Во имя Бога, друг любезный, воздержись
И прах, здесь похороненный, не трогай.
Благословен будь тот, кто камень пощадит,
И проклят, кто останки мои тронет[8].
Отныне и во веки веков ничто не потревожит сон поэта под покровом темного, безмолвного Эвона, который ищет себе новый выход к морю.
Экспедиция на Землю
(перевод Д. Горфинкеля)
Никто не помнил, когда племя отправилось в долгое странствие: огромные холмистые равнины, на которых поначалу поселились эти люди, теперь стали для них полузабытым сном. Уже много лет Шэн и его соплеменники стремительно продвигались по стране невысоких холмов и сверкающих озер, и теперь впереди виднелись горы. Этим летом предстояло пересечь их, чтобы проникнуть в южные земли; нельзя было терять времени.
Белый ужас, который спустился с полюсов, размалывая в пыль материки и замораживая самый воздух перед собой, отставал от них лишь на один дневной переход. Шэн усомнился, могут ли ледники перехлестнуть через горы, и в его сердце затеплился слабый огонек надежды. Горы могут оказаться преградой, о которую будут тщетно биться безжалостные льды. Как гласит старинное предание, в южных странах народ Шэна наконец найдет убежище.
Несколько недель ушло на то, чтобы отыскать проход между горами, по которому могли бы двигаться люди и животные. К середине лета племя расположилось в уединенной долине, где воздух был разрежен, а звезды сияли с невиданной яркостью. Лето было уже на исходе, когда Шэн взял двух своих сыновей и. пошел с ними вперед обследовать путь. Три дня поднимались и спускались они по кручам и три ночи спали, как попало, на холодных скалах. А на четвертое утро перед ними оказался пологий подъем, который привел их к пирамиде из серых камней, сложенной теми, кто проходил здесь много веков назад.
Когда они приблизились к маленькой пирамиде, Шэна охватила дрожь, но не от стужи. Сыновья остановились за его спиной. Никто не произносил ни слова: слишком торжественным было это мгновение. Вскоре они узнают, насколько основательны их надежды.
К востоку и западу горы раздвигались, как бы обнимая страну, лежащую в низине. На много километров тянулась холмистая равнина. По ней гигантскими петлями змеилась могучая река. На этой плодородной почве племя могло бы выращивать хлеб, будь оно уверено, что отсюда не придется сниматься до сбора урожая.
Тогда Шэн обратил взор на юг и увидел, что все их надежды рухнули. Ибо там, на краю света, в небе переливалось смертоносное сияние, какое он так часто видел на Севере, – отблеск льдов, скрытых за линией горизонта.
Пути вперед больше не было. Все эти годы, пока люди бежали с севера, ледники с юга ползли им навстречу. И теперь беглецы скоро будут раздавлены движущимися стенами льда…
Южные ледники доползли до гор лишь при жизни следующего поколения. В последнее лето потомки Шэна перенесли священные сокровища племени к одинокой каменной пирамиде, откуда открывался вид на равнину. Льды, некогда блиставшие на горизонте, теперь были почти у их ног. К весне они начнут дробиться о горы.
Никто уже не понимал значения сохраненных сокровищ. Они были связаны с прошлым, слишком далеким, чтобы его поняли люди, жившие теперь. Их происхождение терялось во мгле, окружавшей Золотой век, и никто уже не расскажет о том, какими путями они в конце концов перешли во владение этого скитальческого племени. Ибо это был бы рассказ о цивилизации, канувшей в вечность.
Некогда в сохранении этих жалких реликвий был какой–то смысл, но теперь он был уже давно утрачен; их стали считать священными. Шрифт в древних книгах выцвел несколько столетий назад, но многие места были еще различимы. Если бы только нашелся человек, способный их прочесть! Однако много поколений сменилось, с тех пор как прекратился какой–либо спрос на таблицы семизначных логарифмов, атлас мира и партитуру Седьмой симфонии Сибелиуса, отпечатанную, согласно титульному листу, Г. К. Чу с сыновьями в городе Пекине в 2371 году нашего летосчисления.
Древние книги были благоговейно уложены в небольшой склеп, сооруженный для них. Там же хранились самые разнообразные вещи: золотые и платиновые монеты, разбитый телеобъектив, ручные часы, люминесцентная лампа, микрофон, электрическая бритва, несколько миниатюрных электронных ламп – обломки высокой цивилизации, сгинувшей навсегда. Все эти предметы были тщательно упакованы. Затем к ним присоединили еще три реликвии, наименее понятные, а потому наиболее почитаемые.
Первая представляла собой странной формы кусок металла, местами изменившего цвет от сильного нагрева. Это был, пожалуй, самый трогательный из всех собранных здесь символов прошлого, ибо он рассказывал о величайшем достижении Человека и о будущем, которое он, быть может, предвидел. Подставка красного дерева, на которой крепился металл, была украшена серебряной пластинкой с надписью:
«Запасной зажигатель к правому реактивному двигателю космического корабля «Утренняя звезда» (Земля – Луна), 1985 год».
Вторая была чудом древней науки: сфера из прозрачного пластика с внедренными в нее странными кусками металла. В центре сферы находилась маленькая капсула из синтетического радиоактивного вещества. Она была окружена особыми экранами, которые преобразовывали коротковолновое излучение в длинноволновое. Пока материал оставался активным, сфера могла служить маленьким радиопередатчиком, излучающим энергию по всем направлениям. Таких сфер было изготовлено лишь несколько. Они были чем–то вроде постоянных маяков для указания орбит астероидов. Однако, Человек не добрался до астероидов, и маяки остались неиспользованными.
Третьей реликвией была круглая жестянка, очень широкая, но неглубокая. Она была надежно запаяна, и, когда ее встряхивали, внутри что–то дребезжало. По верованиям племени, вскрытие этой жестянки принесло бы несчастье, и никто не знал, что в ней заключено одно из величайших произведений искусства, созданное около тысячи лет назад.
Работа была окончена. Двое мужчин уложили камни на прежнее место и начали спускаться с горы. Человек до последних дней не переставал думать о будущем и пытался сохранить хоть что–нибудь для потомства.
В эту зиму огромные массы льда впервые– штурмовали горы, наступая с севера и с юга. После первого же натиска предгорья были сокрушены и стерты с лица Земли. Но горы стояли твердо, и, когда пришло лето, ледники немного отодвинулись.
Так из зимы в зиму битва продолжалась, и грохот лавин, скрежет дробящихся камней и взрывы раскалываемого льда сотрясали воздух. Никакие войны Человека не могли сравниться по своей ожесточенности с этим сражением, охватившим всю поверхность земного шара!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
