Вновь машина четырежды подпрыгнула, мне даже показалось, что я слышу треск ломаемых костей. Отъехал дальше, остановился. Вроде бы никто за нами не наблюдал. Всё, он уже не ходок, но пытается ползти, опираясь на одну руку. Вторую ему тоже сломало. Зато теперь есть надежда на то, что те, кто его обнаружит, поймут, что с ним что-то не так. Всё же есть предел человеческой наивности, пожалуй, разберутся, что к чему.
— Вот, хорошо, так и лежи там, дай людям тебя рассмотреть, — сказал я, переведя дух.
Ну и всё, больше мне здесь делать нечего. Я съехал с тротуара, покатил дальше. Дорога была совершенно пустой, машин не было. Стрельба сзади тоже затихла, и не думаю, что зомби-бомжи сожрали ОМОН. Навстречу мне попалась лишь одна милицейская машина, и тоже с включенным маячком.
Дорога пару раз вильнула среди серых бетонных заборов и пустырей с чахлыми кустами без листьев, а затем впереди показались девятиэтажные панельные «хрущобы». Возле крайнего дома стояла толпа людей, снова виднелись милицейские машины. Продолжение проблем с мертвяками?
Я остановился, заглушил машину и направился к кучке бабок, среди которых выделялась одна, невысокая и шустрая, в пуховом берете, которая явно рассказывала своим товаркам о том, что происходит. Не думаю, что она откажется всё повторить заново — не тот народ эти бабки.
— Бабань, а чего за шум-то? — спросил я её негромко.
— Да там в девяносто восьмой жильцы то ли перепились, то ли наркоманы они теперь, хотя раньше пили, не просыхая, — охотно начала она рассказывать, обрадованная появлением нового слушателя. — Сосед мой к ним с утра зашёл, Петрович, на опохмелку попросить, а они его искусали, веришь? Прям как собаки кинулись! И ну его кусать! Тот едва дверь за собой захлопнул, счас его «скорая» увезла, в крови весь был. А туда милиция ломица, грит, штоб им дверь открыли, а те ни в какую.
Я глубоко вздохнул. И что толку, что Дегтярёв перед смертью звонил везде, куда мог? До сих пор милицию даже никто не предупредил, с кем они имеют дело. Искусанного увезла «скорая», а он обратится вскоре, если уже не обратился. Милиция пытается вломиться в квартиру и арестовать оживших мертвецов. Новые укусы гарантированы. Почему их никто не предупредил? Не «довёл до личного состава»? Я огляделся, увидел двух милиционеров в форме у подъезда, подошёл к ним. Один был совсем молодой, высокий, с погонами младшего сержанта и с «ксюхой»,[2] висящей на плече стволом вниз. Второй был чуть постарше, и погоны у него были с тремя лычками, сержантские. Я обратился к ним:
— Ребята, вы ещё в квартиру не вошли?
— А вам какое дело? — мрачно спросил младший сержант.
Лицо у него было усталое, как после бессонной ночи, наверное, прошлую смену никто не поменял, всех оставили на службе.
— Не входите туда, — сказал я ему. — Я знаю, о чём говорю, просто слушайте. Если они на вас бросятся, не давайте себя укусить. Это бешенство, это сегодня ночью, во время взрыва, заражённые крысы и обезьяны по всему городу разбежались. Перекусали людей, теперь те на других бросаются.
— А откуда ты… — начал второй, с погонами сержанта, но младший его остановил, причём в глазах у него засветился интерес.
— Продолжайте, пожалуйста.
Врать так врать. Не объяснять же, что я на самом деле знаю?
— Это эпидемия. Я врач, я знаю, я уже не раз столкнулся с такими за ночь. Они бросаются на людей, кусаются, не чувствуют боли. — Я врал уже вполне вдохновенно. — У нас в приёмном покое за сегодняшнюю ночь трое таких взбесились. Их только пулей в голову можно убить, в тело они не чувствуют. И они смертельно опасны — укус, и ты заражён.
— Точно. Так и было! А вы меня за дурака держите! — вдруг торжествующе закричал младший сержант. — Иваныч этой твари весь магазин в башку засадил, пока тот свалился. Я четыре пули из «ксюхи» в грудь ему влепил, а тому хоть бы хны! Слышишь, что доктор говорит? Ох, ёлки… он же укусил Иванова-то!
— И где Иванов? — спросил осторожно я у младшего сержанта.
— Домой с дежурства пошёл, — немного растерянно ответил тот.
— Давно?
— Давно, — кивнул молодой. — Он почувствовал себя плохо, отпросился. А так у нас вот… час назад смена должна была случиться, да не случилась.
— У Иванова вашего семья есть? — всё так же тихо спросил я у них.
— Есть, жена, две девочки… а что? — вступил в разговор старший сержант, заметно напрягаясь.
— Пошлите туда кого-нибудь. Хотя… убил ваш Иванов уже семью свою и съел, — махнул я рукой.
— Как? — не понял сержант.
— Вот так: ням-ням… — Меня начала пробивать беспричинная злость непонятно на кого, возможно и на самого себя. — Если поедет туда от вас кто-то, пусть стреляет их всех, кто шевелится. Иначе они вас уже всей семьёй сожрут. Да предупредите ваших наверху, чтобы дуром в квартиру не лезли. Один укус — и смерть. Точнее, таким же станешь, кусаться начнёшь, а потом уже помрёшь, но не сразу. Это как собачье бешенство, думайте. Думайте башкой!
Последние слова я сказал, уже уходя, но всё же услышал, как младший сержант взялся за рацию, вызвал кого-то и как говорил в неё: «Доктор здесь из «скорой» был. У них таких бешеных пруд пруди за ночь было. Не лезть туда, говорит, они заразные хуже чумных! Да!.. Просто не суйтесь без защиты!» Я мысленно похвалил сообразительного младшего сержанта. Не стал тот объяснять всё как есть, чтобы просто не послали подальше, а зацепил коллег тем, что больше всего напугает — небывалой заразой. А потом уже можно и подробности рассказать.
Я уже подходил к своему вездеходу, как мимо, рыча мотором, пронёсся милицейский «уазик» с обоими сержантами внутри. Наверное, поехали проверять семью того самого Иванова, который ночью высадил весь магазин пистолета в голову зомби, но был укушен.
Я достал из кармана мобильный телефон, набрал номер Алины Александровны. Та узнала его по определителю номера, потому что сразу встретила словами:
— Да, Серёжа?
— Беспорядок уже начинается, — известил я. — В городе атаки зомби, я сам был свидетелем. Один бросился на мою машину. Местами случается стрельба. Много разговоров об укушенных, которых увозит «скорая». «Скорая помощь» распространит заразу окончательно, похоже, что их никто и ни о чём не предупреждал. Я куплю всё, что нужно, встречу своих друзей, и мы поедем в Садов. К вечеру в Москве начнётся кошмар, это уже сейчас видно.
На той стороне линии послышался тяжёлый вздох, затем меня спросили:
— Володя не звонил?
— Нет, и не позвонит, — успокаивающим тоном ответил я. — Я только слышал об этом месте, куда его увезли. Это ещё хуже, чем Садов по режиму, где-то в Горном Алтае. Никто ему там никакой телефон не даст.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
