Часть вторая
Охота на меня
Фантазия сама по себе, по-видимому, аморальна и жестока, как ребенок: она увлекается ужасным и смешным.
Карел Чапек
I. Баллада о великой суете
(Эрзац-пролог-2)
Все создается второпях.Миры – не исключенье.Бегом, вприпрыжку, на ходу,В заботах и делах,Куда-то шел, спешил, летел,Пил чай, жевал печенье,Случайно сделал лишний жест,Тяп-ляп – и ты Аллах.
Мир неуклюж, мир кособок,В углах и заусенцах,Его б рубанком! Наждаком!Доделать! Довести! —Но поздно. Отмеряя век,Уже забилось сердце,И май смеется, и февральПоземкою свистит.
Кто миру рожицу утретМахровым полотенцем,Кто колыбельную споет,Дабы обрел покой?Ты занят множеством проблем,Тебе не до младенца,И мир твой по миру пойдетС протянутой рукой.
Подкидыш, шушера, байстрюк,Готовый в снег и сыростьБродяжить, драться, воровать,Спать у чужой двери, —А время в бубен стук да стук,А мир, глядишь, и выросИ тоже наспех, в суетеКого-то сотворил.
Мы миром мазаны одним,Миры, мы умираем,Смиряем, мирим, на ПамирКарабкаемся, морВ муру мечтаем обратитьИ в спешке, за сараем,Из глины лепим новый мир,Как суете письмо:
«Спешу. Зашился. Подбери.Авось не канет в Лету.Твой Я».
II. Великий хлопчатобумажный путь
Я бреду сквозь пьяный почерк.
То, с чем бился этой ночью,
От корней до твердых почек
Покрывает гладь стола.
Макс Сергеев
Из кустов, сопя, выбрался дикий хрыч. Рыло зверя было в пуху: разоряя гнезда, обуян жаждой полакомиться яйцами скобаря, хрыч всегда рисковал напороться на кладку голенастых пигалиц, – клювы, когти и адова уйма гордыни. Заполошное хрюканье всколыхнуло ельник, осыпав дождь иголок; хрыч излил тоску-печаль, после чего вразвалочку двинулся прочь.
– Ой, – выдохнула Аю, прячась за поваленным стволом. – Здоровый какой…
Бут-Бутан молчал. Он до сих пор не отвык бояться встречи с чужим насилием, бояться не за себя, ибо Аю могла вспомнить. Пусть даже это было насилие жирной твари над пичугами. Крючок самострела поддастся и пальцу ребенка, а посему глупо пренебрегать мелочами. Когда позавчера девушка наконец пришла в сознание, Куриный Лев обнаружил, что у нее отшибло память. Не целиком – выборочно, и выбор был из наилучших. Взятие Дангопеи осталось для Носатой пустым звуком, пришлось все рассказывать по новой, и Бут-Бутан постарался, чтобы ни он сам, ни семья каменщика Джунгара не напомнили бедняжке о толпе насильников. Не было. Никогда. Ясно?! В силу крайней юности скверно разбираясь в девицах, он тем не менее предполагал, что по косвенным признакам, а также по синякам и царапинам, сошедшим не до конца, Аю может заподозрить неладное. Мучась необходимостью придумать объяснение на этот случай и бессильный сочинить правдоподобную байку, Куриный Лев втайне радовался, ибо Аю не заводила разговоров на опасную тему.
Ну и слава Лучшему-из-Людей!
Парень точно знал, кого следует благодарить за спасительную забывчивость Носатой. Там, в ложбине, после долгого ожидания увидев фигуру в мантии цвета морской волны, расшитой снежными лилиями, с говорящим обругаем на плече, Бут-Бутан сразу понял: свершилось. Вались, горы! Вскипай, моря! Земля, разверзнись! – они непременно дойдут до цели, ибо дух Лучшего-из-Людей указует им путь.
Оставался пустяк. Вернее, два пустяка.
То есть три.
Спасти Мозгача Кра-Кра из лап Алого Хонгра, отыскать недостающие части Лучшего-из-Людей и вернуться в Ла-Ланг, где настанет День Познания.
«Селезенкой чую, домой надо. Отчизна зовет. Ох, Кривая Тетушка, подай нежданную удачу! Вывези, милостивица!..» Оборвав мольбу на полуслове, Бут-Бутан навострил уши. От Великого Хлопчатобумажного Пути послышался топот – странный, отнюдь не конский, а скорее похожий на удары кулаками по доскам-боевкам, плотно обмотанным вервием из конопли. Он знал этот звук, его трижды гнали взашей из тайных школ «Обезьяны-на-Богомольце» и дважды – из семей, веками практикующих стиль «Прекрасного Далёка», славного секретами «гибкой Цыц»; но услышать гулкий, дробный грохот здесь, в дне пути от разграбленной Дангопеи?!
План рушился. Еще в городе, узнав, что Алого Хонгра, армейского мага тугриков, без промедления вызывают в окрестности Ла-Ланга, дабы противодействовать во время осады тамошнему чародею Нафири-су, владельцу Треклятой Башни, – Бут-Бутан сразу понял, что надо делать. Лететь в горшке-самолете или на пернатом трезубце маг не станет. Не захочет зря растрачивать силы перед опасной схваткой с Нафири-су. Значит, поедет в карете. А по выбоинам, буеракам и колдобинам Великого Хлопчатобумажного Пути особо не разгонишься. Если выбраться на сутки раньше и двигаться в нужном направлении, во время привалов тайком наблюдая за лагерем Алого Хонгра, то – ах, Кривая Тетушка! ох! ух!!! – может подвернуться случай для спасения Мозгача. Волшебникам тоже надо спать, есть, облегчаться…
Но карета, запряженная лошадьми, грохочет совсем иначе.
Неужели полетел в горшке?!
– Аю! Скорее! – махнув Носатой, чтоб поторапливалась, Куриный Лев ринулся к дороге. Позади раздавался треск сучьев и шорох листвы: это девушка неслышно кралась за спутником. Едва не скатившись в овраг, на дне которого кишело голодное жужло, больно ударившись плечом о ствол висельной осины, всполошив рой медучих шмелей и чудом избежав их жвал, сочащихся ядом, Бут-Бутан вылетел на склон дюны, откуда был хорошо виден ближайший поворот, и рухнул под защиту кудрень-лопуха. Вскоре на парня упала запыхавшаяся Аю, волнуясь грудью и толкаясь локтями, отчего Куриный Лев испытал удивительную смесь чувств, но разбираться в ощущениях было поздно – грохот «кулаков» надвинулся, оглушая, и на Пути возник армейский маг со свитой.
Алый Хонгр ехал в паланкине.
О дорогу же стучали не кулаки, а пятки носильщиков.
Впервые в жизни Бут-Бутан видел настоящих верблюдей – вьючных скороходов, выращиваемых особо искусными магами из детей-подкидышей. Верблюди оказались высокими, но не очень, лишь на голову выше самого Куриного Льва, зато ноги скороходов были чрезвычайно длинные, мосластые, с ороговелыми подошвами и коленками, похожими на кукиши великанов. На спине каждого мотался лохматый горб: верблюдь умело подсовывал его под рукояти носилок, смягчая тряску. Лица же оказались недоразвиты и слеплены наспех – клубень носа, влажные смородины глаз, а губастый рот трясется при каждом шаге.
– Ой, – снова сказала Аю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
