— Вам известно, куда вы направитесь сейчас?
— Конечно, — с почти естественной беспечностью ответил Сверидов, — в ночной клуб «Центурион».
— Прекрасно. А почему вы направитесь именно туда?
— А вот сие для меня тайна. Просто получена такая наводка.
— И что вы там намерены делать?
— Безобразничать, — сказал Влад и выпил рюмку водки. И опять не закусил. — Безобразничать как можно основательнее. Чтобы приметили. Поверьте, уж что-что, а бесчинства выходят у меня особенно вдохновенно.
Бах пристально посмотрел на Свиридова и наконец еле заметно кивнул...
* * *
Эти хождения по ночным клубам с вполне определенными целями — выловить того или иного человека или на шаг приблизиться к тому, чтобы достать его, — никогда не кончались добром.
Не исключение и то — предыдущее — свидание с Кардиналом в ночном клубе «Менестрель».
Встреча, которой не помнит Влад, — потому что взрыв, смявший вице-мэра Козенко, как тряпичную куклу, высвободил из камуфлета отравляющее вещество нервно-паралитического типа, и самого Кардинала Свиридов увидел уже на излете сознания.
Его отвезли в корпус областного управления ФСБ и водворили в подвальную камеру. Но там он оказался не один.
Человек, который оказался соседом по камере и товарищем по несчастью, считался погибшим, и об этом уже оповестили всю страну.
Это был подполковник Панин.
Нет надобности говорить, насколько озадачил Свиридова этот неожиданный поворот событий. Хотя осторожность и в этом случае не следовало признавать излишней. Того же мнения был подполковник Панин, которого подставили точно так же, как Свиридова.
— Из болтовни никогда и ничего хорошего не выходило. Откуда я знаю, что тебя нарочно не подсадили ко мне? — сказал он.
Впрочем, лед недоверия оказался вскоре сломан, и угодившие в капкан поделились друг с другом своими соображениями о том, что же все-таки произошло с ними и кто и с какими целями прокручивает такую изощренную комбинацию.
И пришли к выводу, что Кардинал по каким-то причинам просто собирается исчезнуть навсегда, убедив всех в собственной смерти. А так как Кардиналу умирать по-настоящему ни к чему и недосуг, то он определил на роль собственной персоны Владимира Свиридова.
Но почему именно его?
Потому что фигура Свиридова в роли Кардинала выглядит довольно-таки удобоваримо, это понятно: все-таки бывший офицер союзного ГРУ, весьма зловещее прошлое в глазах постсовкового обывателя. Но этого недостаточно.
И когда Свиридов потребовал у пришедшего Бондарука устроить ему встречу с таинственным террористом, Бондарук принялся смеяться.
— Я понимаю, что он как-то не особо жаждет сюда спускаться, — сказал Влад, — но все же...
— Почему же не жаждет? — проговорил Бондарук. — Хочешь увидеть Кардинала, посмотри.
Обернись — и посмотри.
Свиридов машинально повернул голову и увидел выплывшее в полосе света улыбающееся лицо подполковника Панина...
Все перемешалось в голове Свиридова: смерть Козенко, Кардинал, подполковник Панин.., и вдруг трагически убранный с арены действий, безвинно пострадавший сотрудник ФСБ оказывается тем самым — неуловимым, непостижимым, вездесущим супертеррористом.
— Значит, ты и есть Кардинал? — выдавил Влад. — Но зачем тогда весь этот маскарад?
— Ты знаешь, у меня слабость к театральным эффектам. Также, как, впрочем, и у тебя. Кроме того, всегда приятно услышать мнение о себе, так сказать, из первых уст. А теперь мы закончим так эффектно начатую и продолженную комбинацию. Кардинал является и исчезает навсегда.
План Панина оказался прост: он устраивает очередной теракт, при котором погибает Свиридов, его опознают — опознают как Кардинала и объявляют во всеуслышание, что великий террорист мертв. Вероятно, его и его правую руку Фокина убили собственные сообщники. Вот и все. Все гениальное по-прежнему просто.
— Но почему я?
— Потому, мой дорогой Владимир Антонович, что мы уже имели счастье водить с вами знакомство. Несколько лет назад.., в «Капелле».
Когда мы выполняли особое задание в Чечне.
Впятером. Мы тогда были лучшими в России гроссмейстерами смерти. Ты, Фокин, Окрошевский, Виноградов и Чекменев.
— Но...
— Я числился там под именем Альберта Чекменева, капитана Главного разведывательного управления Генштаба, — отчеканил Кардинал. — Не исключено, что это и есть мое настоящее имя.
Свиридов оторопел: Чекменева разорвало в клочья выстрелом из гранатомета на его глазах.
Тогда, в Чечне, в начале девяносто четвертого.
— Нет, только изуродовало, — словно подслушав его мысли, проговорил Кардинал, — правда, не осталось и живого места. Потом меня подобрали чеченцы, приняли за своего.., я в самом деле им почти свой, родился в Грозном, говорю если не по-чеченски, так уж на смешанном вейнахско-дагестанском наречии свободно.
А когда я назвал им свою мать.., ведь тебе известно, что в газетах и по телевидению муссировалась версия, что моя мать — родственница генерала Дудаева. Ну так вот, это совершенная правда. Я вообще космополит.., впрочем, что тебе пересказывать мою биографию, если ты умрешь через несколько минут?
Свиридов оцепенело сидел, вытянувшись в струну, и смотрел на этого непостижимого человека.
— После всего этого я сделал ряд серьезнейших пластических операций в Штатах на деньги чеченцев.., по сути дела, перекроил себя заново, потому как на мне живого места не было. А потом уехал на заработки в Боснию.., все-таки мой отец серб. Сам понимаешь, каким образом я там зарабатывал деньги на жизнь. Там я и стал Кардиналом. А потом вернулся — и с меня потребовали отработать должок. Басаев, Радуев и компания.
— Отработать?
— Ну да. Уничтожить всех пятерых, кто причастен к смерти, — Кардинал сделал паузу, — кто причастен к смерти генерала Дудаева. Помнишь эту великолепно проведенную спецоперацию? Я сказал им, что Чекменева и Окрошевского нет в живых, они погибли еще тогда, в девяносто четвертом. Виноградов.., я узнавал...
Виноградов убит в перестрелке с частями генерала Дустума два года назад. Он служил у талибов наемником. Остались двое — ты и Фокин.
И очень удачно, что я нашел вас вместе.
— Сколько тебе за это заплатили? — с невозмутимым ледяным презрением спросил Свиридов.
— Неважно. Важно только то, что я развяжусь со всеми своими долгами и перестану быть Кардиналом. Признаться, громкая слава этого имени меня тяготит. Я человек скромный и не переносящий яркого света.
...Тогда Свиридову чудом удалось избежать гибели. Дурную шутку с Кардиналом сыграло его чрезмерное самомнение. Он недооценил класса тех двоих, которые призваны были стать искупительными жертвами в его грандиозной игре.
Но он смог уйти, когда Влад и Афанасий думали, что все, партия выиграна и Кардинал окажется в их руках.
Кардинал перехитрил его и ушел.
Но теперь настало время для второй партии с самым сильным, виртуозным и жестоким противником, какого когда-либо имел Свиридов.
Противником, ни в чем не уступавшим ему самому.
* * *
Клуб «Центурион» был открыт не так давно, но уже считался одним из самых скандальных столичных заведений. Нет, он вовсе не был гей-клубом или мафиозным казино, в котором то и дело происходили стычки вплоть до применения огнестрельного оружия. Просто его развлекательная программа была очень насыщенна и включала в себя несколько очень примечательных номеров, постоянно вызывающих ажиотажный наплыв посетителей. Что же касается цен и фэйс-контроля, то все это нельзя было признать очень уж жестким.
Именно в это заведение и направил свои стопы Свиридов. Естественно, не по собственной прихоти, а потому, что это заведение значилось в перечне московских достопримечательностей, отмеченных у него в блокнотике Игорем Анатольевичем Книгиным.
Там ему следовало нащупать нити к пока еще достаточно мифической организации Кардинала.
Правда, перед этим он зашел в свою новую квартиру и осмотрел ее.
Что ж, все в ней было весьма скромно и в то же время довольно прилично. Конечно, нельзя и близко ставить те условия, в которых он жил в Мельбурне и кои предоставлены ему в столице.
Но Влад привык ко всему. Лишь бы жить.
В физическом смысле этого слова, всегда бывшем для Свиридова особенно актуальным.
После визита на квартиру он зашел в первый попавшийся магазин и купил себе одежду. Потому как существование в австралийском прикиде в условиях зимней Москвы абсолютно невозможно. Возвратился на квартиру, переоделся, нацепил парик и, умело наложив особый грим и вставив линзы, меняющие цвет глаз, отправился в заданное место.
...Клуб «Центурион» был великолепен. Залитый неоновыми огнями, со светящейся изнутри огромной головой в древнеримском шлеме на самом входе, он был виден издалека. Все пространство в квартале от него было забито машинами. Среди них преобладали, разумеется, иномарки, но время от времени попадались «Волги» и «Жигули» всех модификаций и даже пара старых «Москвичей-412».
