НОЧЬ ФОРТ ЭСПЕРАНСА
На фоне темного ночного неба едва проступают контуры развалин. Время от времени в воздух поднимается осветительная ракета, заливая все вокруг слепящим светом. В такие минуты видны какие-то фигуры, торопливо ищущие укрытия в складках местности. Это партизаны, видимо, они надеются легко завладеть разрушенными укреплениями.
Ощущение холода, голода, изнеможения. Барри вместе с Брашем и Джо в окопе, все трое стоят по щиколотку в воде, одежда перепачкана глиной. Барри осторожно выглядывает из-за бруствера. На переднем крае завязался рукопашный бой. Одиночные выстрелы, тяжелое, сдавленное дыхание, истошные крики.
Потом разрывы, совсем рядом,-- ошметки грязи, осколки металла. Дымовая граната скатывается в окоп, дышать нечем, они выскакивают из укрытия. Кругом уже кипит бой, и к ним тотчас же устремляются несколько юрких, как куницы, фигур--пригнувшись, карабины с примкнутыми штыками наперевес. Смертельная схватка--все смешалось, не разберешь, где друг, где враг; у каждого одна мысль: любой ценой защитить свою жизнь. Отчаяние, убийственный страх, ненависть.
ПОЛДЕНЬ ФОРТ ЭСПЕРАНСА
Бой кончился. Кругом лежат убитые и раненые. Невредимых почти нет, каждого хоть чуть-чуть да зацепило. Солдаты в окопах перевязывают раны... Один раздает сухари, другой пытается на сухом бензине вскипятить котелок воды.
Шум, словно что-то волокут по земле, чавкает грязь. Браш выпрямляется, осторожно глядит по сторонам, потом вылезает из окопа, идет навстречу человеку, ползущему на четвереньках. Это сержант Келлер. На ноге у него глубокая рана, которую он сам перевязал какими-то тряпками. Они помогают ему спуститься в окоп.
Келлер (со стоном). Ничего. Аптечка есть?
Браш. Есть йод и бинты, только грязные.
Келлер. Все лучше, чем ничего. Кто-нибудь может меня перевязать?
Браш разрезает ему штанину, пытается очистить рану марлевым тампоном. Потом смазывает йодом, заматывает бинтом.
Браш. Толку-то что?
Келлер приподымается на локте.
Келлер. Сколько нас?
Браш. Четверо, сержант.
Келлер. А с машинами как?
Браш. Все к черту.
Келлер. А рации?
Браш. Под развалинами, сержант.
Келлер ненадолго задумывается.
Келлер. Двое из вас должны привести подмогу. Добровольцы есть?
Все мрачно смотрят друг на друга. Браш поворачивается к Барри.
Браш. Пойдешь со мной, а?
Барри. Пойду, Браш.
Браш. Значит, мы двое, сержант.
Келлер. Возьмите продовольствие, сколько есть. От вас зависит, выберемся мы отсюда или нет.
Остальные выкладывают свой НЗ, отдают Брашу и Барри.
Келлер. Удачи вам, парни!
Браш и Барри берут автоматы, вылезают из окопа, уходят в тундру.
Им предстоит сорокакилометровый форсированный марш по бездорожью, все время под угрозой пурги и стужи, все время рискуя угодить в руки партизан или получить пулю из засады.
Противоречивые чувства -- усталость, жажда жизни, покорность судьбе.
Проходят часы. Иногда короткий привал в затишье, среди кустов. И снова в путь.
ВЕЧЕР РАКЕТОДРОМ
Браш и Барри в солдатской столовой. Пьют чай с ромом, грызут жесткие ломти черного хлеба.
Свинцовая усталость во всем теле. Сбоку от них запотевшее окно. Браш протирает его ладонью -- по дороге движется колонна из двадцати бронированных машин.
Барри. Пройдут ли?
Браш. Думаю, да. Партизаны атакуют обычно один раз, а потом спешно меняют место дислокации. Так их труднее накрыть.
Барри. Но самолеты? Танки? Я думал, тут всего-навсего кучка плохо вооруженных мародеров -- нелегальные иммигранты, беженцы с Земли.
Браш. Да они бы нипочем не продержались так долго без подкрепления. И каким-то образом они ведь сюда попадают!
Барри. Ты считаешь--красные? Здесь, на Сириусе?
Браш. Похоже на то. Только ведь кто знает правду?
Барри опять глядит в окно, вслед колонне, которая медленно исчезает в тумане. Немного погодя он поворачивается к Брашу.
Барри. А в чем она, правда-то, Браш? Я столько пережил в последние дни. Я знал совсем другой Сириус -дикую горную страну с глубокими ущельями и бурными реками. Видел и другие картины -- острова в море, леса и луга, замечательный край для колонизации! И клянусь тебе, Браш, все это было не менее реально, чем сейчас. Так что же тут правда, а что -- нет?
Браш (серьезно). Я тоже не знаю, Барри. Я здесь дольше твоего и много чего повидал. Был и в той сказочной стране, о которой нам рассказывали и о которой толкуешь ты.
Барри. Ты там был? Значит, она существует?
Браш. Не уверен. Просто не знаю, и все. Может, это реальность, а может, психотехнический эффект, внушение...
Барри. Но зачем, Браш, зачем?
Браш сперва удостоверяется, что никто не подслушивает, потом начинает тихо говорить.
Браш. Я тут кое-что прикинул. Не знаю, конечно, прав я или нет. Но вообще-то иначе быть не может. По-моему, это--реальность. И по-моему... (Совсем тихо.) ...Мы на Земле.
Барри (тихо). А как же Сириус?
Браш. Сириус--мираж, которым нас обманывают, совершенная техническая иллюзия. Знаешь, зачем создали "Сириус-Транзитный"? Какая у него сперва была задача? Вербовать добровольцев. Нашим парням осточертело вести эту идиотскую войну в чужой стране, а загонять их туда силком, как раньше, правительство оказалось не в состоянии. Но война-то продолжается...
Барри. И ее ведут добровольцы.
Браш. Да, добровольцы. Но откуда они берутся? По-моему, проблему разрешил "Сириус-Транзитный".
Барри (себе самому). И поэтому...
Браш. Они воспользовались одним изобретением, гак называемой глоборамой. Ее еще зовут "театр наяву". Это как наркотик, только что физического ущерба не причиняет. Речь идет об активации подспудных желаний и закреплении их с помощью глоборамного антуража. Как это работает, ты меня не спрашивай. Человеку кажется, будто он попал в фантастический край, у него разыгрывается воображение, и он как бы наяву переживает все, о чем мечтал в глубине души. А в итоге перестает понимать, где кончается реальность и начинается иллюзия.
Барри. И люди, которые на это клюнули...
Браш. Сперва их приучают к такой масштабности переживания, которая никому до сих пор и во сне не снилась. Их переносят в сказочную страну и предлагают все, что душе угодно,-- богатство, дружбу, любовь, успех. А заодно посылают сюда.
Барри. ...И это реальность.
Браш. Боюсь, что да, Барри.
Барри. И из нее не вырвешься?
Браш. Кто бы сумел! Даже если раскусишь игру... Все равно ведь как замечательно: приключения в чудесном краю вечного солнца, первозданный тропический рай, чудо Сириуса. Кто станет вырываться? Кто захочет? Ты же видел их, видел эту очередь уволенных, без конца выздоравливающих, безнадежных? Выдерживает мало кто, и тех немногих, кому это удается, отпускают благосклонно. Для них приключение кончилось. Пока они в Санта-Монике, им платят пособие. А иногда устраивают бесплатный сеанс глоборамы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
