этого.
— Прошу, господин Тобби. Третье купе, приятного путешествия. Север прекрасен в это время года.
Проводник протянул ему билет с оторванным краем, и Дерек заметил зеленоватый завиток на его запястье, там, где сдвинулась белоснежная форменная перчатка.
— Вы арниэль? — поинтересовался он. Проводник с достоинством кивнул.
— Разработан по специальному заказу Королевской железной дороги.
— Прячете свой рисунок? Почему?
— Буквально час назад пришло особое распоряжение от министерства железных дорог.
Значит, теперь арниэли будут носить перчатки, как это делает Анна. Она прячет шрамы от срезанных шестых пальцев, а арниэли скроют свои узоры, и никто не отличит их от людей. Если по городу распространится информация о том, что куколки и игрушки богачей способны на убийство, то начнется паника. Слухи наверняка уже поползли — слишком много народу видело, как арниэль бросил в Дерека нож.
Воздух словно был наполнен тем напряжением, которое искрится в нем перед грозой.
Дерек прошел в купе — Анна уже успела снять пальто и убрать сумку в небольшой шкафчик. Купе в вагоне первого класса больше напоминало номер в хорошей гостинице: два мягких дивана с золотым гербом королевской железной дороги, бархатные шторы, аккуратный стол, на котором уже выставлены чайник, чашки и закуски, изящные лампы, картины на стене, пушистый ковер, в котором утопают ноги — Дерек вдруг понял, что никогда не путешествовал в таком комфорте.
— Его высочество не экономит на мелочах, вроде билетов, — хмуро заметила Анна. Опустившись на диван, она вздохнула и призналась: — Господи, Дерек, ты не представляешь, как я за тебя испугалась…
Еще одно “никогда” — никто не боялся за него, никто не переживал о том, жив он или нет. Дерек снял пальто, машинально дотронулся до груди там, куда вошел нож, и снова напомнил себе: не влюбляться. Он просто лекарство для Анны — когда она увидит Джона, то забудет обо всем. И она испугалась не потому, что влюблена, а потому, что боится остаться одна.
— Все уже в порядке, — мягко ответил Дерек. Сел, налил чаю себе и Анне, мельком посмотрел на заголовок свежей газеты, выложенной на стол. Сегодня вся пресса королевства писала о Ческе Кариди, и Дерек имел все основания полагать, что теперь за ведьм возьмутся еще сильнее. Возможно, случится как раз то, что рассказывают, сплетничая об инквизиции: в допросные потянут всех женщин, у которых есть мало-мальски сильный дар. Пожар проще предупредить, чем погасить.
— Что с моим дядей? — поинтересовалась Анна, сделав глоток из чашки.
— Пока арестован, — ответил Дерек. Бросил взгляд в окно: кто-то из провожавших махнул рукой, прощаясь, но никто, хоть немного похожий на Джона по росту и комплекции, не всматривался в окна вагонов. — Производство арниэлей переведено под государственное управление. Я полагаю, что скоро твоего дядю потихоньку освободят, и он продолжит работу. Королю нужен тот, кто разбирается в арниэлях, и он предпочтет матерого дельца юной барышне. Особенно, когда этот делец движим не мечтами, а выгодами.
Вагон мягко качнулся назад, потом вперед. Медленно-медленно поплыл от вокзала. На перроне зажглись фонари, снег почти перестал. Они с Анной ехали в края снегов, которые заметают дома до крыш, старинных монастырей, северного сияния и бесконечной тоски. Даже ведьмы в тех местах зимой предпочитают сидеть и не высовываться — Дерек невольно этому обрадовался.
Хватило с него Чески Кариди.
— Это верно, — вздохнула Анна. — С моим дядей всегда можно будет договориться. А вот с отцом уже нет…
Дерек подумал, что все это похоже на передел собственности. Итану Коннору предложили выпускать арниэлей без запрета на убийство — он отказался, и его убрали. Брату намекнули, что и с ним никто не будет церемониться, он взял на себя вину и согласился сотрудничать. Теперь у его величества будет армия послушных рабов, которые сделают все, что им прикажут. Они будут убивать за короля и умирать за короля…
Поезд вырвался за пределы столицы. За окнами побежали заснеженные леса, и какое-то время Дерек и Анна молчали. Потом заглянул проводник — зажег лампы, принес постельное белье, и Анна, всмотревшись в его лицо, спросила:
— Ноа? Ноа Б-шестнадцать?
Проводник с достоинством кивнул. Смахнул с рамы картины невидимую пылинку, положил рядом с Дереком вечерний выпуск “Зеркала”.
— Да, миледи.
Лицо Анны дрогнуло — она старалась скрыть волнение.
— Ты меня помнишь? — спросила она, не сводя с арниэля глаз. — Ты видел Джона?
Ноа улыбнулся, но эта улыбка была неживой. Ненастоящей. Дерек ощутил, как по спине ползет липкий холодок.
— В моем вагоне он никогда не ездил, миледи. О других не знаю, — подчеркнуто вежливо ответил проводник и, чуть понизив голос, неохотно добавил: — Но среди наших ходят слухи, что он подался куда-то на север. Полиции и людям мы никогда об этом не скажем. Я говорю вам, потому что это вы.
Анна побледнела. Глаза наполнились слезами, и она посмотрела на Дерека так, словно хотела сказать: видишь, я была права, мы найдем его в Шонго! “Я лекарство, — напомнил себе Дерек и скривился от этого напоминания, словно от кислого яблока. — Я вытащил ее из бесконечного подвала Кастерли, я спас ее от убийцы, но все это не имеет значения. Она боится потерять меня так, как калека боится потерять свою палку. Вот и все”.
Ему подумалось, что арниэли живут своим замкнутым обществом — примерно так же, как переселенцы с горного Приюжья живут в столичном Мятном квартале, варясь в своем котле и никого не допуская к себе. Они знают все друг о друге, они договорились не посвящать людей в свои дела, и раз они лезут в криминал по уши, то скоро у господина Санторо будут новые проблемы: невидимые с точки зрения законодательства преступники.
Наверно, это как раз тот случай, когда траву придется вырывать с корнем. Так будет лучше для всех.
— Спасибо тебе, — с искренним теплом ответила Анна. Покосилась на Дерека, и ее улыбка угасла: должно быть, он выглядел, как угрюмый сыч, от которого не стоит ждать ничего хорошего.
Проводник поклонился и вышел. Анна обернулась к Дереку, скрестила руки на груди, словно защищалась, и спросила:
— Что теперь не так?
Дерек вздохнул. Взял газету, скользнул взглядом по заголовку “Королевский герб на арниэлях: производство механических людей под личным контролем его величества”. На душе было гадко. Слишком много всего случилось. Вчера он убил ведьму и упустил Джона, сегодня в него бросили нож, желая отомстить за смерть Анжелины, и они с Анной провели удивительную ночь вместе, правда, это ничего не значило для безжалостной девушки.
— Да вот, думаю, что мы будем делать
