— Не надо лекций, профессор, — попросила Трис.
Моя улыбка непроизвольно стала шире.
— Но на лекциях я чувствую себя бодрее.
— Да уж, — согласилась Трис, и я увидел, как вспыхнули ее глаза.
Ее концентрация в этот миг была абсолютной. Она повела меня вперед, и я ей это позволил.
Мы прошли, должно быть, футов пятнадцать, когда моя нога, ступив на пол, начала погружаться, и я выдернул ее назад. Меня затянуло неглубоко, но мне не понравилось нечто вязкое, оказавшееся на месте дерева или бетонного пола. Я видел, ощущал и воображал себе чересчур много костей в этот вечер. Я подумал о мягком родничке на темени младенца и содрогнулся. Я снова поднял ногу и поставил ее левее того места, куда только что наступил. Она снова провалилась.
— Это ковер? — спросила Трис.
— Не знаю.
— На ощупь какой-то густой и мокрый.
— А ты никогда не встречала Брайана Тидроу?
— Что?
— Пойдем.
С похожим ощущением я, начитавшись в детстве историй о зыбучих песках, воображал себе, как ступаю по болоту. Я несколько недель до ужаса боялся ходить по траве. Ведь прежде я был абсолютно, непоколебимо уверен в том, что земля тверда.
Иногда наши ноги чувствовали твердую поверхность. Иногда поверхность подавалась под ногой, уходя немного вниз. Я решил, что это могло быть просто старое прогнившее дерево. Хотя я этому и не верил.
Когда мы достигли места, где коридор заворачивал, сияние усилилось, став ярким рассеянным светом, излучавшимся из другого прохода, в десяти ярдах впереди. Не говоря ни слова, мы свернули туда и осторожно двинулись дальше. Пол под ногами снова стал твердым. Порывы сквозняка ослабели, а потом вовсе утихли. Но теперь были другие звуки: шорох, доносившийся из дальнего конца зала, и что-то вроде капанья и хлюпанья, шедших ниоткуда. Будь ночь теплее, я решил бы, что на крыше тает снег. Однако из комнаты, куда вел проход, никаких звуков не доносилось. Мы подошли к ней плечо к плечу, вместе свернули в нее, и Трис ойкнула, захихикала и остановилась. Я тоже не сразу отреагировал, потому что композиция была тщательно сконструирована с упором на реалистичность, а не на омерзительность.
На потолке в центре комнаты, как раз в том месте, где должна быть лампа, сиял в неясно откуда исходящем зеленоватом свете блестящий металлический крюк. На этом крюке неподвижно висел пухлый, бледный мальчик лет, должно быть, восьми. Петля на его шее, прямо над воротничком тонкого спортивного джемпера с эмблемой «Миннесота твинз», прорезала кожу, вонзившись в мышцы и вены, красневшие между прядей веревки. Его язык не был вспухшим и не посинел. Он просто свисал из края рта, как-то особенно по-детски, точно незаправленный край рубашки. Босые ноги мальчика были самое меньшее в полуярде от пола.
Красная бархатная веревка преградила путь Трис и мне, не позволяя войти в комнату. Но мы немного постояли там, ожидая, что ребенок сморгнет, крикнет: «У-у-у!..» — и рванется вперед, как это принято в «домах с привидениями». Но он этого не сделал. Он просто висел. Вернувшись в коридор, я услышал звук шагов. Обернулся и увидел, как из тени отделилась громадная фигура, напоминавшая человеческую, и шагнула к нам.
— Думаю, пора идти, — сказал я.
— Профессор Эр? — переспросила Трис.
Впервые за время нашего общения ее голос звучал как у девочки-подростка.
— Давай просто пойдем дальше. — Я не уверен, кто из нас взял другого за руку. — Только вообрази себе истории, которые мы станем рассказывать в понедельник.
— В понедельник? — переспросила Трис. — Черт! Да я обзвоню всех, кого хоть раз видела, как только попаду домой.
Через двадцать шагов коридор разветвлялся. Справа мы увидели еще одну полоску света, мерцающего и желтого, на этот раз у самого пола, потому туда мы и пошли. Скоро мы поняли, что приближаемся к почти полностью притворенной деревянной двери. Меньше всего люблю такие двери. По крайней мере, когда дверь полностью закрыта, можно предположить, что из-за нее тебе навстречу никто не появится. Я снова услышал звук шагов, оглянулся и увидел, как тень достигла развилки в коридоре и повернула в нашем направлении. Кто бы это ни был, он двигался лишь немного медленнее, чем мы. Но он приближался. Мы были в нескольких футах от двери, когда послышалось сопение. Всего лишь на одну секунду, только потому, что мы не слышали вокруг ни звука с тех пор, как вошли, оно заставило меня замереть. Потом я улыбнулся. Сопение было совершенно человеческое. Как будто человек изображал обезьяну.
— Ух-ух,— раздавалось оно,— ух-ух, ух-ух...
Я хотел было что-то сказать Трис и тут заметил, что в черной тени у двери стоит ребенок в пижаме. Едва я заметил его, он шагнул вперед. Он был немного старше мальчика, висевшего на крюке. Длинные волосы лежали на его плечах черной волнистой массой, и казалось, что у него на голове извиваются змеи. Это мог быть парик. Пижама была желтой и мешковато висела.
— Берегитесь гориллы, — сказал он, толкнул дверь, растворив ее несколько шире, и шагнул обратно в тень; его движения были точно выверенными и механическими, как у роботов, изображавших пиратов в Диснейленде.
— Я боюсь горилл, — сказала Трис.
— Небось потому, что никогда не доводилось поболтать с ними по душам, а? — спросил я, и она пихнула меня локтем под ребра.
Прикосновение материи пальто к моей коже напомнило мне, что я замерз. Очевидно, этот дом не отапливался.
Едва мы подошли к двери, я увидел за ней клетку и ощутил приступ растерянности. Вделанная в стену клетка была освещена двумя факелами. В клетке, издавая ухающие звуки, находился высокий субъект в потертом, совершенно обычном карнавальном костюме гориллы.
— Ладно, — сказал я и двинулся вперед, закрыв дверь.
Парень в костюме гориллы бросился на прутья своей клетки, протянул к нам руку и засопел. Я глянул ему прямо в глаза, потянул за собой Трис и ускорил шаг. Когда вторая горилла выпрыгнула на нас из темноты, я с криком подскочил и выдал хорошего спринта. Трис завизжала. Мы оба обернулись, остановились и рассмеялись.
Вторая горилла стояла в проходе, ссутулившаяся, громадная и пыхтящая. Она не произносила «ух-ух». Ее шкура не казалась такой уж карнавальной, по большому счету она выглядела нездорово, провисая складками на том, кто мог быть под ней, точно черные высушенные бинты мумии.
— Классическая ошибка, — выпалил я, — этот парень просто сидел там на стене, и мы увидели бы его, если бы только взглянули туда, ясно? Но они сосредоточили наше внимание на том, который в клетке.
— Профессор, вы опять.
— Потому что меня это дьявольски испугало, Трис.
— Я заметила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
