— Харрис, у нас, кажется, ограбление, — сказала она слабым голосом. Только тут мужчина оторвался наконец от своей работы и поднял голову. Он тоже был уже немолод и одет в серую рубашку, черный шерстяной галстук, на носу очки. Мне он показался непредсказуемым паникером, от которого только и жди каких-нибудь неприятностей, поэтому на всякий случай я встал так, чтобы оказаться между ним и Кит.
— Боже мой! — воскликнул Харрис.
— Все в порядке, волноваться не нужно, — повторил Трахнутый.
— Ну почему, почему вы явились именно сегодня?! Управляющего нет, он все еще в Манчестере! — сказал Харрис дрожащим от страха голосом. — Как раз сегодня мистера Прескотта нет на месте, понимаете?
Кассирша посмотрела на него, потом перевела взгляд на Трахнутого.
— Деньги в мешок! — напомнил Трахнутый и, подняв револьвер, направил на нее.
Кассирша словно окаменела.
— Я думаю, вам придется подождать, пока вернется мистер Прескотт, — снова вякнул Харрис.
Кажется, он всерьез полагал, что без санкции управляющего ни о каком ограблении не может быть и речи.
Я почувствовал, что Трахнутый начинает терять терпение.
— Если вы не набьете этот мешок деньгами немедленно, — заорал он, — я пришью вас обоих!
Бетти, готовая разрыдаться, уронила мешок на пол.
— Пожалуйста, уходите... — произнесла она дрожащими губами.
Харрис положил руки на голову:
— Мистер Прескотт вернется через полчаса. Прошу вас, подождите его... или приходите позднее. Мы ничего не скажем полиции, даю вам честное «лосиное»! [38] — проговорил он умоляющим тоном.
Небольшая лысина у него на макушке блестела от испарины, серая полиэстеровая рубашка потемнела под мышками от пота.
Трахнутый взвел курок револьвера.
— Еще одно слово, приятель, и ты покойник! — прорычал он.
Бетти начала всхлипывать. Харрис тяжело задышал и, откинувшись назад, задел спиной дверцу шкафа-картотеки, которая с грохотом захлопнулась.
Трахнутый повернулся к нам.
— Придется стрелять сквозь стекло, — сказал он. — Вы, двое, отойдите подальше. И пусть кто-нибудь займется долбаной камерой!
Шеймас кивнул и одним выстрелом сшиб с кронштейна камеру наблюдения. Выстрел был хорош, но я подумал, что этим ему следовало заняться, как только мы вошли в банк.
От выстрела у меня зазвенело в ушах.
Бетти принялась раскачиваться из стороны в сторону, и я понял, что у нее вот-вот начнется истерика.
Ситуация с каждой секундой осложнялась. Я знал, что банковских кассиров специально обучают отдавать деньги грабителям. Они даже обязаны делать это. Таким образом, эта часть нашего плана не должна была представлять никаких сложностей.
Я тронул Трахнутого за плечо и проговорил шепотом:
— Дай-ка я попробую.
Трахнутый собирался что-то возразить, но передумал и кивнул. Тогда я подошел к стеклянной перегородке как можно ближе и демонстративно положил револьвер на стойку, чтобы кассирша видела, что ей ничто не угрожает.
— Пожалуйста, Бетти, — проговорил я как можно мягче, — возьми мешок. Как только ты положишь туда деньги, мы исчезнем, и ты больше никогда нас не увидишь. Все кончится хорошо, вот увидишь.
— Я... я... я... его уронила, — проговорила она трясущимися губами.
— Я понимаю. Ничего страшного, Бетти. Ты и должна немного нервничать. Не беспокойся, ты все делаешь правильно. Мистер Прескотт будет тобой гордиться. А теперь возьми мешок в руки и начинай складывать в него деньги.
Бетти посмотрела на Харриса. Тот кивнул.
— Давай действуй, Бетти. Все хорошо. Не думай о нас, думай лучше о том, как ты будешь рассказывать обо всем, что случилось, корреспондентам... и своим внукам. — Я по-прежнему выдерживал спокойный, доброжелательный тон. Впрочем, я надеялся, что упоминание о внуках заставит Бетти припомнить, что речь идет о жизни и смерти.
Трахнутый беспокойно переминался с ноги на ногу рядом со мной.
Бетти несколько мгновений смотрела на меня, потом подобрала с пола мешок, открыла ящик, в котором лежало сколько-то пачек двадцатидолларовых купюр. Побросав их в мешок, она снова посмотрела на меня.
— А что в других ящиках? — спросил я.
— Ключи у мистера Прескотта, но он вот-вот должен вернуться...
— О'кей, давай сюда мешок, — сказал я.
Шеймас внезапно обернулся.
— Кто-то идет сюда со стоянки! — воскликнул он, пристально глядя на входную дверь.
Я бросил быстрый взгляд на Бетти и Харриса и приказал:
— А ну, без шуток!.. Передайте мне мешок и не пытайтесь поднять тревогу.
Кассирша расправила мешок и подсунула под стеклянную перегородку. Я взял его и перебросил Трахнутому.
— Он идет сюда! — сказал от двери Шеймас.
— Невероятно! В это время дня здесь почти не бывает клиентов, — проворчал Трахнутый.
Кит покачивалась с пятки на носок; вид у нее был такой, словно она вот-вот грохнется в обморок. Я слегка сжал ее плечо, надеясь привести в чувство.
— Как он выглядит, Шеймас? — спросил я.
— Пожилой мужик в красной бейсболке, — прошипел он.
— Стукни его по голове, как только он войдет, — отдал я приказ.
— Давай лучше я! — вмешался Трахнутый, вспомнив о своей роли руководителя.
Он шагнул к двери, а уже в следующее мгновение та открылась, и в зал вошел пожилой лесозаготовитель. Снаружи светило яркое солнце, в зале же было полутемно; прежде чем глаза мужчины успели привыкнуть к искусственному свету, Трахнутый сильно ударил его рукояткой револьвера по голове.
Мужчина повалился на пол, словно марионетка, у которой разом лопнули все ниточки. Я повернулся к Бетти и Харрису:
— Спасибо, Бетти. А теперь не забудь: вы должны дать нам двадцать минут и только потом звонить в полицию, потому что, если нас поймают, наши друзья убьют тебя и Харриса еще до суда. И не просто убьют — они будут пытать вас сварочным аппаратом, пока вы сами не начнете умолять о смерти. Но если вы дадите нам двадцать минут, чтобы исчезнуть, все будет хорошо. Понятно?
Глаза Бетти испуганно расширились, и вся кровь отхлынула от лица, но она кивнула и даже попыталась что-то сказать, однако язык ей не повиновался.
— Здесь больше ловить нечего, — сказал я Трахнутому. — Пора смываться.
— Да. Идем, — ответил он.
Выбежав из банка на освещенную солнцем тропинку и сорвав с лиц лыжные маски, мы бросились через лес к «тойоте». Кит тяжело дышала, а лицо у нее было еще бледнее, чем у кассирши. Не успели мы запрыгнуть в салон, как Трахнутый с сумасшедшей скоростью погнал машину по шоссе. К ближайшему перекрестку мы подлетели на скорости больше ста миль в час. Кит вырвало в лыжную маску, и она опустила стекло, чтобы вышвырнуть ее вон, но я покачал головой.
— Не сейчас, подожди немножко.
На перекрестке Трахнутый свернул на юг. Шоссе имени Алана Б. Шепарда-младшего должно было привести нас к границе Массачусетса.
Когда Трахнутый решил, что нам ничто больше не угрожает, он слегка сбавил скорость и дружески хлопнул Шеймаса по плечу, а потом посмотрел на нас с Кит в зеркальце заднего вида:
— Вы отлично справились, ребята. Мы все молодцы. Мы сделали это, черт возьми, сделали! Господи Иисусе, как быстро-то... Раз-раз — и в дамки!.. — радовался Трахнутый.
— Да, все прошло гладко, — согласился Шеймас.
— Да, черт возьми, да! И как быстро... На всё про всё у нас ушла всего пара минут или около того. Отличная работа. Вы все прекрасно держались.
Так мы доехали до шоссе №1 и свернули к заболоченной низине, где Трахнутый оставил свою машину — старый зеленый «мерседес», спрятанный позади здания заброшенной фабрики или склада. Здесь мы вышли из «тойоты», и Трахнутый, собрав наши маски и перчатки, сложил их в мешок и зашвырнул подальше в болото. Он уже решил, что все в порядке, но тут вспомнил, что, когда Кит вырвало, часть рвотных масс попала на пол салона.
— Как насчет блевотины? — спросил я.
— А что насчет блевотины?
— Можно по ней определить ДНК? — сказал я. — Или нельзя?
— Не знаю. Путь Кит все уберет на всякий случай, — приказал Трахнутый.
— Я сам этим займусь, — сказал я и, вскрыв одну из упаковок с детскими подгузниками, тщательно вытер пол.
Потом мы пересели в «мерседес». Шеймас как-то сразу притих, Трахнутый, напротив, был очень возбужден и переключал каналы музыкальных станций, пока не нашел Гарта Брукса. Кит выглядела — краше в гроб кладут: взгляд блуждал, лицо сделалось мертвенно-бледным. Придвинувшись к ней, я начал легонько массировать ее напряженные плечи. Какое-то время спустя она робко улыбнулась и попыталась придать лицу прежнее уверенное выражение. По всему чувствовалось, что сегодняшний налет подействовал на нее гораздо сильнее, чем неудавшееся покушение на отца две недели назад. Я не знал, в чем причина, но подозревал, что о плане ограбления банка она знала уже давно и все это время переживала и боялась.
