Пайк медленно поднялся и направился к двери.
— Спасибо, — сказал он на ходу, не рассчитывая услышать ответ, затем кое-как приладил обломок ручки на место и вставил ключ в скважину. Откуда-то доносились едва слышные однообразные звуки, возможно, голосов, поэтому путешественник, приоткрыв дверь, первым делом осмотрел коридор в обе стороны. Он освещался лампами, крепившимися к потолку и закрытыми мелкоячеистыми металлическими сетками. Они светили слабо, но все же света было достаточно для того, чтобы весь коридор отлично просматривался. Оказывается, шум возникал от работающего неподалеку вентилятора, встроенного в стену и также спрятанного под плотную решетку.
Стоять на месте не было ни малейшего смысла, и Пайк, стараясь не шлепать по полу босыми ногами, пошел направо, поскольку в этом направлении коридор простирался всего на двадцать-тридцать метров, тогда как в противоположном — на все пятьдесят. "Легкие пути не приводят к успеху", — почему-то подумалось ему, но он сдержался и не повернул обратно.
По обе стороны уныло-белого, узкого прохода тянулись одинаковые пластиковые двери, различавшиеся лишь номерами, краской выведенными на них. В воздухе висел характерный для больницы, но чрезвычайно слабый запах — вентиляция работала отменно. В самом конце долгого пути, как он и ожидал, находилась лестница, по всей видимости используемая нечасто, поскольку на ней валялись какие-то пыльные тампоны, обрывки бумаги и даже пистолет со сломанной пластиковой рукояткой. Стараясь не наступить на что-нибудь хрустящее, путник споро спустился на несколько этажей и на первом услышал отчетливые голоса.
Из того места, где он оказался, вело два пути — один внутрь здания, где, за прикрытой дверью, общался персонал "клиники", другой наружу, он был распахнут и из него тянуло ночной свежестью. Пайк не стал понапрасну рисковать и выскользнул через второй ход. Он очутился в темном открытом тоннеле шириной около двух метров, продолжавшемся на неопределенное расстояние — его конец тонул во мраке. Прямо перед собой странник заметил широкие створки ворот, ведущих в примыкающий к больнице или объединенный с ней огромный ангар. На всякий случай Пайк подергал эти ворота за едва выступающий край и убедился, что внутрь ему не попасть, да не очень-то ему этого и хотелось. Не оборачиваясь, он заспешил в проходе между зданиями, почти не надеясь, что ему удастся так просто покинуть территорию больницы.
Так оно и оказалось — дорогу перекрывали такие же высокие и прочные ворота, как и в ангаре. Но на этот раз Пайк более тщательно их рассмотрел и пришел к выводу, что если они и открываются, то или снаружи или дистанционно. Но найти спрятанный во тьме пульт не успел — из-за ворот послышалось гудение и характерные для оснащенных моторами механизмов, звуки, после чего створки ворот стали медленно разъезжаться в стороны. В лицо ударил сноп света, и путешественник упал на пыльную дорогу и вжался в тень, отползая в ней подальше от увеличивающегося проема, лелея надежду остаться незамеченным и проскочить между машиной и стеной.
Увы, въехавшая в тоннель гигантская коробка на маленьких колесиках, с низкими бортами, занимала почти всю его ширину. Кошка и та бы не проскочила там, где вознамерился пролезть Пайк. Не успел он осознать всю тяжесть своей неудачи, как створки съехались, и воцарилась прежняя тьма. Внезапно хлопнула больничная дверь, и раздраженный голос произнес:
— Иди прямо, болван! Я не буду держать тебя, если ты вздумаешь свалиться.
— Не злись, Блох, — примирительно просипел другой. — Сегодня твое дежурство.
Над входом в ангар зажглась белая лампа, и на ее фоне странник увидел две фигуры в халатах, приближающихся к нему. Один из этих людей нес фонарик и светил себе под ноги.
— Почему-то как мое дежурство, так контейнер приходит! — разорялся Блох. — И я должен распихивать детали по складу, пока ты болтаешь с Мирандой, а, Хольц?
— Но ведь я тоже занимался этим вчера ночью, — заметил тот, опираясь о стену.
— Это еще проверить надо, чем ты там занимался, — заявил Блох.
Не дожидаясь, пока санитар подойдет и увидит распластавшегося вдоль стены беглеца, Пайк ухватился рукой за гладкий край контейнера и перекинул ноги через борт, упав на что-то податливое и неподвижно-мягкое. Быстро двигая телом и конечностями, он закопался как мог в содержимое тележки и затаился.
Подошедший Блох провел лучом света, рассматривая груз, и смачно выругался.
— Чем дальше, тем больше! — в сердцах воскликнул он. — Что, наш город совсем закрывается? Я каждый раз боюсь, что увижу какой-нибудь кусок Куры.
— Ты ведь запретил ей показываться на улицах.
— Ты думаешь, эта потаскуха меня слушает?
Они подцепили тележку крюками и покатили ее по тоннелю, и у Пайка появилась возможность немного "осмотреться". Как он быстро понял, ящик почти наполовину был заполнен частями голых человеческих тел — верхними и нижними конечностями и торсами, волосатыми мужскими и округлыми женскими. Сильно пахло немытой кожей, и Пайка едва не стошнило, когда чья-то безвольная нога разогнулась в колене и шершавая пятка провела ему по щеке. Что-то неровное упиралось ему в левое плечо, именно в то место, откуда у него торчал оставшийся после "лечения" кончик кости.
Повозка со скрежетом билась о края тоннеля, перемешивая содержимое. Пайк зажал нос и зажмурился, сжавшись в комок и не решаясь высунуться из мешанины. Заскрежетали двери ангара, коробка втиснулась в огромное слабо освещенное помещение, проехала еще несколько секунд и застыла.
— Останешься сортировать улов? — поинтересовался Хольц.
— Еще чего! Впереди еще полдня, пока Мастер не явится за деталями.
Санитары вышли и, судя по звукам, заперли за собой ворота. Путешественник поспешно выбрался из груды неподвижной плоти и схватился за спасительный борт, чувствуя в левом плече неприятную тяжесть. По обе стороны от широкого прохода в несколько рядов тянулись высокие металлические стеллажи, совершенно пустые, дальний конец склада скрывал мрак.
— Смотри, куда лезешь! — прошипел кто-то под его коленом, и тотчас Пайк ощутил болезненный укус, скользящий и потому не слишком сильный. Пулей выскочив из ящика, он заставил себя обернуться и встретился с ненавидящим взглядом лежавшей на "боку" лысой мужской головы, на которую он неосторожно наступил.
— Ну ты и урод! — сказала голова.
Пайк скосил глаза и убедился в том, что во время короткой поездки он стал обладателем хилой морщинистой ручонки, приросшей к нему вместо той, что у него отняли. Он попробовал пошевелить приобретенной невзначай конечностью, но поскольку она приклеилась крайне криво, очень неточно состыковавшись с плечевой костью и болтаясь где-то за спиной, то ему это не удалось. Так что Пайку такая рука совсем не понравилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
