Встала со скамьи, победно улыбнулась, поцеловала в губы.
— Раз так, я заслужила второго раза, — второго оргазма, как я понимаю. — Идём.
— К тебе?
— Нет, к тебе.
— Но там…
— Идём-идём… Или ты думаешь, будто господин Сонг не знает, что я к тебе приходила? Мимо него муха не пролетит.
На кровати всё было… иначе. Более спокойно, размеренно, классически.
Я уже не спешил стартовать, она никуда не бежала. Целовались, мяли друг друга и скользили между собой. И лишь под конец уже почти родное шлёп-шлёп-шлёп и скрип кровати, когда надо было набрать обороты для преодоления последнего барьера. Фрио содрогнулась, схватившись за подушку и накрыв лицо, из-под которой раздались приглушённые вскрики.
Правда, я не успел…
Ну и ладно. Зато забавно было то, что за стеной я слышал такие же приглушённые стоны и скрип кровати. Если не ошибаюсь, там была комната Зуара и его невесты.
Кажется, мы их заразили своим похотливым настроением.
Прижал к себе так сильно, как мог, зарывшись в её волосы лицом, на что Фрио вполне себе была не против, после чего уснул, приняв чуть-чуть того снотворного. Последние мысли были о том, как же здесь жарко и мокро…
Снотворное действительно подействовало, да, но проснулся я с больной головой и чувством, будто и не спал вовсе. Мне кажется, стало только хуже. А что было лучше, так это то, что Фрио не спала и лежала в моих объятиях, глядя на меня. Уже поостывшая, подсохнувшая, она улыбнулась, потянулась и поцеловала меня в губы.
— С добрый утром.
Интересен тот факт, что у них, если уж дословно переводить, это звучало «здравия после сна».
— С добрым утром.
— Как, помогло лекарство?
— Если ты про микстуру, то голова просто раскалывается. Стало ещё хуже.
— Зато я знаю, как сделать лучше, — проворковала она и спустилась ниже по моему телу, начав переговоры там, где я был куда сговорчивее даже при головной боли.
А она умела быть убедительной, пройдясь так, чтобы всё было чисто и довольно. После чего, вытирая губы, она медленно, демонстративно начала одеваться, позволяя порадоваться виду, который открылся мне.
Чего сказать, девушки знают, на что надо надавить.
А я знал, как на это ответить, и ткнул её пальцем туда, куда так и просилось. Она ойкнула, и с переодеваниями не пошло — я не мог отпустить девушку без ответной благодарности. Но так как я устал и ничего не хочу, довольствоваться ей оставалось всё теми же пальцами, которыми я в неё ткнул.
— Нежнее… быстрее… аккуратно-аккуратно… так, быстрее… ещё быстрее… — она сидела у меня на коленях и направляла мои действия, попутно не отрываясь от поцелуя, пока должок не был возвращён. И уже после она уже более спокойно оделась и, одарив меня улыбкой, вышла, вся цветущая и… будто помолодевшая? Хотя, казалось бы, ей же годков где-то двадцать три плюс-минус.
— Я смотрю, вам было весело, — хмыкнула Люнь, вися в углу комнаты.
— А сама ручку-то не стёрла? — хмыкнул я, наблюдая, как та краснеет и задыхается.
— Да ты!.. Да ты!.. Да ты просто дурак!
И с этими словами вылетела.
Дурак? Кто ж из нас дурак, если ты думала, что я ничего не замечу и не увижу, Люнь?
Честно сказать, я чувствовал себя как… обновлённым, что ли. Каким-то воздушным и лёгким, наполненным ощущением, будто теперь я мог сдвинуть горы и сломать любого пополам.
Это и есть парная культивация, о которой я слышал? Обмен энергией, что оба потом чувствуют себя как заново родившиеся? Просто это явно не человеческий котёл, так как Фрио уж очень жизнерадостна и бодра, как и я. Или это просто у меня настроение такое?
За завтраком повисло какое-то неловкое молчание. Причём причиной был не я — причиной были все вокруг. Я-то ладно, чужой для них, но этой ночью, я так подозреваю, если судить по этим улыбкам и ужимкам, все предавались плотским утехам, последовав моему примеру. Все, кроме разве что старшего и его жены — староваты уже.
А во время тренировки, стоило мне просто начать, техника сорвалась с моего меча в то же мгновение, промчавшись через всю площадку и истерзав бедный манекен невидимыми лезвиями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я не мог объяснить, как это у меня получилось. Просто… я просто сделал это, как будто делал это раньше, но именно сейчас знал, что надо именно так, а не иначе.
— Вижу, Фрио пошла тебе на пользу, — кивнул он.
— Только не говорите, что это вы её ко мне послали.
— Я управляю деревней, но не распоряжаюсь желаниями людей, — ответил он. — Если она пришла, значит, сама того хотела.
Сама, значит, хотела?
Ну… то, что ты привлёк женщину к себе, это всегда грело душу — тут не поспоришь. Однако я всё равно не мог здесь остаться, как ты ни крути. Может быть они и рассчитывали, что я вдруг решу остепениться, но… у меня были другие планы, и другие люди, возможно, ждали меня.
Я посмотрел на фенечку, которая была у меня на руке.
* * *
Мы покинули деревню на следующий день.
Фрио ещё раз заходила ко мне, и ещё раз мы устраивали спарринг нашего естества, беря верх поочерёдно во всех смыслах. Я знаю, она была бы не против, останься я, и, возможно, не против жить со мной под одной крышей — я не силён в понимании девушек, однако сейчас я это чувствовал, как если бы мне сказали прямым текстом. Но…
Но увы, у нас разные пути, и это мы понимали оба, как понимали, что наше сотрудничество ни к чему не обязывает.
Она мило попрощалась, чмокнув меня в губы, когда я собранный стоял у дома старшего, после чего поправила на мне куртку.
— Приятно было познакомиться, Юнксу.
— Мне тоже, Фрио. Береги себя.
— И ты тоже береги себя, — улыбнулась она.
Проводила меня до конца деревни, после чего развернулась и пошла по своим делам, не оглянувшись ни разу.
Вот так и надо прощаться, без сожалений, но с приятными воспоминаниями. Жаль, что все они меркли перед заснеженными горами. Я уже успел привыкнуть к теплу и зелени, а тут снег и горы, снег и горы.
Шёл не я один. В проводники вызвался Теер, взяв с собой ещё четверых человек, после чего мы вшестером двинулись в путь на двух санях. Почему на двух? А это на всякий случай, если вдруг что с одной из лошадей случится.
— Я вас не сильно обременяю тем, что вам пришлось меня вести?
— Нормально. Мы тоже не зря едем. Надо закупиться кое-чем, так что всё в порядке.
Что можно было сказать о том переходе, кроме того, что он ничем не отличался от прошлого? Да ничего, собственно. Днём ехали, ночью караулили и спали. Три раза попали под сильную метель, одна из которых шла целых два дня. Но уже через восемь дней пики гор стали меньше, подъёмы менее крутыми.
А потом мы преодолели снежны холм и…
— Вау… — я аж привстал.
— Впечатляет, да?
— Есть такое, — согласился я.
Это был последний холм, который нам оставалось преодолеть. Дальше он уходил вниз белой скатертью вплоть до каменистой земли, которая плавно переходила сначала в луга, а потом и в лес. И мы находились достаточно высоко, чтобы можно было увидеть за лесом очень-очень тонкую нитку, которая отражала солнце, будто сама светилась.
Водная Гладь.
Наверное, у местных были проблемы с воображением, так как иногда названия некоторых мест были из разряда «что вижу — о том пою».
И мы медленно тронулись вниз по склону.
Пришлось затратить едва ли не полдня, пока мы не пересекли ту невидимую черту, когда снег становился более мягким и подтаявшим, а через него то тут, то там начинали выступать камни. Вскоре пошли уже целые участки земли, и здесь они показали свой технологический прогресс.
Оказывается, на самом дне у них лежали колёса. И, используя нехитрый домкрат на основе рычажной силы, они поочерёдно надевали колёса, сначала сзади, потом спереди. И так со всеми телегами.
Правда, заняло это у нас остаток дня, и ночевать мы легли, так и не поставив два оставшихся колеса. Было страшно представить, сколько займёт времени вот так переобувать на «летнюю резину» целый караван.
