Левченко подъехал к бронегруппе, когда инцидент закончился, но тоже успел посмеяться над тем, как иногда случай, непредвиденное обстоятельство, комическая ситуация на войне может решить многое. Вдобавок Михаил узнал, что его расчеты, ведущие обстрел, не задели своих пехотинцев, и это вызвало облегчение в его душе.
Под давлением пехоты, при поддержке минометных расчетов и бронегруппы батальона оставшиеся в живых боевики оставили Даштишер и отошли в кишлак Калахусейн. Перекусив, бойцы Маджитова отправились на зачистку кишлака. Следом двинулись и группы мотострелков.
Только тогда появились вертолеты огневой поддержки. Пилоты, явно не имея данных о реальной обстановке, атаковали кишлак. Вертушки дали несколько залпов неуправляемых реактивных снарядов, которые легли по всей правой стороне кишлака. Офицеры и солдаты попадали как подкошенные. Хорошо, что никто не попал под эту молотилку.
Как только «Ми-24» ушли за город, Левченко поднялся с земли, отряхнулся и заявил:
– А вот и огневая поддержка, мать ее! Интересно, что за раздолбай руководит операцией?
Комбат, находившийся рядом, проговорил:
– Самый настоящий раздолбай.
– Неужели нельзя предупредить штаб о том, что мы вошли в Даштишер?
– Это ты у меня, Миша, спрашиваешь?
– Нет, у себя!
– Тогда отвечу. Докладывали, предупреждали. Еще когда пехота пошла на штурм и взяла высоту непосредственно у кишлака.
– Так какого черта прислали вертушки? Их раньше надо было отправлять. А если бы мы оказались правее? Тогда НУРсы нас всех на куски разорвали бы.
– А вот это, старший лейтенант, я разрешаю тебе спросить у нашего высокого начальства. Бери связиста и поговори со штабом.
– Ага! Ответят они.
– Ну и до меня не докапывайся. Я рядом с тобой песок жрал, когда вертушки вышли на кишлак, а не отсиживался на базе.
– Ладно, Карим, извини.
Маджитов скривился, а Левченко спросил:
– Что, командир, опять живот? Ты погоди, я осмотрюсь. Наверняка где-нибудь рядом растяжка или мина.
– Да пошел ты, Левченко!..
– А что? В первый раз, когда у тебя живот прихватило, фугас и бидоны с взрывчаткой обнаружили. Наверное, чутье на них у твоего живота.
– Все сказал, юморист?
Левченко рассмеялся.
– Да не обижайся, командир, я ж так, чтобы настроение поднять.
Маджитов облегченно вздохнул.
– Отпустило.
– Значит, рядом нет ловушек, – заявил Михаил и еле увернулся от куска земли, брошенного в него Маджитовым.
В результате зачистки бойцы собрали много трофеев, в основном автоматов, винтовок, самодельных установок для пусков реактивных снарядов. Среди них был и пулемет «ПК», снятый с БМП. Мирные жители, которые ушли от обстрела в город, начали возвращаться в свои дома.
Ночь бойцы провели в Даштишере, а утром старшего лейтенанта Левченко вызвал комбат.
– Тебе, Миша, предстоит отработать Калахусейн, куда ушли бандиты. Бронегруппа начнет действовать сразу же после артподготовки.
– Но у меня нет ориентиров. А разведка подтверждает нахождение в Калахусейне боевиков?
– Подтверждает. Там они. Теперь насчет ориентиров. В горы посажен корректировщик, он по рации будет управлять огнем.
– Его позывной?
– Архар.
– Понял, но я бы хотел, чтобы ты еще раз запросил разведку насчет свежих данных по кишлаку. Духи могли и уйти.
– Куда?
– Командир!..
– Ладно-ладно. – Маджитов замахал руками. – Свяжусь с разведкой.
Перед выходом сообщил Левченко, что духи, по данным разведки, закрепились в кишлаке, готовы к отражению атаки.
– Хоп! – сказал Левченко и повел колонну из трех «ГАЗ-66» с минометами, расчетами и боеприпасами по левому берегу реки Обихингоу.
Бойцы установили минометы прямо напротив Калахусейна и дали первый залп. Корректировщик поправил расчеты. Все остальные мины легли точно в кишлак.
После артподготовки к Калахусейну выдвинулась бронегруппа. Впереди шел танк комбата. На въезде в кишлак он произвел выстрел осколочно-фугасным снарядом. Из кишлака ответа не последовало.
Левченко получил приказ подойти к бронегруппе. Расчеты прицепили минометы к грузовикам, и колонна двинулась к Калахусейну. У селения мимо них проехали два трактора с прицепами, в которых лежали трупы людей, попавших под обстрел. В Калахусейне выяснилось, что минометы и танк стреляли по кишлаку, из которого боевики ушли ранним утром.
Левченко, узнав об этом, выругался:
– Черт бы всех побрал! Я же спрашивал, точные ли данные разведки? А теперь что? Положили кучу мирных жителей!
– Ты не суетись, – сказал комбат. – Теперь ничего не сделаешь. Это война, Миша, а на ней гибнут не только солдаты.
– Но можно же было вести наблюдение за кишлаком! Тогда разведчики установили бы, что духи ушли, и мы не стали бы стрелять.
– Я сказал, не суетись. Вон ворота открыты, давай зайдем в дом.
– Зачем?
– Просто зайдем, извинимся, если что.
– Нужны им сейчас наши извинения, как собаке боковой карман.
– Пошли. Хоть объяснимся.
Офицеры зашли во двор небольшого дома.
На топчане сидел старик лет под семьдесят.
– Салам, бобо, – поздоровался с ним Маджитов.
Старик кивнул и отвернулся.
– Чаем не угостишь?
– Чаем? Хочешь, чтобы я пригласил вас в дом?
– Можно и тут.
– Чего уж там, заходи в дом, бери, что хочешь, вам не привыкать грабить.
Эти слова возмутили Маджитова.
– Ты о чем говоришь, старик? Мы не боевики.
– А какая между вами разница? Никакой. Те убивают, вы тоже. Вон сколько народу положили. Те грабят, вы не отстаете. Зачем пришли в кишлак? Кто вас сюда звал?
Левченко произнес:
– Так мы же воюем, чтобы освободить вас от рабства.
– Какого рабства? Вы спросили нас, хотим ли мы вашего освобождения?
– А ты никак крепко повязан с боевиками, – сказал Маджитов.
– Ага! Повязан, не развяжешь. Да, у меня родственники воюют против вас. Так расстреляй меня за это.
– Вот и попили чаю, – проговорил Левченко.
– Извини, бобо, – сказал Маджитов.
Старик махнул рукой.
– Уходите!
Офицерам пришлось выйти на улицу.
– Ну что, извинился? Объяснился? – спросил Левченко. – Тут люди по своим законам живут. Мы для них враги, а боевики – свои. Они их принимают, предоставляют жилье для отдыха, передают продовольствие. Здесь все родственными узами связаны. Жили спокойно, пасли скот, детей растили, а тут мы на танках, БМП, БТР, с оружием, минометами. На хрена было ломать их уклад?
– Это не наше дело, Миша. Мы люди военные, поступил приказ – выполняем.
– Приказ расстреливать мирное население?
– Ну что ты завелся? Получилось так. А ты вспомни, как духи, которых здесь принимали, как дорогих гостей, кормили, поили, наших ребят увечили, убивали. Если бы не мы, то они всю страну превратили бы в один вот такой кишлак. Ты в Душанбе у людей спроси, они хотят, чтобы власть взяли боевики? В других городах спроси. Ты же и сам прекрасно знаешь, что планируют сделать талибы, всякая другая дремучая нечисть. Не просто создать проблему России на южных рубежах, а реально взять под себя и Таджикистан, и Узбекистан, и Туркмению, все среднеазиатские республики, создать единый халифат. Только мы, пограничники и части двести первой дивизии можем их остановить. Так и будет, даже если для этого придется с десяток таких кишлаков уничтожить…
– Надоело мне все, – прервал комбата Левченко. – Когда же кончится эта хрень?
– Скоро. Таджикская армия худо-бедно, но формируется, на краткосрочных курсах начали готовить младших офицеров. Возвращают старших, которые служили в других республиках. Так что придет время, и заменят нас.
Михаил прикурил сигарету и спросил:
– Ты здесь останешься, когда замена начнется?
– Нет. Мне этого Таджикистана хватило. Поеду на родину. Сразу в Ташкент. Был там?
– Конечно.
– А, ну да, вы же находились в Ташкенте до отправки сюда. Красивый город.
– Не спорю.
– Знаешь, что я прежде всего сделаю?
Левченко улыбнулся и предположил:
– Нажрешься до поросячьего визга.
– Это само собой, но по дороге в Узбекистан. А в Ташкенте я первым делом, Миша, сниму хату в центре города, приведу туда проституток и оторвусь с ними по полной программе. Неделю из постели вылезать не буду. А как развлекусь, домой поеду. Может, женюсь.
– Служить, значит, не станешь?
– Возьмут, стану, а то и без службы проживу.
– Нет, Карим, ты теперь без службы не сможешь. И без войны тоже.
Маджитов вздохнул.
– Может, ты и прав, но ладно, давай свертываться. Делать в этом Калахусейне нам больше нечего.
– Докладывать о том, чем закончился штурм, будешь?
– Непременно. Сообщу в штаб, как мы героически отбили кишлак у духов. И что думаешь? Прокатит. В Душанбе такой же доклад уйдет. Никто и не вякнет, что на самом деле правительственные войска нанесли удар по мирному, в общем-то, кишлаку.
