Теперь нужно было получить одобрение палаты общин.
В целом проблем с парламентом не возникло. Единственное критическое замечание прозвучало со стороны Джона Греттона, который отметил, что, хотя «сэр Фрэнсис Хопвуд сделал чрезвычайно успешную и полезную карьеру государственного служащего», тем не менее «он не обладает достаточными знаниями для выполнения своих должностных обязанностей». «Хопвуд не является экспертом в закупке материалов, необходимых для строительства судов, – продолжил Греттон. – Также он не владеет спецификой ни одного из департаментов Адмиралтейства, за исключением финансового».[477] Выступление Греттона не повлияло на общий результат голосования, и кандидатура сэра Фрэнсиса была одобрена.
Упорство, проявленное Черчиллем при выборе Хопвуда, не может не удивлять. И дело здесь даже не в том сопротивлении, которое первоначально было оказано самим Хопвудом, все дело в личности сэра Фрэнсиса. Насколько успешным управленцем и администратором показал себя Черчилль, увидев необходимость и обосновав создание новой должности дополнительного гражданского лорда, настолько же ошибочным оказался его выбор кандидата на эту позицию. Не будет преувеличением сказать, что это самое неудачное назначение, сделанное Черчиллем в период руководства Адмиралтейством.
Оба политика действительно работали вместе в Министерстве по делам колоний. Однако они никогда не были близкими друзьями, и даже хорошими коллегами их можно назвать лишь с большой натяжкой. Если в их взаимоотношениях и присутствовал негатив, то исходил он исключительно со стороны Хопвуда. Сэр Фрэнсис с энтузиазмом докладывал министру по делам колоний лорду Элджину о малейших проступках своего коллеги. Аналогичной практики он будет придерживаться и в Адмиралтействе.
Наверное, нет ни одного неудачного решения Черчилля на посту главы Военно-морского министерства, о котором Хопвуд участливо не поставил бы в известность короля или его личного секретаря. Вице-адмирал сэр Питер Греттон назвал Хопвуда «королевским тайным агентом, следящим лично за Черчиллем».[478] По словам того же Питера Греттона, в своих письмах-доносах Хопвуд, даже если и «излагал суть происходящего правильно, факты обычно приводил неверные, а малозначащие подробности преувеличивал».[479] В какой-то степени Черчиллю повезло: Георг V, хотя и принимал проблемы развития военно-морского флота близко к сердцу, пустыми сплетнями интересовался мало.[480]
Выбор Хопвуда на столь ответственный пост удивлял не только многих исследователей деятельности Черчилля, но и близких людей. Например, Рандольф Черчилль охарактеризовал кадровое решение отца как «простодушное и бесхитростное», заметив при этом: «Занимая позицию дополнительного гражданского лорда, сэр Фрэнсис Хопвуд больше симпатизировал адмиралам, чем своему непосредственному руководителю».[481]
Не встретило поддержки это назначение и у такого глубокого знатока особенностей функционирования британской государственной машины, как Рой Дженкинс. Появление Хопвуда в Адмиралтействе он обозначил, как «дестабилизирующий фактор» в деятельности морского министра. Поведение дополнительного гражданского лорда в налаживании отношений с Букингемским дворцом Рой Дженкинс сравнил с «движением змеи в траве», а само его назначение – «экстраординарным решением Черчилля».[482]
Решение Черчилля действительно было «экстраординарным». Единственным разумным объяснением может служить лишь то, что к моменту прихода в Адмиралтейство у потомка герцога Мальборо, который уже одиннадцать лет заседал в парламенте и пять лет занимал руководящие посты в трех министерствах, отсутствовала своя команда. В наши дни отсутствие команды может оказаться непреодолимым препятствием для инициатив управленца, каким бы выдающимся руководителем он ни был и какие бы убедительные идеи для повышения организационной эффективности ни предлагал. В случае с Черчиллем это правило не сработало, что смело можно отнести к еще одному отличительному свойству управленческого стиля британского политика.
Неудачу с Хопвудом Черчилль с лихвой компенсировал другим назначением. Речь идет о личном военно-морском секретаре первого лорда. На этот ответственный пост он решил назначить контр-адмирала Дэвида Битти. Семья Битти не понаслышке знала, что значит служение Отечеству. Прадед адмирала командовал кавалерийским подразделением в армии Веллингтона и вместе с «железным герцогом» принял участие в сражении под Талаверой, а также в знаменитой битве при Ватерлоо. Отец Дэвида Битти продолжил семейную традицию, отслужив несколько лет в 4-м гусарском полку Ее Величества в Индии. К этому же полку в 1890-х годах будет приписан амбициозный лейтенант Уинстон Черчилль, который, по его собственным признаниям, во время службы в Индии слышал истории об отце своего будущего секретаря.
Что же касается самого Битти, то службу на флоте он начал рано, в 13 лет. Уже с детства он проявил несговорчивый и независимый нрав, за что неоднократно подвергался поркам (как и его будущий руководитель в Адмиралтействе). С детства и до преклонных лет Битти сохранял любовь к физическим упражнениям. Однажды он сыграл в теннис 65 геймов подряд без перерыва. «Участие в состязаниях и стремление быть во всем первым наложили неизгладимый отпечаток на его характер, – отмечает профессор Д. В. Лихарев, автор замечательной биографии британского флотоводца. – Впоследствии Битти прослыл самым убежденным индивидуалистом на флоте, а его форменный китель, всегда застегнутый на шесть пуговиц вместо восьми, положенных по уставу, стал настоящей притчей во языцех».[483]
Другим необычным фактом в биографии Битти является то, что, когда он проходил службу на линкоре «Александра» в 1888 году, на этом же корабле в чине лейтенанта служил будущий король Георг V. В июле 1892 года младший лейтенант Битти был откомандирован на королевскую яхту «Виктория и Альберт». Молодой офицер заметно выделялся на фоне остальных членов экипажа. На него обратила внимание даже королева Виктория, отметившая его, как «юношу с самыми лучшими манерами».[484]
Помимо манер, Битти обладал также прекрасными способностями, что не замедлило сказаться на его стремительном карьерном росте. В 27 лет он получил звание капитана 3-го ранга – беспрецедентный случай в истории британского военно-морского флота на рубеже XIX–XX веков. В звании лейтенанта Битти отслужил всего шесть лет, в два раза меньше, чем требовалось для представления к повышению. В капитаны он был произведен «через головы» 395 других лейтенантов, стоящих выше него в списке по выслуге лет.[485]
Битти вновь удивит (и возмутит) общественность, когда в 1910 году будет произведен в контр-адмиралы: «В настоящий момент один из старших капитанов 1-го ранга произведен был вне правил, – докладывал в Санкт-Петербург русский военно-морской атташе в Лондоне Л. Б. Кребер. – Событие это продолжает волновать общество, ибо это производство состоялось, конечно, только после того, как было испрошено разрешение и короля, и Адмиралтейства на несоблюдение правил. Мотивировкою служило то, что этот офицер был, мол, ранен весьма серьезно во время боксерского восстания и потому не в состоянии оказался выполнить потребное количество морских кампаний в последнем чине. Между тем этот адмирал дважды был награжден следующим чином за мужество, проявленное в двух кампаниях, и этим приобрел старшинство. <…> Ему сейчас только 38 лет». В истории британского флота был лишь один случай, когда столь молодой офицер производился в столь высокое звание. Произошел этот случай больше века назад – в 1797 году, а того офицера звали Горацио Нельсон.[486]
Стремительный рост Битти вызвал не только удивление в обществе, но и привлек внимание к личности молодого флотоводца со стороны влиятельных лиц. И в первую очередь Уинстона Черчилля, который после своего назначения в Адмиралтейство решил собрать сведения о преуспевающем адмирале. Позже он признался, что обратил внимание на следующие факты в биографии Битти: во-первых, самый молодой флагман военно-морского флота; во-вторых, обладает большим боевым опытом, в том числе с участием сухопутных частей (для Черчилля это было особенно важным, учитывая его курс на повышение координации между флотом и армией); в-третьих, Битти вышел из семьи потомственных кавалеристов, что Уинстону, конечно, было приятно.[487]
Был и еще один факт в биографии Битти, который заинтересовал британского политика. Молодой офицер принимал участие в Суданской кампании 1896–1898 годов. В этой же кампании в составе 21-го уланского полка воевал и потомок герцога Мальборо. (К слову, Черчилль принял участие в последней в истории британских вооруженных сил крупной кавалерийской атаке под городом Омдурман.) Канонерки, на которых служил Битти, прикрывали с Нила армейские части. Во время одной из атак в лодку Битти попал снаряд, выпущенный из полевой пушки; пробив борт, он упал рядом с боезапасом. Рискуя жизнью, Битти подскочил к снаряду и выкинул его за борт. Во время перестрелки одна из пуль попала в пробковый шлем молодого офицера, но, к счастью, не нанесла вреда. После ранения командующего Битти взял канонерские лодки под свое командование, продемонстрировав прекрасные лидерские качества. Решительность и отвага молодого офицера не остались незамеченными. Сирдар[488] Герберт Китченер отметил Битти в своей реляции, по результатам рассмотрения которой офицер был награжден орденом «За отличную службу». Также с подачи главы Адмиралтейства имя Битти было внесено в списки досрочного представления к очередному воинскому званию.[489]
