Глава десятая
Но Рафаэль подал руку Элене.
Неимоверным усилием воли Дезирэ заставила себя не выдать своего разочарования. Все правильно. Рафаэль должен начать танец с сестрой. Что она себе вообразила!
Однако отец Гомес, сухощавый мужчина лет сорока, от которого не ускользнуло напряженное выражение лица Дезирэ, тут же подошел к ней.
— Разрешите, сеньорита, быть вашим партнером?
Росита, слава богу, показала ей несколько движений самых популярных танцев, так что она не будет выглядеть полной неумехой, подумала Дезирэ, принимая приглашение отца Гомеса.
— Вам весело, сеньорита? — осведомился священник.
Она что-то пробормотала в ответ, сознавая, что этот добрый человек спас ее от возможного унижения.
— Поздравляю! У вас все получилось… и вы произвели впечатление, — сказал Рафаэль, когда они вернулись на свои места.
— Да, — подхватила Элена. — Отец Гомес — чудесный партнер.
Танцы продолжались, но Дезирэ заметила, что Элена борется с усталостью.
— Вам лучше посидеть, — шепнула она ей на ухо, а Рафаэль вдруг забеспокоился.
— Сестра, с тобой все в порядке?
Что-то в голосе Рафаэля насторожило Дезирэ, к тому же он вдруг перешел на кастильский. Это показалось Дезирэ подозрительным. А когда Элена ответила ему на том же языке, она поняла, что от нее что-то скрывают. Смысл слов, особенно сказанных скороговоркой, был ей непонятен, но брат и сестра явно о чем-то спорили: Элена возражала против чего-то, что хотел сделать Рафаэль.
— Простите, Дезирэ. Небольшое семейное недоразумение, — сказал наконец Рафаэль.
Девушка кивнула в знак того, что понимает.
Рафаэль, все время незаметно наблюдавший за Дезирэ, видел, как она напряжена, и решил ее подбодрить, предложив кружку вина.
Неужели он догадался, как она себя чувствует? — подумала Дезирэ, отпивая вино, и ее настроение немного улучшилось.
— Как это музыканты не устали играть без перерыва, — сказала она, обмахиваясь веером.
— А вы не устали? Не станцуете со мной? — У Дезирэ моментально пересохло в горле. — Обещаю не наступать вам на ноги.
— Искренне надеюсь, что не станете, — засмеялась она.
Рафаэль был неотразим в черном, расшитом серебром бархатном камзоле, который был несколько старомоден, но очень шел ему.
— Мы с вами еще никогда не танцевали, — заметил он.
— Может, и сейчас не стоит?
— Из-за Этьена? Или вы опасаетесь, что мне будет еще труднее держать свое слово и вести себя так, как подобает джентльмену?
Дезирэ оставила вопрос без ответа. Не могла же она признаться, что вовсе не ждет от него столь благородного поведения!
Они поднялись. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что следующий танец был не общим, а парным.
— Как он называется?
— Фанданго. Инквизиция объявила его аморальным и запретила, но его все равно все танцуют.
Страстная, ритмичная музыка захватила Дезирэ, и она вся отдалась танцу.
— Вы хорошо танцуете, — похвалил ее Рафаэль.
— Спасибо, — улыбнулась она, и ее глаза заблестели от его похвалы.
Было что-то магическое в этих танцах под луной, поэтому она ничуть не удивилась, когда он повел ее не назад к Элене, а увлек в обратном направлении.
— Куда мы идем?
— Я хочу поговорить с вами наедине. Интересно, о чем? — подумала она и молча последовала за ним.
— В детстве я был большим озорником и знал все укромные места, где можно было спрятаться, — засмеялся он. Дома деревни остались позади, и они шли куда-то в темноту по узкой тропинке.
— Охотно верю! Вам явно знаком здесь каждый кустик. Или вы видите в темноте, как кошка?
— Дайте руку. Я не хочу, чтобы вы упали.
Кругом было темно. Они ушли далеко от фонариков и факелов, освещавших площадь. Тропинка привела их в небольшую лимонную рощицу. Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Луна отражалась в блестящих, словно покрытых воском, листьях.
— Какая красота!
Рафаэль кивнул, но его взгляд был прикован к ее лицу, а не к серебрившимся в лунном свете деревьям. Он все еще держал ее за руку. Сердце Дезирэ замирало от нежности, но она, стиснув зубы, решила не поддаваться.
— Куда это вы меня затащили? Что скажут люди?
— Вас и вправду интересует этот вопрос?
Дезирэ покачала головой. Пусть люди думают, что они любовники! Какая разница, если на самом деле ничего такого нет.
Он отпустил ее руку и сделал шаг назад.
— Я вам скажу, почему привел вас сюда.
— Что-нибудь случилось?
— Надеюсь, что нет. Но мне надо уехать на некоторое время.
— А зачем? Можете мне сказать?
— Пожалуй, не стоит.
Рафаэль решил, что время все ей объяснить еще не наступило. Сейчас его зовет долг, и ему необходимо уехать. А если он ей откроется и тут же уедет, она подумает, что он струсил.
Дезирэ очень хотелось спросить, не связан ли его отъезд с появлением человека, приходившего к нему накануне вечером, но она не решилась — вдруг Рафаэль подумает, будто она за ним шпионила.
— В моем доме вы будете в полной безопасности. Крестьяне ненавидят французов, но вы моя гостья. Они ни за что вас не тронут. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к Элене. А отец Гомес всегда даст вам хороший совет. Он бывает строг на исповеди, но сердце у него доброе.
— А Элена знает, что вы уезжаете?
— Она в курсе моих планов, — коротко ответил он.
— Вы поэтому ссорились? Она не хочет, чтобы вы уезжали?
— Вы слишком проницательны, моя жемчужина.
В душе Дезирэ боролись любопытство и страх. Куда он едет и зачем? Поскольку Элена возражает, это, по всей вероятности, не обычные дела, какие бывают у мужчины.
Словно угадав ее мысли, он добавил довольно резко:
— Я не нуждаюсь в одобрении сестры. Я уезжаю сегодня, и точка.
— Так скоро?
— Как только закончится фиеста. Поэтому я и привел вас сюда. Я хотел попрощаться с вами вдали от любопытных глаз. Разве вы этого не понимаете? — Он взял в свои обе ее руки и крепко сжал.
Другого времени у него не будет. Как только проводит обеих женщин домой, он переоденется и уедет.
Рафаэлю безумно хотелось ее поцеловать. Но Дезирэ выдернула руки.
— Извините! — Боже, неужели она уже не чувствует того, что раньше!
— Не извиняйтесь. — Встав на цыпочки, она обняла его за шею. — Вы не можете себе представить, как мне жаль, что вы уезжаете. — Хмурая улыбка исчезла с лица Рафаэля, и он обнял ее за талию. — А теперь попрощаемся, как положено, Рафаэль, или я никогда вас не прощу.
Их губы слились в поцелуе, и долго сдерживаемое желание пронзило обоих. Поцелуй был долгим и страстным, но Рафаэль опомнился первым.
