты жаловался.
— Да, но ведь я единственный иногда отдыхаю. А тебе отдых совсем не помогает?
— Это уже неважно. Так или иначе, Йорик говорит, что теперь осталось совсем немного. Нам просто нужно держать курс, и он приведет нас прямо к Древу. Как ты думаешь, оно похоже на Древесный Приют?
Гриффин вспомнил изображение со звуковой карты.
— Это не обычное дерево, — сказал он. — Оно действительно огромное.
Он не хотел говорить ей, что Древо похоже на пламя; не хотел ее путать, не хотел, чтобы она вспоминала о последнем пламени, которое видела в жизни.
— Но когда мы войдем внутрь? — спросила она. — Что случится тогда?
— Я не знаю.
— Ты их тех, кому следовало бы иметь на этот счет хоть какие-то соображения! — с усмешкой произнесла Луна. — Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь так много толковал о смерти!
— Ты это помнишь?
— Действительно помню, — удивленно сказала она. — Ты всегда чего-нибудь боялся.
— Уверяю тебя, ничего не изменилось.
В Древесном Приюте он постоянно беспокоился, как бы его не ранили или не убили. В колонии часто кто-нибудь умирал. Слишком слабые детеныши. Неосторожные летучие мыши, которых съел скунс, енот или дикий кот. Миграция тоже была опасна, об этом все знали. Многим летучим мышам вообще не следовало бы совершать ее. Смерть была повсюду, таилась за каждым листом, пряталась за каждым камнем! Но он никогда не мог по-настоящему представить себе, что будет после смерти.
— Наши мамы говорили, что Ноктюрна позаботится о нас, когда мы умрем, — сказал Гриффин.
— Всегда считалось, что произойдет что-то чудесное, — прибавила Луна. — Давай, Гриффин, придумай для меня такое место. Ты всегда хорошо придумывал. Никто лучше тебя не обращается со словами.
Слова. На мгновение он растерялся. Но ради Луны закрыл глаза и сосредоточился.
— Это будет лес, — произнес он, стараясь говорить уверенно.
Луна издала удовлетворенное ворчание — хорошее начало. Ее глаза закрылись, и Гриффин вдруг вспомнил, какой она была, когда ее принесли в Древесный Приют. У нее и сейчас крылья выглядели так, будто их только что опалило огнем. Он видел, как она страдала, превозмогая ужасную боль. Слова — вот все, чем он мог помочь ей.
— Там всегда лето и нет зимы, — продолжал он. — Множество насекомых, свежей воды — и нет ни зверей, ни птиц, которые беспокоят нас. И нет гусениц, которые объедают листья, — прибавил он, вспомнив свой любимый клен.
Луна тихо рассмеялась.
— А мне нравится смотреть на других животных, — сказала она. — Так интереснее.
— Ладно, там должны быть животные, ты права. Но они не охотятся на нас. Может быть, они вообще не нуждаются в пище.
Он заколебался. Получалось слишком похоже на то, что они видят здесь. Не нуждаются в пище. Никто на тебя не охотится. На мгновение это смутило его. Ведь это место не могло быть раем? Нет, от одной этой мысли бросало в дрожь.
— Солнце, — произнес он с воодушевлением. — Там должно быть солнце и, может быть, много лун ночью, совсем разных. Можно посмотреть на небо и увидеть и полную луну, и совсем молодую, и полумесяц.
— Хорошо, — пробормотала Луна. — А что еще?
— Рядом с тобой все, кого ты любишь и кто любит тебя — сказал Гриффин.
— Это хорошо. А если они еще живы?
— Думаю, это не имеет значения.
— Нельзя быть в двух местах одновременно, — возразила она.
— Ну, может, когда проходишь через Древо, время меняется, и оно идет так быстро, что тебе не придется ждать.
— Хм.
— Я придумал для тебя все самое замечательное, — сказал Гриффин.
— Это действительно здорово, — сказала она. — Я себе сейчас это представила. И друзья тоже рядом. Скайе, Рован, Фальстаф.
— Ладно, если ты хочешь, чтобы они были рядом, — вздохнул Гриффин. — Честно говоря, мне они всегда казались несколько утомительными.
— Может быть, мертвые они тебе больше понравятся, — заметила Луна.
— Возможно. Мне нравятся мертвые летучие мыши. Мой лучший друг умер, ты знаешь.
Она хихикнула, как только она одна умела, и сердце Гриффина возликовало.
— И ты тоже будешь со мной, — решительно сказала она.
Гриффин ничего не ответил, довольный тем, что она выбрала его, хотя чувствовал себя недостойным ее привязанности.
— И мы все будем делать вместе, — продолжала Луна. — Можем отправиться куда угодно — в большое путешествие по этому новому миру.
— Ну, я-то домосед, — сказал он, — но действительно, почему бы и нет? Если это доставит тебе радость.
Она минуту молчала, видимо не решаясь что-то сказать, потом вдруг выпалила:
— А что, если все будет совсем не так?
— Нет, все будет в самом деле прекрасно.
— Что, если там еще хуже, чем здесь?
— Ну что ты, это невозможно!
— Что, если я останусь там одна и буду долго ждать, когда появится кто-нибудь, кого я знаю? Ведь ты еще детеныш, мои родители проживут еще лет двадцать пять. Я не хочу быть в одиночестве!
— Ты начинаешь говорить, как я, — сказал Гриффин. — Беспокоишься о том, о чем обычно беспокоюсь я. Уж поверь, твои маленькие тревоги — это просто смешно!
Луна тихо рассмеялась.
— А я знаю, что меня ждет, — сказал Немо, оказавшийся рядом, — если вы не против, что я встреваю в вашу беседу. Большая река, такая широкая, какую только можно представить, и вода бурлит от рыбы.
Йорик обернулся к нему:
— Ты полагаешь, мой водяной друг, что в следующем мире тоже будешь есть?
— Не сомневайся, малыш! Что может быть приятнее, чем хорошо поесть? И не подделку, как здесь, а настоящую рыбу. Форель, лосося, окуня!
— Интересно, — сказал Иорик со снисходительной усмешкой. — Вдохновляющее представление о загробной жизни!
— А что тогда, по-твоему, будет после? — поинтересовался Немо. — Уж поведай нам!
— По-моему, очевидно, — ответил Йорик. — Я хочу, чтобы все было как прежде. Я века провел с этим искалеченным крылом и болью. Я знаю, вы насмехаетесь над моими страданиями: «Опять этот Йорик со своим крылом — ой-ой-ой!» Все, чего я хочу, так это чтобы боль перестала терзать меня. Я вполне счастливо могу провести вечность без еды, но только без боли.
— Все ясно, — сказал Немо, без насмешки, с подлинным уважением. — Будем надеяться, что в следующем мире ты будешь здоров.
— Я прошу только немного справедливости, — продолжал Йорик. — А здесь ее нет и в помине! Вот пример: Немо в Верхнем Мире съели. Разжевали. Переварили. Неприятно, я согласен. Но здесь, в Подземном Царстве, он получил свое тело целым и невредимым. А ведь от него должна была остаться просто кучка костей и хрящей!
