Младший брат хозяина сидел за столом. Увидев вошедшего Стольникова, он мрачно кивнул ему.
— Слышал уже? — спросил он.
— Я оттуда приехал.
— Они ее чуть не убили, — ударил кулаком по столу Адалят, — они могли убить Ираду.
— Они ее упустили, — устало сказал Стольников, — зато убили двух сотрудников милиции. У них, между прочим, семьи остались.
— При чем тут это! — разозлился Адалят.
— При том, — серьезно сказал Стольников, — люди Жеребякина сидят у нас на хвосте. А мы про них ничего не знаем.
— Сегодня ночью мы им фейерверк устроим. Я ждал, думал, найдем Ираду, потом отомстим. Но больше ждать не буду.
— В милиции знают о твоих планах, — пробормотал Стольников, — будь осторожен.
— Пусть знают. Пусть все знают. Я все равно должен отомстить.
Стольников устало сел. Посмотрел на своего собеседника и спросил:
— Мобильный телефон Исмаила у тебя?
— Да, где-то лежит, — отмахнулся Адалят. — Мы сегодня нанесем такой удар…
— Где лежит телефон? — довольно невежливо прервал его Стольников.
— Откуда я знаю, — вспылил Адалят. — Эти аппараты по всему дому валяются. Где попало. Я что, должен за ними следить?
— За десять минут до случившегося, — Стольников говорил, глядя в глаза Адаляту, — кто-то позвонил по мобильному телефону твоего старшего брата.
Милиция считает, что это была твоя племянница. И через десять минут за ней приехали боевики Жеребякина.
Адалят соображал туго. В отличие от старшего брата, он не был особенно силен в логике.
— Ну и что? — спросил он.
— Значит, человек, который разговаривал с Ирадой, послал туда боевиков ваших врагов, — терпеливо объяснил Стольников.
Вот теперь Адалят понял. Он вскочил на ноги, опрокидывая стул.
— Ты хочешь сказать, что это был я?
— Нет. Я точно знаю, что не ты. Но где мобильный телефон твоего брата?
Кто его взял? У кого он был?
— Не помню. Кажется, я Джафару его давал.
— Джафару? — в голосе Стольникова прозвучал вопрос, и Адалят, понявший, что именно хочет сказать его собеседник, заорал на весь ресторан:
— Найдите Джафара. Пусть он срочно приедет ко мне. Чуть успокоившись, он снова взглянул на Стольникова.
— Ты думаешь, это он?
— У меня пока нет никаких фактов, — признался Стольников. — Нужно все проверить.
Он остался в живых после нападения на дачу, — вспомнил Адалят, — один остался. Значит, это он. Купил себе жизнь, собака, такой ценой.
— Нам нужно еще все проверить, — еще раз резонно повторил Стольников. — Пока никому ничего не говори. Я сам все проверю.
— Один день, — проворчал Адалят, — а завтра вечером шкуру с него живого спущу. Пусть попробует мне что-нибудь и рассказать. Просто спущу шкуру.
— Нужно все проверить, — настойчиво сказал Стольников.
— Сколько можно проверять, — разозлился его собеседник, — два дня уже не можем найти Ираду. Два дня. Где она спала? Что она ест? С кем встречается?
Что я ее отцу скажу, когда он встанет? Он спросит меня, где ты был. Почему ничего не сделал?
— Мы ее ищем, — коротко ответил Стольников, — ищем по всему городу.
— Поэтому она бегает и в нее стреляют.
— В нее никто не стрелял. Они стреляли в сотрудников милиции, — уже с трудом сдерживаясь, сказал Стольников, — убили двоих офицеров. И сами потеряли своего человека. Но в девушку никто не стрелял.
— Ты, кажется, больше думаешь об офицерах, чем о девушке.
— До свидания, — Стольников вышел, не попрощавшись. Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит, зло подумал Адалят. Но ничего не стал говорить. Сначала нужно найти Ираду, укрепить свои позиции. А уже потом незаметно и без лишнего шума убрать такого строптивца, как Стольников. Он достал четки и улыбнулся. Пусть пока чувствует себя независимым. Когда придет время, и ему подрежут крылья.
Глава 20
Сыроежкин сидел в автомобиле, зажатый с двух сторон боевиками Филиппа Кривого. Он обреченно смотрел, как их автомобиль следовал за машиной, где находились Мироненко и трое его людей. В автомобиле, где ехал Сыроежкин, сидели сразу четверо боевиков, и сбежать было не только невозможно, но и опасно. Они подъехали к дому Наума, и Сыроежкин закрыл глаза. Почему он все сделал так глупо? Почему он вчера не взял эти часы и не заплатил девушке ее сто долларов?
Почему вообще не выгнал эту девушку из своего магазина? Нужно было прогнать ее, и тогда бы он сейчас не сидел между этими мордоворотами.
Люди часто склонны менять местами причину и следствие. Сыроежкин считал, что виновата девушка, из-за которой он оказался у боевиков Филиппа Кривого. На самом деле его собственная алчность в конце концов и погубила его.
Случилось то, что должно было случиться. Но когда они приехали к дому Наума Киршбаума, в Сыроежкине проснулось нечто похожее на совесть. Он знал старика много лет. И знал, что тот никогда и ни при каких обстоятельствах не выдаст девушку. Не выдаст хотя бы потому, что он просто не может знать, куда именно она от него сбежала.
Но бандиты ему наверняка не поверят. А если они ему не поверят… И он не сможет рассказать, где конкретно находится девушка… Что будет дальше, Сыроежкин примерно себе представлял и от этого нервничал еще больше, судорожно ерзая между зажавшими его бандитами.
Из первой машины с трудом вылез массивный Мироненко. Он махнул рукой, не разрешая боевикам подняться вместе с ним. Мироненко тоже много лет знал Наума Киршбаума и решил, что прежде сам поговорит с ним один на один. А если не сработает, то тогда в квартиру поднимутся и другие.
Он поднялся на нужный ему этаж, вышел на лестничную клетку, позвонил. И услышал шаркающие шаги старого человека.
Совсем сдает старик, с улыбкой подумал Мироненко, ему уже, наверно, за восемьдесят.
Дверь открылась. Наум знал своего гостя в лицо.
— Ну здравствуй, Григорий, — сказал он, внимательно глядя на Мироненко.
— В дом пустишь? — спросил Мироненко.
— Это смотря с чем ты пришел. Если с добром, то милости прошу. А если нет…
— С добром, с добром, — засмеялся Мироненко, входя в квартиру.
Он не знал, что после того, как Сыроежкин позвонил ему и тут же поехал на встречу, старик несколько раз звонил к сыну своего друга. И, не застав Леши дома, понял, куда именно тот мог поехать. Просчитать варианты для ювелира, отлично знакомого с этим миром, было нетрудно. Он сразу понял, что Леша Сыроежкин мог позвонить и поехать только к Мироненко.
И тогда Наум пошел в свой кабинет и начал молиться. Он просил бога помочь ему сделать выбор. Помочь ему сделать правильный выбор. А после этого он снова позвонил Сыроежкину. И тот опять не ответил. Теперь у Наума уже не оставалось сомнений. Он принял душ, надел чистое белье и уже собирался ухо дать, чтобы спасти несчастную душу Леши Сыроежкина, когда дверь позвонили.
Старик не верил своим глазам. К нему приехал сам, Григорий Мироненко.
Наум Киршбаум был очень опытным человеком. Но он не мог понять, что произошло.
Почему Мироненко приехал к нему? Почему просто не отобрал часы у Сыроежкина Значит, дело было не в часах, подумал старик ювелир.
Он провел гостя в гостиную, посадил за стол. Достал из старинного комода высокий графин с розовой жидкостью.
— Это хороший ликер, — сказал он, — из лепестков розы.
— Знаю, — засмеялся Мироненко, — твой фирменный. Говорят, его нужно готовить пятнадцать лет. И как ты умудряешь все рассчитывать на пятнадцать лет.
Я бы не смог быть таки терпеливым.
— У нас профессия такая, Григорий, — сказал старик, разливая ликер, — быть терпеливыми.
— Твое здоровье, — поднял рюмку Мироненко.
— И твое, — сказал старик. Обе рюмки были выпиты до дна.
— Хорошая настойка, — крякнул Мироненко.
— Зачем ты пришел, Гриша? — спросил Наум. — Ты не был у меня уже больше десяти лет.
— Навестить старого друга, — усмехнулся Григорий, — тем более что я не был здесь больше десяти лет, как ты сам говоришь. Может, мне захотелось тебя просто увидеть.
— Ты не тот человек, который ходит к старым друзьям. Прости, Гриша, но я привык говорить открыто. Мне нужно знати зачем ты пришел.
Вместо ответа Мироненко достал часы. Положил их на стол — Ты видел эти часы? — спросил он.
— Да, — кивнул Наум, поправляя бороду. Теперь он не сомневался, что все его расчеты были правильными. Сыроежкин конечно, позвонил Мироненко и повез ему часы. Но почему тот не стал покупать часы? Или просто их не отнял? Почему он приехал с часами к нему? Ведь Мироненко и сам вполне мог оценить их стоимость.
— Как они к тебе попали, Наум?
— За ними есть след?
— Небольшой, — улыбнулся Мироненко.
— Я брал их чистыми, — твердо сказал Наум. — Мне их принесла одна девушка.
— Но ты ведь понял, что это очень дорогие часы.
— Конечно, понял. И сразу сказал, что они очень дорогие.
— Кому? — быстро спросил Мироненко. — Кому ты сказал, что они дорогие?
