Я готов был слушать — только бы не спугнуть и не лишиться того, что у меня осталось в этой жизни.
— Хорошо. Я тебя понял. Говори. Только не нервничай, хорошо?
— Ты не знаешь всей правды, — смотрела на меня Камилла заплаканными глазами. — Я была беременна.
— Что?
— Была беременна ребенком… Нашим с тобой ребенком.
Ее слова прозвучали как выстрел. Я как будто ощутил, что ранен. Выстрел прямо в грудь. Дыхание сбилось. Я не мог сделать вдох и смотрел на нее с вопросом во взгляде.
— Что? Нашим… ребенком?
Она была беременна от меня. А я об этом ничего не знал все это время.
Сразу вспомнился малыш из сна. Я снова видел их вместе — как Камилла балует его вниманием, и он звонко хохочет. Так беспечно и естественно. Что с ним произошло? Я должен был знать эту правду. Почему я ничего об этом не знал, черт возьми?
— Я не знала сначала, что беременна. Даже не догадывалась, что вынашиваю жизнь под сердцем. Но это был твой ребенок, от тебя. Я спала только с тобой и точно это знала. Поэтому когда ты сел в тюрьму, а я узнала, что в положении… сомнений не было. Я оказалась перед фактом и…
— Ты сделала аборт?
Я понимал, что Камилла не могла это принять. Она бы не стала оставлять ребенка, если отца признали насильником. Ей бы никто не позволил. И если уже шериф заставил ее пойти против меня до самого конца, то аборт был логичен. Другого он бы не принял ни при каких обстоятельствах.
— Аборт? — повторила она и медленно мотала головой. — Я бы не смогла так поступить. Это же мое дитя, Марсель. Это мой ребенок. Как я могла его убить?
Я бы не позволил. Будь моя воля, я бы сделал все, чтобы он родился и был счастлив. Я не имел нормального отца. Тот человек, который меня зачал и воспитал — он далек от идеала. А после того, как он променял меня на сохранение имиджа, пошел с легавым на долбаную сделку — после такого я его не признаю за отца. Он мне никто. Потому что со своим ребенком я бы так ни за что не поступил.
— И что… — оказался я просто не готов к такой истории, — что с ним произошло? Где он? Почему я ничего о нем не знаю? Ты его спрятала от меня? Боялась, что я его найду и украду? Что я, — пытался я сглотнуть колючий ком под горлом, — буду плохо на него влиять?
— Наш ребенок погиб.
Я не думал, что еще остались вещи, способные меня подкосить. Способные меня ослабить и выбить из седла. Но слова о сыне были хуже отравленной стрелы. Они проникли в мое сознание и стали отравлять меня изнутри клетка за клеткой. Нерв за нервом. Нейрон за нейроном.
Ноги стали ватными. Колени подкашивались. Я оперся на поручень и едва удержался, чтобы не свалиться вниз. Это было чем-то невообразимым.
Мой сын, о котором я не знал — мертв.
— Как? — не знал я, что еще спросить. Какие еще вопросы задавать этой женщине. Теперь я начинал понимать, что заставило ее прийти сюда и стать на самый край. — Как это произошло? Почему?
— Я сама не знаю, почему так вышло, Марс! — разревелась Камилла. — Честно… Я столько раз прокручивала все в голове, но так и не поняла, чем провинился этот малыш перед Господом! Может, это мое наказание?! Вселенная наказывает меня за то, что я сделала с нами?!
— Это случилось во время родов? Он родился уже мертвым?
Мне было так больно спрашивать подобное. Но что еще я мог поделать с этим? Хотелось хотя бы узнать, при каких обстоятельствах я лишился наследника. Лишился сына, родного ребенка.
— Я уже никогда не стану прежней, Марс! Никогда! Не стану нормальной, понимаешь?! Не смогу иметь детей, не смогу нормально радоваться жизни! Не смогу любить тебя! Потому что как бы я ни пыталась себя убедить, что ты не виноват, что так получилось… У меня ничего не выходит. Я постоянно думаю о том, что если бы мы с тобой не сблизились, если бы не было того, что было… Этого бы никогда не случилось. Я бы не забеременела. А ребенок бы не умер… Я так больше не могу, прости…
Она переступила через ограду и зависла над городом.
Это означало, что настало время вытереть слезы и схватить хотя бы то, что я все еще могу спасти. Пускай все случилось так, как произошло. Пускай ребенка не вернуть и ей было тяжело, потому что я был далеко. Меня не было тогда с ней рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но сейчас я ведь здесь. Я рядом. Я обязан ей помочь. И я не позволю Камилле сделать ошибку.
— Прошу, вернись ко мне! Малая, развернись ко мне лицом и сделай шаг обратно!
— Уже слишком поздно, Марс… Это будет преследовать меня всю жизнь. Это чувство вины за смерть нашего малыша — оно будет отравлять жизнь и мне, и окружающим, я так не смогу!
— Малыш, я буду рядом!
— Нет, ты не выдержишь этого, перестань! Зачем это тебе?!
— Я буду рядом, как бы ты себя ни чувствовала!
— Перестань меня успокаивать, ты все равно меня не простишь! Особенно после всего того, что узнал о ребенке!
Она повторяла одно и то же. Пыталась убедить меня, что я не прав. Что я дурак и держусь за нечто лишнее в этом мире. Но правда была в том, что кроме нее в этом мире у меня никого не осталось. Никого такого, кому бы я хотел отдать любовь. Ради кого готов подохнуть. Ради кого готов жить до самой старости.
— Малая, мы можем уехать куда захочешь! Можем наладить новый бизнес! — называл я вполне реальные сценарии. Да таких вариантов у нас целое море. — Ты можешь управлять моими делами, стать администратором моего клуба!
— Не надо, прошу! — отбивалась Камилла от каждого моего предложения. — Я не хочу, чтобы ты тратил свою жизнь на такое ничтожество, как я! Это просто ошибка!
Она меня не слушала, закрывала руками уши. А я все перекрикивал ветер и называл нелепые варианты.
— Хочешь, я куплю тебе долбаный салон красоты?! Или фитнес-клуб! Или… чертов бутик с европейскими шмотками от крутых брендов!
Но она закрылась от меня стеной. Не слушала, не смотрела на меня, не давала подойти поближе. Казалось, что все идет коту под хвост. Мне уже даже не верилось, что выйдет ее убедить. Но какие еще варианты? Я не мог просто бросить ее.
Буду бороться до последнего, мать ее!
— Просто оставь меня одну!
Я вспомнил, как увидел ее с цветами в руках. В той лавке с кучей роз и прочей растительности. Как она была красива и радостна среди бутонов, ароматов. Ей точно нравилось там находиться. Будь я супермен, я бы взял и унес ее туда — дал в руки охапку роз и успокоил свою Кэм.
— Да хоть магазинчик цветов, как "Розы у Розы"!
Это было последним, что пришло мне в голову. Этот магазин. Нелепый, банальный магазинчик, который не приносит никакого заработка, но может расслабить ее нервы. Если она будет снова улыбаться, нюхая цветы — пускай так и будет.
Кэм обернулась, убрала руки от ушей. Посмотрела на меня.
— Что ты сказал?
— Я сказал… что ты можешь заниматься чем захочешь. Хоть и розы продавать.
— "Розы у Розы"…
— Да. "Розы у Розы". Ты помнишь ту лавку? Мы там… — подходил я ближе к ограде, чувствуя инициативу, — мы там встретились с тобой. Ты помнишь?
— Розы у Розы, — повторила Камилла, опустив глаза.
Как будто что-то вспомнила. Что-то важное.
— Ты согласна, малая? Хочешь цветочную лавку?
— У хозяйки того магазина тоже умер ребенок.
— Серьезно?
— Мне ее сестра рассказывала. По дороге сюда. Я с ней случайно в автобусе пересеклась. И… она мне рассказала эту историю.
— Ну вот видишь… Человек нашел себя в приятном. В торговле. В бизнесе.
— Дело не в бизнесе, Марс. Ты не понял.
— А в чем же тогда, детка? — протянул я ей руку. — В чем же тогда дело?
И она сделала шаг. Чтобы повиснуть у меня на шее. Плакала и говорила что-то странное.
— Дело не розах, а в человеке рядом… Прости меня, пожалуйста. Прости, если сможешь… Прости…
— Хватит уже просить прощения. Как-нибудь забудется. Время ведь лечит. Вот и вылечусь. Чш…
— Я очень хочу, чтобы все вернулось обратно.
— Хочешь снова к Джошу? — задал я дурацкий вопрос, чтобы она помотала головой.
