номера.
— Рассчитывай на два, — чуть уменьшил я размеры его восторга, — В Белговорте наверняка уже половину фисгармоний порвали, празднуя нашу победу. Хороши мы будем, если земляков не поддержим и там не покажемся вовремя.
С этим музыкальным инструментом — фисгармонией, я ознакомился только в этом мире.
Понятно, что на местном языке она называется более витиевато, но для себя я этот инструмент обозвал именно так. Слишком уж они похожи.
Примитивная дуделка, состоящая из трубочек и кнопок — клавишей, снабжённая мехами и ножным насосом. Так и хочется сравнить её с волынкой, но нет. Здесь она выглядит солидней. Наверное больше ей подойдёт такое описание, как стационарная волынка, расположенная в ящике и установленная на подставку. Диапазон у неё в четыре октавы.
Местная фисгармония раза в два меньше пианино из моего мира, но при этом не менее громкая. И да — меха накачивает здесь отдельно взятый человек. То есть у фисгармонии не один исполнитель, а два, один из которых является помощником. И как правило, этот помощник весьма здоровенный малый с приличным весом. Оно и понятно — чем больше будет воздуха в накачанных им мехах, тем громче и дольше можно играть на этом инструменте. Заодно и тяжёлый инструмент есть кому таскать по базарам и ярмаркам.
Почему там не применяется магия?
Так фисгармония считается простонародным инструментом, чем-то, вроде баяна в моём мире.
Аристократии такое невместно. У них в моде подобия клавесинов. Да и услуги физически сильного ветродуя стоят значительно дешевле, чем артефакты накачки мехов и их периодическая зарядка магией.
Пока, понятное дело, рассказывать местным аборигенам про баян я не готов.
Во-первых, в принципе его действия я не уверен, хоть и догадываюсь, что там что-то сродни губной гармошке с её металлическими язычками, а во-вторых, аристократы меня проклянут.
У них принято считать, что вся приличная музыка — это удел благородных, а чумазые — попростуне могут.
Хорош я буду, если в руки простонародья попадёт полифонический инструмент, доступный практически всем и превышающий своими возможностями ту же фисгармонию по количеству октав и мобильности.
Так что знаменитое: — "Хоронили вчера тёщу. Разорвали два баяна", — оно так и останется в моём мире.
Баянов в этом мире не будет. По крайней мере — от меня.
Зайдя в номер, мы провели короткое совещание.
Я свою задержку в столице мотивировал тем, что возможно понадоблюсь лэру Гирингу, к тому же, мне нужно время, чтобы купить подарки для родных, а заодно и для некоторых знакомых. Опять же, мне вечер целому герцогу придётся уделить.
Впрочем, слова про подарки для знакомых я оставил при себе. Чтобы Эмгана не слышала.
Согласитесь — девушки, с которыми ты встречаешься и приятно проводишь время, могут не понять, если ты вдруг вернёшься из столицы с пустыми руками. А это обратная сторона моей весёлой, а может даже и разгульной студенческой жизни.
Да, она мне нравится.
Опять же, своим подарком ты можешь очень многого достигнуть, а можешь вызвать и охлаждение отношений.
Короче — с подарками тот ещё кроссворд, над которым мне придётся голову поломать.
Вторым высказался лэр Мердок, который против задержки вовсе не возражал, так как он успел подзаработать на ставках и у него появилось желание навестить кое-кого из старых приятелей.
Федр был в восторге и от столицы и от гостиницы. Он высказался коротко и ясно, попросту сказав — что это лучшие дни в его жизни.
Эмгана лишь согласно кивнула, потом еле слышно пробурчав, что успела заметить пару крупных книжных магазинов, которые её крайне заинтересовали, так как в Белговорте ничего стоящего из книг не найти.
Придя к согласию, мы разбежались по ванным комнатам, так как через час собрались выйти на лёгкий ужин в зал местного ресторана.
Договорённости с гостиницей надо поддерживать, да и кухня здесь замечательная.
Собственно, после довольно раннего ужина я и отбыл в театр. Из которого вернулся далеко за полночь.
Отчего так поздно?
Так у них начало спектакля назначено на восемь вечера, хотя приезжать принято намного раньше.
Само действо длится чуть больше трёх часов, включая два довольно приличных антракта, позволяющих зрителям оценить достоинства местных буфетов, которых тут аж целых шесть, здоровущих и пафосных, по три на первом и втором этажах театра.
А после премьеры был ещё банкет для избранных.
Вот там-то я и встретился нос к носу с Императором.
— Давно я так не смеялся. Неужели столь занятную вещицу написал этот юный студент? — будучи немного подшофе, обратился к своей свите довольно крепкий и моложавый мужчина, одетый весьма скромно.
Скажу больше — на фоне своей свиты, разодетой в пух и прах, он просто терялся.
Выделяла его осанка, харизма и большое количество чрезмерно богатых перстней на руках, надетых словно бы для того, чтобы создать конфронтацию с его стилем одежды.
— Да Ваше Величество — это Ларри Ронси. Как вы наверняка и слышали при его представлении после премьеры, он ещё и победитель студенческого турнира в этом году, — чуть склонившись, донёс до правителя информацию высокий мужчина, худой, как жердь.
— Я желаю тебя видеть почаще, — словно между делом обронил в мою сторону государь, с трудом стаскивая со своего пальца одно из колец, — А пока — прими награду! Мне понравилось! — протянул он мне перстень с рубином.
— Ваше Императорское Величество, для меня это очень великая честь! — как можно более восторженней отозвался я, принимая награду, — Если позволят обстоятельства, то я готов не реже двух раз в год радовать Вас не менее замечательными сюжетами.
— О как! А потянешь? Эта комедия у тебя вышла весьма забавной, — уже с гораздо большим интересом посмотрел на меня местный государь.
— У меня здесь, — постучал я себя по голове, — Уже сейчас с дюжину комедий и трагедий. Осталось их перенести на бумагу, но я всего лишь студент военной Академии. И если с учёбой и писательством столь полюбившихся Вам вещиц, я ещё как-то справляюсь, то дальнейшая армейская служба мне пока не понятна. Боюсь, что в этот период моей жизни мне будет не до книг и пьес. Оттого и оговариваю заранее, что писать я буду, но только если обстоятельства позволят.
— Хочешь сказать, что если тебя от службы освободить, то ты своё слово сдержишь?
— Клянусь Релти, что именно так оно и будет! — поднял я вверх руку, и её тут же окутало знакомое голубое сияние.
— Тебя никогда не учили, что клятвами не стоит разбрасываться без нужды? — поморщился Император.
— Перед богиней мне нечего скрывать. Оттого я всегда говорю при ней, то
