отпущенный гулять на волю.
— Короче говоря, — отрезал ему я, — забудь всё это, как страшный сон. Было и прошло, тем более, что мы с тобой оба страшную бумагу подписали — ты видел, что там мелким шрифтом в конце написано?
— Не, — признался он, — я только заглавие прочитал.
— Так вот, ответственность нам пришьют в случае чего по статье 75 УК РСФСР.
— И чем это нам грозит?
— От двух до пяти лет, вот чем, — осведомил его я, — а если с тяжкими последствиями, то вообще до восьми.
— Сурово, — вторично шмыгнул носом Вася, — но ПЗУ-то они нам выдадут в конце концов?
— Куда они денутся, — ответил я, — я сразу тебе всё передам, что они принесут.
— А если б этот очкастый не успел? — задал всё-таки напоследок свой вопрос Вася, — тогда что?
— Но он ведь успел, — логично ответил я, — так что забудь про всех психов и занимайся электроникой, для здоровья это гораздо полезнее будет.
А дома меня ждала Софья, одетая в новое какое-то платье, зелёненькое, с накладными карманами и пришитыми погончиками, стиль милитари просто какой-то. А я в запарке и забыл, что запасной комплект ключей ей вчера выдал.
— Ну мы идём в кино? — спросила она меня с порога. — Или мы не идём в кино?
— Конечно идём, — отозвался я, — билеты вот они.
И я продемонстрировал два синеньких билетика со штемпелем «Кинотеатр Родина».
— А что, уже пора?
— Да, до начала сеанса полчаса остаётся, так что самое время выходить.
— Классная одежда, — сделал я ей комплимент, — сама шила?
— Да, — смущённо ответила она, — меня мама научила на швейной машинке работать.
По дороге она кратенько расспросила меня о визите в этот страшный Институт, а я что… не рассказывать же в самом деле было про этого психа с топором — сказал, что всё прекрасно и обо всём мы договорились, и вообще там работают милейшие и отзывчивые люди. Через дорогу, правда, у них психдиспансер расположен, но это нисколько не портит общую картину.
* * *
Кинотеатр «Родина» был сразу за парком, большой и красивый, со скульптурами рабочих, колхозниц и почему-то лётчиков по всему фасаду. Мне нравились его просторные фойе, в одном из которых перед началом основного фильма даже иногда прокручивали документальную хронику. И ещё у него имелся балкон, на который надо было подниматься по фигурчатой лестнице. Видно, правда, с этого балкона было не очень хорошо, но всё равно он считался престижным местом, и билеты туда раскупались в первую очередь.
И первыми же зрителями, с которыми мы столкнулись возле билетёрши, оказалась Алла со своим Обручевым.
— О, Антон Палыч! — обрадовалась она, — Софья Пална, вы тоже на премьерный показ решили сходить?
— А что, нельзя? — самым сварливым тоном ответил я.
— Не, можно конечно, — немного смешалась Алла. — У вас куда билеты?
— На пятнадцатый ряд, — посмотрел я на них. — А у вас куда?
— А у нас на балкон, на первый, — и она гордо продемонстрировала свои билеты, мол, обошли они нас, как стоящих.
— Поздравляю, — сказал я ей, и мы разошлись в разные стороны.
— По-моему эта Алла имеет на тебя какие-то виды, — сказала мне Софья, когда мы купили по стаканчику пломбира.
— Не обращай внимания, — отмахнулся я, — обычная подростковая дерзость. Вырастет, обломается.
— Ну-ну, — с непонятной интонацией процедила Софья, — кажется второй звонок дают, пошли в зал.
А дальше был журнал «Новости дня», где на заставке крутятся часы на Спасской башне под весёленькую музычку. Старый, причём, выпуск, двухнедельной давности, так что все эти новости дня основательно полежали и испортились… в 21-то веке вместо таких журналов показывают надоевшую рекламу, так что неизвестно ещё, что хуже — старые новости или новая реклама.
Ну а потом пошла заставка киностудии Мосфильм с крутящимися рабочим-и-колхозницей и электронная музыка Артемьева. Ну и всё прочее, что тут пересказывать-то, фильм классический. Софье вроде бы понравилось, по крайней мере желания уйти в процессе она не высказала. А после финальных титров она таки высказалась:
— Жалко мне эту Хари — хоть и не человек она, но всё равно создание божье…
— Вообще-то не божье оно создание, — поправил её я, — а этого Соляриса, но что жалко, согласен.
— И конец я не совсем поняла — где там происходит встреча Криса с отцом?
— Да на Солярисе и происходит, — пояснил я, — он считал мысли Криса и смоделировал эту ситуацию специально для него. Отсылка, кстати, к картине Рембрандта, знаешь наверно такую.
— Возвращение блудного сына? Да, знаю, конечно… но кино сильное, этого не отнять.
— Я слышал, что Тарковский снял Солярис в пику «Космической одиссеи»…
— Что за фильм?
— Стенли Кубрик сделал лет 5 назад… там тоже сплошной космос, инопланетный разум и нравственные метания… и сбрендивший главный компьютер космического корабля.
— И ты видел это кино?
— Нет, — вздохнул я, — где ж я его увижу, читал описание в каком-то журнале… с картинками.
И тут мы опять натолкнулись на Аллу со своим хахалем, они шли по парку по параллельной аллее, но увидев нас, перестроились.
— Антон Палыч, ну как вам киношка? — спросила она с задорной улыбкой.
— Класс, — меланхолично ответил я, — не такой, как ваш 10-В, конечно, но близко.
Она похлопала глазами, въезжая в шутку, но довольно скоро залилась счастливым смехом — въехала таки.
— А тебе как? — спросил я у неё.
— Если честно, я там половину не поняла, но красиво… и у Хари шикарное платье, я бы от такого не отказалась.
Оперативная комбинация
— У Софьи Палны тоже платьице ничего себе, — тут же добавила она, — сами шили?
— Ну да, сама, — как-то смешалась она, и я ей помог:
— Тебя-то наверно шить никто не научил?
— Что это, — взвилась Алла, — я и вручную умею и на машинке. Не хуже профессионалов из ателье.
А надо бы заметить, что дорога наша пролегала именно мимо той самой будки, в которую я залезал уже как минимум три раза. Буквально в десятке метров от асфальтовой дорожки, по которой мы сейчас шли, она стояла. Я глянул на неё искоса и у меня как-то нехорошо засосало под ложечкой — в кустах возле будки лежал человек… судя по неподвижному виду, в глубокой отключке, если вообще не труп. Отвёл глаза в сторону в надежде, что больше этого никто не заметит, но тщётно — глазастая Алла первой закричала:
— Ой, а кто это там лежит, алкаш какой-нибудь наверно? — и она указала пальцем именно на это неподвижное тело.
— Надо посмотреть, — вздохнул я, надеясь что это будет не Жменя.
Мы все вчетвером подошли
