— Да это же от нашего обеда осталось.
— Значит, мы оба молодцы, что не допили.
Он налил ей коньяк в чай, сам же отхлебнул из горлышка. Потом вышел, закрыв за собой дверь.
Джесси блаженствовала, вдыхая терпкий аромат, глоток за глотком, потягивала волшебный напиток. Она любила свою кровать. Широкую, удобную, еще чуть ли не бабушкину — с резной дубовой спинкой и отличным волосяным матрацем. Хорошо, что при переезде не выбросила ее на чердак, поменяв на новую. Куда им, теперешним, до старинных, сработанных на долгие годы. Правда, по габаритам великовата для современных спален, занимает чуть ли не все пространство, зато как хорошо тут понежиться вволю. Ей не часто это доводилось.
Эдди вошел и щелкнул выключателем. Джесси поняла, откуда он. Тело чуть влажное, капельки в волосах. Он не просил ее подвинуться, просто скользнул рядом, обнял, прижал к себе.
— Боже, — почти простонал он. — Сколько же я мечтал об этом.
— Ты говоришь так, будто не было в нашей жизни уже двух ночей, — тихо прошептала Джесси.
— В спальнике? В шерстяных носках? Когда со всех сторон дует и твои груди покрыты мурашками?..
— Я обижусь.
— Не надо. Ты и тогда была прекрасна, а сейчас… Только не спеши, дай насладиться, иди ко мне…
В предвкушении сладкой муки Джесси затрепетала. Его язык погрузился в глубину ее рта, а рука скользнула между телами. Джесси ощутила, как жар охватывает низ ее живота, ласкаемого его ладонью. Она испытывала невероятное наслаждение, вызванное чувственными прикосновениями. Горячая волна обдала ее. Они еще не сошлись, он только стремительно возбуждал в ней страсть, равную своей.
Эдди отбросил одеяло, любуясь распростертым на простынях женским телом. Он не хотел спешить. Овладевал ею нарочито медленно, чем еще больше разжигал ее чувственность. Она стонала и выгибалась под ним, вскрикивала, кусала губы, вздымалась и опускалась. Он специально замедлял ритм своих движений, чтобы почувствовать, как она сама подстегивает его, а когда понял, что Джесси вот-вот иссякнет — обрушил на нее всю свою мощь…
Когда утром Джесси проснулась, Эдди рядом не оказалось. Ни в ванной, ни в кухне, нигде. Вот и все, опустошенно подумала она. Слез не было. Видно, девять лет назад все выплакала. Спотыкаясь, побрела по ступеням обратно в спальню. Закрыть глаза, забыться… Забралась под одеяло, натянула его до подбородка, вытянулась стрункой, не глядя, попыталась рукой нащупать часы на тумбочке. Под пальцами зашелестел листок.
«Не хотел тебя будить. Поспи. Обещаю вернуться не через девять лет. Люблю. Целую».
Джесси улыбнулась и все равно потом расплакалась. Уже от счастья. Зачем-то сосчитала слова в записке. Тринадцать. Ее любимое число.
Прошло два дня. Она возилась с пылесосом в гостиной, когда прозвенел звонок. Эдди, должно быть, вернулся. Джесси радостно бросилась к двери.
— Мистер Эндрюс! — несколько разочарованно сказала она и тут же спохватилась. — Заходите пожалуйста. Как вы себя чувствуете?
— Гораздо лучше. А вы, надеюсь, хорошо встретили Рождество?
Она блаженно улыбнулась:
— Потрясающе!
Увидев выражение его лица, девушка рассмеялась:
— Именно потрясающе! Я могу предложить вам чаю?
— Нет, спасибо. Давайте присядем и поговорим немного. — В его тоне она определенно уловила горечь.
— Разумеется. А в чем дело?.. Речь о чем-то важном, да? — В следующую секунду до нее дошло. Она настолько была поглощена своим счастьем, что обо всем остальном забыла.
— Совет принял решение о моей замене.
Джесси глубоко вдохнула.
— И какое же?
— Я посчитал необходимым прийти и лично передать вам новость. Очень сожалею, Джесси.
Она зажмурилась, почувствовав головокружение и тошноту.
— Я… не прошла?
— Нет, к сожалению.
— А к-кто получит это место?
Мистер Эндрюс с силой сжал ее руки.
— Эдди Палмер.
11
— Вам нехорошо? — Старый дирижер озабоченно вглядывался ей в лицо. — Может быть, принести воды?..
Когда Джесси наконец ответила, ее голос был вполне спокоен.
— Спасибо, не надо, я в порядке… Уверена, Палмер прекрасно справится. Он всегда со всем справляется.
Мистер Эндрюс покачал головой.
— Мне очень жаль, Джесси, я пытался помочь вам.
Его сочувствие едва не довело ее до слез, в горле встал ком.
— Я понимаю, мистер Эндрюс, и очень ценю все сделанное вами.
Он поколебался.
— Я еще не разговаривал с Палмером. Миссис Конрой поручено сообщить ему новость. Я же посоветую ему оставить вас на должности помощника дирижера, если вы, конечно, не возражаете.
Стать помощницей Эдди? Опять в их тандеме оказаться на втором месте?
— Я и сама не знаю, чего хочу, мистер Эндрюс.
— Разумеется. Вам нужно время, чтобы переварить эту новость.
— Вы можете сказать мне одну вещь? Чем Палмер перетянул совет на свою сторону? Что в нем есть такого…
— Мне думается, это называется — обаяние… Я не пытаюсь принизить его талант. Он у него огромный. Эдди, вероятно, справится и с дирижерской работой, когда дорастет до нее. Думаю, на наш совет произвела впечатление сама личность Палмера. Они посчитали, он сумеет покорить и аудиторию, и новых возможных спонсоров, так необходимых, дабы удержать наш симфонический на плаву…
После ухода мистера Эндрюса Джесси тяжело опустилась на ковер перед елкой, слепо уставилась перед собой. Как бороться с чем-то столь неопределенным, как обаяние? Внезапно блестящие украшения расплылись перед ее глазами. До нее наконец дошло: мне не достался пост дирижера! О господи! Что же теперь делать? Рухнула мечта и не к чему больше стремиться. Джесси спрятала лицо в ладонях.
С самого начала она боялась не получить это место, но потаенно верила в удачу. Надежда постоянно теплилась в ней. Какая дура! Эдди все-таки не забрал свое заявление, а соревноваться с ним оказалось бесполезным делом.
Будь он проклят, раскачивая головой повторяла про себя Джесси и тут же раскаивалась, оправдывая его. Эдди не виноват. Он же предлагал снять свою кандидатуру, она сама потребовала не делать этого. Да, но он должен был не послушаться, просто обязан был забрать свое заявление. Почему я поверила ему, когда он уверял, что ему эта работа не нужна?
Ей бы следовало обратить больше внимания на то, что она знала об Эдди, а не на то, что к нему чувствовала. Он обожал аплодисменты, славу, ради них мог переступить через товарищей… Подвинься-ка, друг. Оказалось, что через любовь — тоже.
Проклятье, проклятье, проклятье! Он все время оставался ее соперником, даже когда добивался дружбы, доверия, а потом и любви. Эдди в очередной раз ее предал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
