утра стало иначе. Появилась стыдливость, окрашивающая щеки в пунцовый цвет, стоит вспомнить, как Огнев целовал меня.
Впрочем… к вечеру воскресенья приходится покинуть комнату. Мама с отцом возвращаются и почти сразу же нас зовут. Они отдохнувшие и счастливые, мама улыбается и тут же спрашивает, как мы тут, не было ли без них сложно.
– Мы даже не заметили, что вас не было, – вставляет Кирилл. – Еду всю съесть не успели.
– Это хорошо, – улыбается мама. – Хорошо, не подрались.
Мы с Кириллом тайком переглядываемся и тут же отводим глаза.
– Мне классная руководительница звонила, – говорит мама. – Спрашивала, поедешь ли ты в поход и на экскурсию в исторический центр.
– Поеду, – тут же отвечаю.
Не собираюсь отказываться только потому, что у меня не сложились отношения с одноклассниками. Класс Полинки тоже едет, а там и сама Поля будет, и тот же Женя, а мы с ним неплохо ладим.
– А ты? – уточняет Борис у Кирилла. – Едешь?
– Да, наверное, все равно делать нечего.
Я незаметно закатываю глаза. Не нравится мне, по правде, поездка Огнева, но и запретить я ему не могу. Впрочем, если мы и там будем так же отлично справляться с игнорированием друг друга, то почему нет?
Договорившись, нас отпускают. Я поднимаюсь к себе, а ближе к вечеру ко мне приходит мама. Стучит едва слышно и, зайдя в комнату, просит меня подойти в кабинет Бориса.
– Да, конечно.
Я сразу же встаю, и получается, что идем с ней вместе. Мама открывает дверь, пропускает меня внутрь и заходит следом. Борис сидит за столом, что-то печатает на ноутбуке. Когда мы заходим – отрывается и жестом указывает мне на стул напротив. Я присаживаюсь. И мама, и Борис выглядят довольно серьезными, переглядываются, пока я не начинаю нервничать.
– Ты денежку брала, Анечка? – спрашивает мама, серьезно глядя на меня.
– Из сейфа? Нет. Мы ели то, что ты нам оставила, да и в магазин никто не ходил.
– А пароль, – встревает Борис, – никому не называла? Подружке там…
– Или Кириллу, – настаивает уже мама.
Я сглатываю. Еще не понимаю, что происходит, но уже чувствую, что что-то очень нехорошее, раз и мама, и Борис спросили про сейф.
– Никому не говорила.
– Хорошо, – кивает Борис. – Скажешь мне, кто был дома? Может, ты кого-то приглашала?
– Да нет, – выдаю без раздумий, а затем в мой мозг вихрем врываются воспоминания о вечеринке.
Господи, тут ведь… столько народу было! Не пересчитать! И все они сновали по дому, пока я была в беседке, пока мы с Кириллом… Господи! Но я ведь… я никому не говорила. Да я и не знаю всех, кто был.
– Приглашала, – тут же признаюсь и мнусь.
Если скажу, что была вечеринка – должна буду написать всех, кто присутствовал, а я помню Полинку, Тину с ее подружками, Женю и Диму. Некоторых из присутствующих я даже не знаю. Хорош же из меня организатор, если я понятия не имею, кто приходил.
– Кого?
– Мы… мы с Кириллом устроили вечеринку, – признаюсь, чувствуя, как заливаются краской мои щеки. – Решили встретиться с друзьями.
– Аня! – восклицает мама с ужасом. – Как ты могла?! Привести сюда незнакомых людей! Это Кирилл тебя надоумил?
– Зина, – настаивает Борис. – Мы сами разберемся, успокойся. Не нужно нервничать.
Я понятия не имею, сколько в сейфе было денег, но подозреваю, что немало, а Борис при этом очень спокойный, расслабленный, говорит, не повышая тон. Мама нервничает заметно, и ее невроз мне передается. Не может не передаться, ведь мы с ней обе паникерши, а тут такое…
– Вот, – Борис протягивает мне листочек. – Напиши имена всех, кто присутствовал. Кого помнишь – остальных попрошу написать Кирилла.
Я быстро беру листочек и пишу максимум человек десять. Протягиваю его Борису. Он меня благодарит и напоследок спрашивает, не говорила ли я никому код.
– Я бы ни за что не стала! Клянусь! – решаю, что нужно как-то доказать свою невиновность, и говорю слишком громко.
Да я вообще раскаиваюсь, хочу, чтобы поверили. Несколько раз повторяю клянусь, пока Борис не говорит, чтобы прекратила, и что он обязательно во всем разберется.
– Не накручивай себя раньше времени. Мы не знаем, что произошло. Тут была вечеринка, в дом могли проникнуть и забрать деньги, пока никто не следит, и сигнализация не работает, – рассуждает Борис.
Мама в это время причитает что-то про то, что недостаточно хорошо меня воспитывала. Я ее слова мимо ушей пропускаю, так как до сегодняшнего дня считала себя взрослой, рассудительной и неспособной на совершение глупых поступков. А надо было задуматься! Еще позавчера, когда не выставила непрошеных гостей за дверь и не врезала Кириллу по морде за то, что удивлять меня решил поцелуем. Удивлять, когда за гостями в доме совсем никто не смотрел!
Неужели… он вообще об этом не думал?
Впрочем, я ведь тоже не думала, а я, в отличие от него, и деньги видела, и код мне сказали. Кто знает, может, у Огневых в доме не принято хранить наличные деньги, а у Бориса вот… имеются.
Из кабинета я выхожу с гудящей от мыслей головой. Не понимаю вообще ничего из того, что происходит. Меня словно ослепляет. Страшно очень, потому что я, сама того не желая, могла стать соучастницей преступления. Воровства! И хоть я понятия не имею, где украденные деньги, чувствую себя паршиво. Хочу к Огневу пойти, но его зовет к себе Борис, и мне приходится оставаться в комнате.
Кирилл приходит ко мне сам через какое-то время. Я успеваю себя самым натуральным образом накрутить. А Огнев, будь он неладен, еще и через балкон лезет, словно нам с ним есть что скрывать.
– Ты почему про деньги и сейф ничего не сказала? – налетает сходу, как в комнату пробирается.
Мы два дня с ним не виделись после той ночи, и сейчас мне не по себе. Визуализирую наш поцелуй, он в мои мысли тут же врывается.
– Я не думала, что нужно! И вообще – это ты их приволок сюда!
