Сирена все же попробовала запеть. Верхняя часть ее торса удивительно расширилась, когда она набрала воздуха, и голос оказался превосходным, но... ничего притягательного в нем уже не осталось. Кентавр и в самом деле лишил ее магии.
Сирена умолкла, а затем печально произнесла:
– Так, по-вашему, именно музыка привлекала сюда мужчин? Я же считала, что им нравилось мое пение...
И стало понятно, что она – всего лишь прелестная и невинная глупышка, вроде Хэмели в стадии красавицы.
– А что случилось со всеми мужчинами? – спросил Бинк.
– Они ушли туда, к моей сестре, – ответила Сирена, указывая на соседний островок. И – надула губки. – Я предлагала им свою любовь... Но они всегда уходили к ней.
Очень занятно! Кто это способен переманить жертву у самой Сирены?
– А кто твоя сестра? Любопытно, какая у нее магия? Она тоже сирена?
– О, нет! Она – Горгона. И очень красивая.
– Горгона! – ахнул Бинк. – Но это же смерть!
– Нет, она никому не причиняет вреда – не больше, чем я сама, – возразила Сирена. – Она обещает мужчин. А мне только очень хотелось, чтобы они верили мне. Ну хотя бы кто-нибудь из них!
– А ты знаешь, что делает взгляд Горгоны? – Бинк был уже возмущен. – Что случается с любым, кто посмотрит в лицо...
– Я много раз смотрела в лицо своей сестры! И ничего мне от этого не сделалось!
Хамфри снова поднял зеркало к глазам.
– Ее взгляд действует только на мужчин?
Улыбающийся младенец согласился.
Выходит, Сирена действительно не знала, какой сокрушительный эффект производит на мужчин взгляд ее сестры. И потому она годами, ничего не подозревая, заманивала их на остров, где ее сестра Горгона обращала их в камни.
– Нам надо поговорить с твоей сестрой, – сказал Хамфри.
– Продолжение тропы ведет на ее остров, – сообщила Сирена. – Но что я стану делать без моих цимбал?
– Твой голос достаточно хорош без всякого аккомпанемента, да и ты сама тоже, – дипломатично ответил Бинк. Ему не пришлось кривить душой: нижняя половина тела Сирены была под стать верхней. – Да, конечно! Ты можешь петь и без цимбал!
– Точно? – спросила она, просияв. – И тогда сюда придут мужчины, такие, как ты?
– Кто знает... Возможно, симпатичный мужчина и так тебя найдет. – Бинк повернулся к Волшебнику. – Как же нам приблизиться к Горгоне? Один ее взгляд...
– Придется заняться ею утром, – решил Хамфри.
Бинк потерял счет времени. Над деревней зажигались звезды, когда они бросились в ночные джунгли на битву с хищным деревом. Потом – путь до острова... А тут ему кажется, что сумерки только-только начинают сгущаться. Возможно ли такое? Вообще-то Бинк предполагал, что солнце садится над всем Ксантом одновременно, но теперь понял, что это отнюдь не так. Правда, сейчас его волновало совсем другое. Он прислушался к словам Волшебника.
– Сирена, есть ли у тебя еда и постель?
– Я не из таких женщин! – Кажется, она была возмущена.
Бинк взглянул на ее гибкий рыбий хвост.
– Нам нужно лишь место для ночлега.
– А-а! – разочарованно произнесла она. – Вообще-то я могу стать я такой, если... – Ее тело замерцало, и хвост превратился в пару очаровательных ножек.
– Нет. Только переночевать, – решительно проговорил Честер. К нему как будто вернулся слух. – И поесть.
Но возмущение Сирены еще не прошло.
– Сперва ты пронзил меня своей паршивой стрелой, потом разбил цимбалы, а теперь еще чего-то просишь?
– Прости меня. – Честер кротко склонился. – У меня что-то болит голова...
А ведь и в самом деле у него может болеть голова, подумал Бинк. И почему этот упрямец согласился принять капельку эликсира на хвост, но никак не в ухо?
– Ну, если ты действительно просишь прощения, то докажи, – дерзко проговорила Сирена.
Раздалось предупредительное карканье Кромби, я голем тотчас перевел:
– Она уже цепляет тебя на крючок, болван!
Кентавр мрачно уставился на Сирену.
– Как?
– Покатай меня на спине.
Бинк едва не расхохотался – ну да, все нимфы так любят кататься!
– Садись! – смущенно отозвался Честер.
Она подошла к нему, но спина оказалась слишком высоко – ей определенно было не влезть.
– Ты такой огромный...
Честер взял ее рукой за узкую талию и легко усадил себе на спину. Сирена восхищенно взвизгнула, взболтнув ногами.
– Ты такой сильный!
Кромби снова закаркал, по теперь его замечания не нуждались в переводе. Сирена и впрямь охмуряла кентавра и делала это без всяких песен.
Честер, пребывавший не в лучшем настроении после близкого знакомства с ананасом, был теперь явно польщен.
– Все кентавры сильны. – Он поудобнее расположил ее на спине и зашагал по острову.
Сирена ухватилась за его гриву.
– О, какие у тебя широкие плечи! И какая гладкая шерсть! Ты, должно быть, самый красивый кентавр на свете!
– Возможно. Если смотреть сзади. – Честер перешел на рысь.
– Ой, как здорово! – закричала она, выпустив на секунду гриву кентавра, чтобы хлопнуть в ладоши. – Ты, наверно, самый умный из всех кентавров, и самый быстрый... – Она вдруг смолкла, затем спросила: – А ты не мог бы чуть подпрыгнуть?
Честер, успевший раздуться от похвал, совершил гигантский прыжок. Сирена завопила и свалилась с его спины. Они в это время были на берегу (то ведь был очень маленький островок), и она шлепнулась прямо в озеро.
– Прости! – смирение проговорил Честер. – Кажется, я немного перестарался.
Он нагнулся, вытащил ее из воды, и всем показалось, что он вытаскивает рыбу: ноги Сирены снова превратились в хвост.
– Ничего страшного, – сказала она. – Мне все равно – что в воде, что на берегу. – Она повернулась к нему лицом, стоя в его объятьях, и одарила влажным поцелуем.
Кромби отчаянно каркнул.
– Нет на свете больших дураков, чем дураки с лошадиным задом. – Так перевел неутомимый Гранди.
– Это точно, – согласился Честер, теперь уже в прекрасном настроении. – Хорошо бы, если бы ничего не узнала Чери.
– Чери? – Сирена нахмурилась.
– Моя кобыла. Красивейшая во всем Ксанте. Она сейчас дома, нянчит нашего жеребенка. Его зовут Чет.
Сирена обдумала его слова.
– Как интересно! – Голос ее звучал раздраженно. – Пойду-ка поищу для тебя корм. И местечко В конюшне.
Бинк улыбнулся. Да, Честер вовсе не дурак!
Они сытно поужинали рыбой и морскими огурцами, а затем улеглись на куче мягких сухих губок. Бинк вытянул усталые ноги и вдруг наткнулся на новую кучечку земли. На этот раз он слишком устал, чтобы ее затаптывать...
Сирена, оставив кентавра, примостилась в темноте рядом с Бинком.
– Послушайте! – вдруг вспомнил он. – Ведь мы должны отплатить ей услугой за гостеприимство!
Кромби тут же каркнул, а голем перевел:
– Вот ты и расплачивайся, вермишельные мозги. Ты к ней ближе всех.
– Услуга? – заинтересовалась Сирена, поглаживая Бинка.
Тот неожиданно густо покраснел – благо, было уже темно. Проклятый чертов грифон!
– Да так, чепуха всякая, – буркнул он и притворился, что засыпает. А скоро уже притворяться и не надо было...
Наутро они попрощались с Сиреной, нарубив ей в запас дров для очага. И она высоко оценила услугу, потому что неважно справлялась с этой работой сама. После чего все храбро направились к ее сестре.
– Вам всем надо завязать глаза, – решил Хамфри. – А я воспользуюсь зеркалом.
Так что он все-таки увидит Горгону, хотя и отраженной. Есть только один способ посмотреть на такое существо, и все об этом прекрасно знали. И все же – почему не срабатывает ее взгляд, отраженный в зеркале? Ведь изображение на стекле не менее жуткое, чем оригинал.
– Поляризация, – пояснил Волшебник, не дожидаясь расспросов. – Магия частичных изображений.
Его ответ все же не внес достаточной ясности. Но оставался гораздо более важный вопрос: «Что мы сделаем, чтобы...» Бинку не хотелось произносить слово «убить» в присутствии невинной Сирены. Одно дело приблизиться к Горгоне, и совсем другое – избавиться от нее с завязанными глазами.
– Посмотрим, – ответил Хамфри.
Они, включая и голема, помогли друг другу завязать глаза; затем выстроились цепочкой за Добрым Волшебником, который зашагал задом наперед по водной дорожке между островками, глядя в зеркало перед собой. На этот раз он использовал не свою магию, а обычное отражение – природную магию, которой обладают все зеркала.
Шагать по воде вслепую было странно и неудобно. Как, должно быть, ужасно навсегда потерять дар зрения! Какая магия может сравниться с естественными органами чувств?
Нога Бинка нащупала твердую почву.
– Вы стойте тут, глядя на озеро, а не на берег. – велел им Хамфри. – На всякий случай. Я сам займусь Горгоной.
Бинк повиновался, хотя и продолжал волноваться. Его так и подмывало сорвать повязку, обернуться и посмотреть на хозяйку этого островка. Но все же искушение оказалось не настолько велико – благоразумие превозмогло. Однажды он уже испытал нечто подобное, стоя на вершине высокой горы – тогда его одолевало сильное желание броситься вниз, словно вместе с жаждой жизни в нем таилась и жажда смерти. Кто знает, может, его стремление к приключениям питается из того же источника?
