Нек иногда появляется в образе взрослого мужчины и в этом обличье представляет особую опасность для надменных и дерзких девиц. Иногда он принимает образ красивого молодого человека с лошадиными копытами; может он выглядеть и стариком с длинной бородой, а время от времени его встречают в облике симпатичного юноши с золотистыми локонами, спадающими на плечи, и в красной шапочке. Летним вечером он сидит на поверхности воды и держит в руках золотую арфу. Если кто-то хочет поучиться у него музыке, то в качестве самого желанного для него вознаграждения рекомендуют пожертвовать черного барашка. Особенно он останется доволен, если одновременно с жертвой высказать надежду на его спасение, которого он втайне страстно желает. Потому-то, когда однажды двое мальчишек проходили мимо и сказали неку: «Чего хорошего ты добьешься, сидя здесь? Тебе все равно никогда не испытать вечного блаженства», — он начал горько плакать.
Если кого-то из крестьян одолевала болезнь, происхождение которой никак не могли объяснить, то считалось, что хворь вызвана духом того места, где болезнь и была подхвачена. Отсюда и выражение, которое часто можно слышать: «Он встретился с чем-то нехорошим в воздухе, в воде, в поле». В таких случаях надо было умилостивить нека, что делали следующим образом: в чашку наливали некий напиток и смешивали его со стружкой от обручального кольца, от серебра, латуни или любого другого металла, переданного по наследству, но так, чтобы общее количество стружек было нечетным, лучше всего три. С этой смесью направлялись к месту, где, как предполагалось, была подхвачена болезнь, и выливали содержимое чашки через левое плечо. Идти следовало молча, не проронив ни звука, и ни в коем случае нельзя было оборачиваться. Если точное место заболевания не поддавалось определению, смесь выливали либо на дверной косяк, либо на муравейник.
По преданию из Бохууса, Западный Готланд, нек превратился в лошадь и отправился на берег попастись, но местный колдун накинул на него столь искусно придуманную уздечку, что он не смог освободиться. Колдун держал нека у себя всю весну и мучил его нещадно, заставляя пахать, словно лошадь. В конце концов уздечка случайно соскользнула, и нек молнией прыгнул в воду, утянув за собой и борону.
Нека, обиталище которого находится под мостом или в ручье, обычно называют стромкарл. Он всегда играет на скрипке; и если какой-нибудь музыкант играет с необычайной силой, а техника его игры отточена до мелочей, то говорят, что он играет не без помощи стромкарла. Возле Хорнборгабро, в Западном Готланде, однажды слышали, как стромкарл поет песню, трижды повторяя припев: «Я знаю — я знаю — я знаю, что жив мой Спаситель». Моряки видели нека в образе старика, сидящего на скале и выжимающего воду из своей огромной зеленой бороды. Говорят, что появление таких существ предвещает шторм и бурю. Иногда Нека можно увидеть на берегу в обличье прекрасной лошади, только копыта его вывернуты наоборот.
Однажды вечером некий священник ехал верхом через мост и вдруг услышал чарующие звуки скрипки. Он огляделся и увидел молодого человека, обнаженного по пояс, сидевшего на воде. Священник понял, что это нек, и обратился к нему с такими словами: «Зачем столь радостно ты щиплешь свои струны? Скорее вот эта сухая палка, что я держу в руке, зазеленеет и расцветет, чем ты удостоишься искупления». Музыкант отбросил свою скрипку и горько заплакал. Священник же развернул лошадь и продолжил свой путь. Но прежде, чем он успел далеко отъехать, он вдруг увидел, что из его посоха стали пробиваться молодые зеленые побеги, перемежающиеся изумительной красоты цветами. Этот знак с небес заставил его поспешить обратно к скорбящему неку, показать тому цветущий посох и воскликнуть: «Смотри! Мой старый посох зазеленел и расцвел, как молодой побег в саду из роз, и точно так же должна расцвести надежда в сердцах всех живых существ, ибо жив их Избавитель!» Утешившись этими словами, нек снова взял свою скрипку, и веселые мелодии звучали на берегу всю ночь напролет.
У мелодии стромкарла (Stromkarlslag) одиннадцать вариаций, но танцевать можно лишь под десять из них, ибо одиннадцатая принадлежит духу ночи и его воинству. Если же сыграть одиннадцатую, то столы и скамейки, кастрюли и чашки, старики и старушки слепы и хромы, даже младенцы в колыбели — все начнут танцевать.
Такой же волшебной силой обладает мелодия эльфий- ского короля, которую не рискнет сыграть ни один музыкант, ибо, раз начав ее играть, он не сможет остановиться, если, конечно, не сумеет сыграть ее задом наперед или если кто-то, стоя позади него, не перережет струны на скрипке.
Из грунта, который собирается среди пены в тихих бухточках, а также из речных вод образуется рыхлый белый пористый камень, напоминающий сухарики из хлебного мякиша: его называют Necke-brod («хлеб Нека»), а слипшиеся комки этого материала носят название marlekor, так как mare (стоячая вода) спаивает их вместе. Красивые белые или желтые цветы, растущие на берегах озер и рек и называемые Neck-roses, служат общеизвестным напоминанием о неке. А ядовитое водное растение болиголов (cicuta virosa) прежде носил имя Necke-root («неков корень»).
В «Беовульфе» часто упоминается Nicor. С этим именем связано одно из имен Одина, Hnikarr — морской бог.
Следующий отрывок может служить комментарием ко всему, что рассказывают как о шведском, так и о датском неке. «Местечко Хасбю очень удобно расположено, а его церковь считается одной из самых старинных в Швеции. Здесь же находится источник святого Зигфрида, в воде которого праведник Зигфрид, по преданию, крестил короля Улофа Шетконунга. Источник этот до сих пор знаменит, и говорят, что местные жители каждую ночь пользуются им по тому или иному поводу. В середине XIX столетия у источников проводили множество обрядов и церемоний. Практически в каждой провинции был свой источник, к которому приходили в определенные дни и в который бросали монетку, кусочек железа или любой металлический предмет в качестве подношения. Однако истинный смысл этого действа сейчас практически забыт. И все-таки хотелось бы узнать, какая сила и почему приписывается металлу и как он может противостоять воздействию колдовства и злых духов? На самом деле, не для чего иного, как для того, чтобы умилостивить нека в источнике, кидают люди в воду металлические предметы. В тесной связи с вышесказанным находится народная примета, что, купаясь в море, человек должен кинуть в воду рядом с собой огниво, нож или что-то в том же духе, чтобы никакой монстр не мог причинить ему вреда. Давным-давно огниво или ножницы клали в колыбель младенца, пока тот оставался некрещеным. Обычай лить расплавленное серебро или другой металл на место, где, как считается, человек пострадал от воздействия злых сил, сохранился и до наших дней. С выливанием металла выливается и причиненный вред».
Умилостив таким образом нека, точнее, нейтрализовав его вредные наклонности, нередко во время купания к неку насмешливо обращались со следующими словами: «Нек, нек, ворующий иголки, ты на суше, а я в воде». Выйдя из воды, человек вынимал и огниво, приговаривая при этом: «Нек, нек, ворующий иголки, я на суше, а ты в воде».
Дикая Охота
В Скании звуки, похожие на голоса людей или птиц и слышащиеся в воздухе в ноябре и декабре, люди называют «охотой Одина»[78]. Якоб Гримм также связывает Дикую Охоту (Wutendes Heer) с Одином; легенда об этой охоте известна по всей Германии. После принятия христианства языческое божество «превратилось» в демонического Дикого Охотника, о котором практически в каждой местности имеется свое предание.
Чудесные животные
Согласно шведским народным приметам, существуют определенные животные, которых ни в коем случае нельзя называть их настоящими именами, но всегда только эвфемизмами, или же следует говорить о них исключительно намеками. Если кто-нибудь презрительно разговаривает с кошкой или бьет это животное, нельзя произносить ее имя, так как кошка принадлежит к адской компании и состоит в близких отношениях с горным троллем, во владения которого она часто наведывается. Говоря о кукушке, сове и сороке, следует соблюдать огромную осторожность, чтобы не попасть в ловушку, так как эти птицы «используются» в магии и колдовстве. Таких птиц, а также змей, нельзя убивать без причины, так как за них могут отомстить. Особенно грешно затаптывать жаб, ибо они часто оказываются заколдованными принцессами. Немало людей охромело не в результате падения, а в наказание за подобные злые шалости. Говоря о троллях и ведьмах, следует помянуть огонь и воду, а также название церкви, к которой принадлежишь, и тогда не будет никакого вреда. Ласку нельзя называть ее именем, а надо — aduine, лису — «синелапая», или «та, что ходит в лес», медведя — «старина» (Gubbe, Gammeln), «дедушка» (Storfar), Naskus. Крысы — «длиннотелые», мыши — «серые малышки», морской котик — «братец Ларс», волк — «золотолапый», или «серолапый», но никак не варг, так как еще в те времена, когда животные умели разговаривать, волк заявил:
