— Ну, тогда тем более непонятно, почему я. Если б по твоей протекции, то понятно, а так…
Не успела я договорить, как в салон зашел мужчина. Но, увидев рядом с Феликсом меня, он неуверенно потоптался на входе, кивнул шефу и тут же вышел. Я сразу узнала его. Белобрысый. Тот самый, которого я сначала встретила в лифте, затем в блоке центрального компьютерного управления. Но что он делает здесь? Неужели летит с нами?
Феликс и глазом не моргнул, придвинул к себе тарелку и принялся есть.
— Ты и сейчас будешь говорить, что не знаешь его?
— Кого?
— Вот того, белобрысого, что только что заходил.
— Знаю. Уже знаю, — шеф скривился и отодвинул тарелку. — Фу! Гадость!
— И кто это?
— Он с компьютерного блока. Поможет установить оборудование, наладить там все… Дальше наш техник сам справится.
— Он хотел поговорить с тобой?
— Наверное, хотел, — Феликс притянул к себе другую тарелку и принялся дегустировать новое блюдо. — Но я сейчас занят. Успеем наговориться. Ты кушай, кушай, потом неизвестно когда за стол сядем.
Я взяла яблоко, баночку сока и под пристальным взглядом Аллы Федоровны пошла в свою кабину. Надо было бы проявить уважение и остаться за общим столом, познакомиться поближе с теми, с кем предстояло жить и работать ближайший месяц, а то и два, но желание уложить гудящую голову на подушку было сильнее.
Бессонная ночь и накрученные до предела нервы сделали свое дело – я отключилась почти мгновенно. Проснулась от негромкого монотонного голоса: «Внимание! Посадка через десять минут». В дверь снова постучали. На этот раз это была Ирочка. Она влетела в кабину в оранжевом легком платьице и закружилась:
— Ну, как тебе?
От неожиданности я даже не нашла, что сказать, кроме стандартного «хорошо». Платье и вправду очень ей шло. Просто непривычно было видеть такую красоту после постылых спецкостюмов.
— Там очень жарко. Так что давай переодевайся. Феликс сказал, что форма одежды пока может быть любой. Взяла что-нибудь полегче?
Я пожала плечами. Хоть чемодан и собирался несколько дней с особой тщательностью, но его содержимое вспоминалось смутно.
— Ладно, я побегу. Встретимся через пять минут, — прощебетала Ирочка и выпорхнула из кабины, как яркая экзотическая птичка.
Решив последовать заразительному примеру, я достала чемодан и стала перебирать одежду. Между аккуратно сложенными стопочками я напоролась на какую-то не то книжку, не то блокнот. «От Матфея святое благовествование». Понятно, чьих это рук дело. Мама просила взять это с собой, но воспоминания об Илье и о том этапе жизни мне были ни к чему. Все-таки сделала по-своему, подложила в чемодан.
Переодевшись в шорты и легкую рубашку, я взяла чемодан, сумку и в последний раз взглянула на блага человеческой цивилизации. Если там, где нам предстоит работать, все действительно настолько запущено, то кондиционер, мягкую постель с установкой режимов сна и прочие «прибамбасы» я еще долго не увижу.
Коллег я нашла в общем салоне. Все переоделись, и только Павел Леонидович расхаживал взад-вперед в спецкостюме с эмблемой Центра, и охранники, кажется, не сдвинулись ни на сантиметр. Впервые увидела Феликса в шортах и рубашке с коротким рукавом. Не смогла сдержать улыбку, и шеф зарделся, как девица. Зато госпожа Смольская вырядилась в свое, наверное, самое распрекрасное платье и то снимала, то снова надевала огромную широкополую шляпу. Я даже начала беспокоиться, сможет ли она выйти из самолета с этой громадиной на голове или ее придется выкатывать боком по трапу. Алла Федоровна кокетливо поправляла бретели на платье и тайком поглядывала на Феликса. Ой, скормит меня крокодилам, точно скормит. Особенно после того, как шеф кинулся помогать мне с чемоданом.
Я устроилась в кресле радом с Ирочкой. Как только мы стали снижаться, вдали, рыжей заплаткой на гладкой синеве океана, показался берег. Где ж тут приземляться? Ни аэродрома, ни взлетной полосы, ни хотя бы нормальной дороги. Среди жухлых зарослей проплешинами светились абсолютно голые куски земли. Как после бомбардировки.
Когда мы снизились настолько, что можно было разглядеть тонкие ниточки дорог, самолет сделал круг над побережьем, и я разглядела внизу посадочную полосу. Недалеко от размеченной площадки стояли низкие домики. Значит, там, внизу есть люди. Цивилизованные. Это радовало.
Посадка прошла мягко. Как только трап металлической змейкой спустился к земле и мы вышли из самолета, к нам навстречу припустился чернокожий паренек. В светлой рубашке, весь нараспашку, он подбежал сначала к нам и стал жать руки.
— Здравствуй! Как долетел? Меня зовут Амади. А тебя? – паренек сверкал белозубой улыбкой и, как заведенный, прыгал вокруг нас.
Познакомившись со всеми, он повернулся в сторону домиков, замахал руками. И тут же к нам заторопились еще четверо крепких чернокожих парней. Амади встретил их суровыми выкриками на странном агукающем языке, жестами и чуть ли не пинками объяснил им, что к чему. Они похватали наши чемоданы, сумки и, навьюченные, снова понеслись в сторону домиков.
— Амади, а где остальные? Где Еремов? – спросил Феликс.
— Он ждет там, сказали встретить вас.
— Прелестно,— пробурчал шеф, явно недовольный таким заочным приемом.
— Идем!
Амади поспешил к домикам. Мы, уже вспотевшие от жары, поплелись за ним. Горячий воздух и колышущееся марево на краю посадочной полосы создавали впечатление какой-то нереальной картинки, как в душном сне.
Надеясь, что нас ждет кондиционер, мы зашли в низенькое здание. Но внутри было не намного прохладней. Вдобавок ко всему, комнату заволакивала сизая дымка и невыносимо пахло табаком. Мне захотелось снова подняться на борт самолета и улететь обратно. Если нам предстоит работать в таких условиях, я не выдержу и двух дней.
Следом за Амади мы спустились в полуподвальное помещение. И о счастье! Живительный холодок пробежал по ногам, дышать стало легче. Посреди комнаты стоял широкий стол и несколько кресел. Пара компьютеров, кондиционер, холодильник – вот и все оборудование.
Высокий мужчина в сером костюме распростер нам навстречу объятия, и от него пахнуло потом.
— О, Феликс, Павел Леонидович, здравствуйте! Извините, что не вышел вас встретить лично. Заела жара совсем, прям спасения нет!
— Ничего страшного, — отмахнулся Феликс и повернулся к нам. — Позвольте вам представить Еремина Максима Станиславовича, начальника этой базы и первого африканского округа.
— Ой, прям начальник! – замахал руками Еремин. — Начальник максимум двух десятков человек. Всем остальным мы до лампочки. Живут по своим законам и плевать хотели на начальников. Так что, добро пожаловать в страну абсолютной свободы и чокнутых дикарей! Ох, не завидую я вам. Требуйте десятикратной премии, когда вернетесь обратно. Вернее сказать, «если вернетесь».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
