— Так точно, товарищ генерал-майор, понимаю.
— Вы давно в комсомоле?
— С августа 1939 года, — ответил лейтенант.
— Командование вашего полка и помощник по комсомолу указали на вас. Не подкачайте, оправдайте доверие рекомендовавших вас людей. В разъезде будут молодые, энергичные люди, что облегчит вам задачу. Это, конечно, не означает, что пойдет только молодежь, будут и другие, но комсомольцы составят основное ядро вашего маленького отряда. Вы уже виделись с людьми, идущими в разъезд?
— Так точно, товарищ генерал. Лучших для такого задания и не надо. Только разрешите обратиться с просьбой…
— Обращайтесь.
— Разрешите взять в разъезд и нашего старика, «папашу», как мы называем его.
— Кто это? — спросил Доватор.
— Красноармеец Ефим Дудаков, старый конармеец, терский казак, участник мировой и гражданской войн.
— Переросток, немного задержался в комсомоле, — засмеялся генерал. — Ну что ж, согласен. Бывалый казак, старый конармеец не помешает, а только поможет молодежи. Еще есть ко мне вопросы? — поднимаясь с места, спросил Доватор.
— Никак нет, товарищ генерал, все ясно.
— В таком случае в 12.45 выступайте… Счастливого пути. — Генерал крепко пожал руку лейтенанта.
Казачий разъезд под командой лейтенанта Тускаева, двадцатилетнего офицера, осетина с Северного Кавказа, подошел к опушке. Казаки спешились и, отведя в овражек копей, установили в кустах пулеметы.
Лейтенант Тускаев с радистом Серегиным пробрались вперед, к самой дороге, и прислушались. Вдали нарастал и все приближался шум. Один из казаков, наблюдавший с дерева за дорогой, доложил:
— Немцы подходят… Густо идут. Сотен семь, а то и восемь будет. Идут как попало: кто по дороге, кто пахотой, кто полем. На шоссе видны броневики и обозы.
— Далеко отсюда? — спросил лейтенант.
— Километра два будет, — не отрывая глаз от бинокля, ответил казак.
Не прошло и двух минут, как лейтенант, связавшись по полевой рации с командиром полка, доложил ему, что со стороны Дорогобужа, свернув с шоссе на лесную дорогу Крупичаны — Скворцы, движется большая колонна гитлеровцев, идущих походным порядком без сторожевого охранения.
— Продолжайте наблюдение! К вам на помощь выходят эскадроны капитана Склярова. В случае необходимости, сообразуясь с обстановкой, вступите в бой, задержите противника до подхода эскадронов, хотя бы это угрожало вам разгромом, — приказал командир.
— Есть, задержать, — коротко ответил лейтенант.
В его разъезде было 36 боевых испытанных казаков. И хотя война началась всего три месяца назад, почти все бойцы были обстрелянными солдатами, уже дважды ходившими с Доватором в самую глубь немецких тылов. Лейтенант думал не больше полминуты:
— Коноводы — в овраг! Остальные — в цепь. Занять охранение, приготовиться к бою.
Затем он взобрался на дерево и стал внимательно вглядываться в даль.
По пыльной выжженной солнцем дороге двигался поток наступавших немцев. Легкая война, блицкриг, которая мерещилась им в эти месяцы, повлияла и на внешний вид немецких солдат. Колонна шла без равнения, не соблюдая интервалов между ротами. Запыленные, обливавшиеся по́том солдаты, в расстегнутых мундирах, с закинутыми набекрень и на затылки пилотками, шагали вдоль обочины дороги. Некоторые присаживались у канав, другие спешили через пахоту наперерез дороге. Было видно, что, находясь далеко от фронта, в своих тылах, фашисты не знали о появлении под Дорогобужем доваторской кавалерии.
— Спешат на Москву. Боятся опоздать, — тихо сказал наблюдатель, обращаясь к лейтенанту.
— Вот мы их сейчас и встретим гостинцем, — ответил лейтенант, слезая с дерева. — Без моей команды не стрелять! Подпустим поближе, а затем — бить в самую гущу.
Он прилег возле казаков и прижал к щеке ложе ручного пулемета.
Два эскадрона казаков под командой капитана Склярова вышли на рысях к расположению разъезда.
— Не опоздайте! Хоть я и надеюсь на лейтенанта Тускаева, но человек он молодой, горячий… как бы не зарвался. Спешите! — напутствуя уходящие эскадроны, сказал Доватор.
— Есть, не опоздать, товарищ генерал, — ответил капитан, и эскадроны лесной тропинкой, где шагом, где рысью, а где и в поводу, двинулись на помощь разъезду.
Немецкие солдаты уже проходили дорогу, когда из кустов, расположенных вдоль размытого грейдера, раздалась ружейно-пулеметная стрельба. Свинцовый ливень хватил прямо по густой, медленно передвигавшейся массе гитлеровцев и сразу же положил человек пятьдесят. Опешившие, растерявшиеся немцы бросились врассыпную. Некоторые попадали на землю, другие заметались по полю, третьи побежали обратно. Но часть солдат, остановленная офицерами, залегла и открыла огонь по леску. К ним постепенно присоединились и остальные солдаты. На опустевшей дороге развернулись броневики и, открыв сильный пулеметный огонь, стали медленно продвигаться вперед, стараясь сбить с опушки обстреливавших дорогу казаков.
Перестрелка росла, затягивалась. Опомнившиеся солдаты, поняв по силе огня, что русских немного, стали наступать перебежками и уступом, стремясь охватить фланги казаков.
— Усилить огонь, приготовить гранаты! Сержанту Казбекову выдвинуться с пулеметом за овражек! Будете оберегать наш левый фланг от охвата! — приказал лейтенант.
Вражеские пули все сильнее хлестали вокруг. В цепи уже были убитые: сержант Корнюхов и весельчак, любимец всего эскадрона комсомолец Степа Гладилин. За спиной лейтенанта все сильнее и чаще слышались стоны раненых. Перебитые пулями ветки падали возле казаков. По пыльной, потрескавшейся земле, шипя и посвистывая, скользили пули.
— Товарищ лейтенант, командование приказывает держаться во что бы то ни стало и не сдавать немцам большака. Эскадроны уже вышли на помощь, — услышал Тускаев голос высунувшегося из овражка радиста.
— Передай командиру, ляжем все, но немцам дорогу не уступим. Скажи генералу, здесь не простая, а комсомольская застава! — не переставая стрелять, ответил лейтенант.
Немецкий огонь усилился. Четыре броневика, развернувшись в цепочку, подходили к леску. Убедившись в том, что здесь нет ни артиллерии, ни минометов, они нагло и безнаказанно двигались вперед.
— Вре-ешь! Доваторцев не испугаешь! — оставляя на секунду раскалившийся пулемет, прошептал лейтенант и, зажав в руке связку гранат, пополз между кустов навстречу въезжавшему в лес переднему броневику.
Позади лейтенанта ползли ответственный секретарь полковой комсомольской организации Карпенко и Ефим Дудаков, тот самый пожилой казак, «папаша», участник первой мировой войны, о котором докладывал Доватору лейтенант. Старик только недавно вернулся в строй после ранения и был первым кавалером медали «За отвагу», получившим это отличие из рук Доватора.
