Феллини назвал свой фильм «Сладкая жизнь». Пройдет немного времени, и все «прелести» такой жизни испытают на себе Пол с Гейл.
В это лето Пол-старший наслаждался другой, менее древней достопримечательностью Италии — златовласой и капризной мадам Тессье. В начале 1959 года она оставила мужа и виллу Сан-Мичеле и полностью отдала себя во власть своего американского любовника.
Ее сын Алексис и по сей день уверен в том, что его мать связывало с Гетти нечто большее, чем секс и деньги. «Все дело во властности Гетти, — заметил как-то Алексис. — Он обладал сильнейшим биополем, и мать стала совершенно одержимой. С первого дня их знакомства и до самой ее смерти для нее не существовало других мужчин, кроме Гетти».
Любовь Гетти к Мари Тессье мало чем отличалась от его любви к другим женщинам, и поэтому хранить ей верность он вовсе не собирался. Его развлекали ее бурные вспышки ревности, и он с удовольствием их провоцировал. Особенно нравилось ему это делать за обеденным столом. Больше всего Мари ревновала Пола к Пенелопе, которую она не переносила и никогда не могла понять. Но больше всего мадам Тессье ненавидела Пенелопу за то, что та занимала особое место в жизни Пола — место, о котором ей самой нечего было даже и мечтать.
Чувства Пола к Мари стали охладевать. Его начали раздражать ее хроническая непунктуальность и тяга к спиртному. Но больше всего Пола бесили типично русское сумасбродство и бесшабашность, выражавшиеся в непредсказуемости ее поступков. Однако кое-что в ней его определенно привлекало, и прежде всего — некая величавость и шик, которые он объяснял не чем иным, как родством с династией Романовых. В первые месяцы их романа мадам Тессье стала для Пола проводником в высшие круги итальянской аристократии. Это очень льстило романтическому снобизму Гетти, который не покидал его со времен далекой юности.
В Риме Мари использовала все свои связи, чтобы позволить своему любовнику проникнуть в неприступный бастион римской аристократии — элитарный охотничий клуб «Чирколо делла Каччио». Как и в аристократических клубах Англии, пропуском в «Чирколо» служило то, перед чем всегда преклонялся Гетти, — высокий титул и знатное происхождение. Члены клуба, узнав о том, кем является Гетти, решили не упускать шанса развлечься и договорились забаллотировать этого выскочку-американца, у которого не было ни титула, ни знатной родословной. Но более всего их раздражало то, что у него было нечто такое, чему они втайне поклонялись и чего им всегда недоставало — огромное состояние.
Гетти уже видел себя в роли знатного охотника, но его мечты остались лишь мечтами. В роскошной штаб-квартире клуба на Ларго Фонтана Борчезе его ждал категорический отказ. Такое унижение глубоко ранило душу Пола, и с того дня его восторг от Италии начал постепенно угасать.
В Неаполе, куда Гетти отправился с визитом на свой завод по очистке нефти, Мари постаралась утешить своего обиженного любовника. Ей удалось представить его тем, кого в Неаполе считали сливками общества. На приеме, куда ей посчастливилось получить приглашение, присутствовало несколько герцогов и принцев. Это было не так уж и много для страны, в которой было двести герцогов и почти столько же принцев, но Пол выглядел вполне счастливым.
Не остановившись на этом, Мари начала убеждать Гетти купить в Неаполитанском заливе небольшой остров под названием Гайола, добавив при этом, что прежними владельцами этого острова были древнеримский император Тиберий, наследник Фиата, Джанни Аньелли и граф Уорвикский.
Гетти мог только мечтать оказаться в такой компании и поэтому мгновенно согласился. Говоря откровенно, мадам Тессье действовала в данном случае не бескорыстно. За эту сделку Мари получала 7 тысяч долларов комиссионных. Своему любовнику она об этом не сказала ни слова, поскольку прекрасно знала, что иначе ей этих денег не видать. Личного капитала у нее никогда не было, и поэтому осуждать ее за эту маленькую хитрость было бы жестоко и несправедливо.
Однако, увидев свое приобретение издалека, Гетти начал сожалеть о том, что купил Гайолу.
Остров был довольно живописным, но навевал тоску. К тому же от материка его отделяла полоска моря шириной всего в тридцать ярдов. Он наотрез отказался сесть в лодку и плыть на остров. Затем торопливо перекусил в баре на берегу и заявил расстроенной любовнице, что в это унылое место не явится больше никогда.
Пенелопа, узнав об этом, рассмеялась и заметила: «Если ты так богат, то почему бы тебе не купить еще один остров?»
Теперь Гетти решил быть более осмотрительным и купил уже не остров, а недвижимость недалеко от Рима. Продавец оказался еще более знатным. Им был принц Ладислао Одескальчи.
Новая покупка Гетти называлась Ла Поста Веччиа. Это был один из загородных дворцов принца, возвышавшийся на старинной Виа Салариа, недалеко от древнего этрусского поселения Пало на берегу моря. Дворец сильно обветшал и выглядел ненамного лучше старика принца, но архитектура здания впечатляла. Портик и своды были выполнены в древнеримском стиле, и Гетти, увидав это изящное строение, решил, что после реставрации он будет приезжать сюда на отдых каждый год. Вскоре к нему в Италию прибыла преданная Пенелопа, оказавшаяся как всегда непревзойденной в оформлении интерьера. Выбранный ею стиль был очень распространен в замках Англии, и Полу это решение пришлось по вкусу.
Гетти полюбил свой итальянский дворец, но из-за внезапно свалившейся на его голову известности начал тревожиться за свою безопасность. По словам Барбары Уоллес, он боялся, что его могут похитить террористы. Этот страх превратился у него со временем в навязчивую идею.
Поэтому Ла Поста Веччиа так и не стала его постоянной резиденцией. Он заказал решетки на окна спальни и оборудовал особняк самой новейшей системой сигнализации. Рядом с кроватью он постоянно держал охотничье ружье крупного калибра. Но, несмотря на все эти предосторожности, в особняке он обычно долго не задерживался. В римском отеле «Флора» на Виа Венето он чувствовал себя более безопасно и уютно.
В первые дни после приобретения особняка Пол даже поинтересовался у своего адвоката, как ему получить итальянское гражданство. Но теперь он об этом даже не вспоминал. Все его мысли были прикованы к Англии.
В Великобритании он всегда чувствовал себя как дома и даже не замечал ужасного климата. Там было намного безопаснее и уютнее, а представители высших слоев общества, в отличие от высушенных словно мумии итальянских аристократов, никогда не подумали бы о том, чтобы втаптывать в грязь снобизм богатого янки.
