К 28 июля дислокация японского флота была следующая: броненосцы «Микаса», «Асахи», «Фудзи», «Сикисима» и броненосный крейсер «Асама» находились в районе острова Роунд. Броненосный крейсер «Якумо» и крейсера «Касаги», «Такасаго» и «Читозе» — в 15 милях южнее Ляотешана. Крейсера «Акаси», «Сума» и «Акицусу» — у Энкоунтер-Рока. Крейсеры «Хасидате» и «Мацусима» — в бухте Сикоу около Порт-Артура. 1-й, 2-й и 3-й отряды миноносцев обеспечивали блокаду порт-артурского рейда, а 4-й отряд стоял в Дальнем.
Броненосец «Чин-Иен», броненосные крейсеры «Ниссин» и «Кассуга» находились в море вблизи Артура. Крейсера «Итсукисима» и «Идзуми» — у островов Эллиот, «Чиода» — в Дальнем. Вице-адмирал Камимура с броненосными крейсерами находился в Корейском проливе. Он имел приказ не допустить в Желтое море наши Владивостокские крейсера. «Авторы японских открытых источников не детализируют вопросы подготовки Соединенного флота к боям и сражениям, но с большой уверенностью, зная национальный характер врага, можно сказать, что в море адмирал Того с неисправной или укомплектованной ниже штатных норм материальной частью не выходил»{88}.
4.4. 28 июля 1904 года
Выход и сближение
Наступило утро 28 июля. С восходом солнца русские корабли начали выходить из внутренней гавани на рейд и занимать свои места по диспозиции. Рейд был предварительно протрален. В 8 часов 45 минут эскадра в кильватерной колонне, следуя за тралящим караваном, вышла в море. Причем сильным течением большая часть эскадры была снесена с курса за тралящим караваном к западу и ухитрилась пройти через середину собственного минного заграждения. Удивительным образом без происшествий и потерь. За выходом флота с самого утра наблюдали несущие блокаду японские миноносцы и крейсера. Адмирал Того, как и 10 июня, был своевременно извещен, какие корабли вышли в море и каким курсом идет эскадра. Учитывая практиковавшиеся Советом обороны Порт-Артура методы охранения военной тайны, агентам японской разведки и стараться особо не надо было. Так, регулярно читать «Новый край» или что там еще из прессы выходило в укрепрайоне.
Эскадренный броненосец «Победа» —«sister-ship» «Пересвета» и «Ослябя» на внешнем рейде Порт-АртураОставляя Порт-Артур, Витгефт с присущим ему оптимизмом донес адмиралу Алексееву: «Согласно предписанию выхожу с эскадрою прорываться во Владивосток. Лично я и собрание флагманов и командиров, принимая во внимание все местные условия, были против выхода, не ожидая успеха прорыва и ускоряя сдачу Артура, о чем доносил неоднократно».
На самом деле в предстоящем бою Витгефт мог вполне рассчитывать на успех, имея преимущество в броненосцах, от огня которых в значительной степени и зависел исход боя. А снаряды русской и японской эскадр были пока еще сравнимы. Правда, японцы имели превосходство в скорости хода кораблей своих главных сил и могли выбирать дистанцию огня и наиболее выгодный для них строй. Но преимущество это в бою 28 июля было не слишком велико. Около двух узлов. Так что шансы у нас были.
Кстати, пусть не флотоводец, но прекрасный штабист-аналитик, Витгефт нарушил требование Главнокомандующего заранее сообщить ему о дне прорыва, чтобы согласовать действия Владивостокского отряда крейсеров и 1-й эскадры. Что уже ни в какие ворота не лезет. Потому Главнокомандующий и был осведомлен о действиях эскадры значительно хуже, чем японские адмиралы.
В 10 часов 30 минут флагманский корабль лег на курс, ведущий в Корейский пролив, и тралящий караван был отпущен. К 11 часам скрылись из виду Порт-Артур и окружающие его высоты. Стоял ясный солнечный день.
Эскадра шла в кильватерной колонне: головным — броненосец «Цесаревич» под флагом Командующего, за ним — «Ретвизан», «Победа», «Пересвет» под флагом младшего флагмана контр-адмирала Ухтомского, «Севастополь» и «Полтава», крейсера «Аскольд», «Паллада» и «Диана». Крейсер «Новик» шел впереди эскадры форзейлем[80], миноносцы были на траверзе флагманского броненосца.
Как строить эскадру к бою
Прокомментируем описанный выход и боевой строй эскадры словами будущего адмирала, а тогда капитана 2-го ранга, светлейшего князя А.А. Ливена из его донесения о бое 28 июля{89}.
«Так мы вышли 28 июля и сразу же дали блестящее доказательство своего неумения управляться. Эскадра прошла не за тралами, а через середину своего собственного минного заграждения, — просто потому, что не сумели пройти мимо, хотя все прекрасно видели, что идут через заграждение.
Затем сигнал с “Цесаревича”: “Флот извещается, что ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР приказал идти во Владивосток”, — более неудачный сигнал в данном случае трудно себе представить. Он был равносилен полному отказу от собственной инициативы.
Выполнить этот сигнал буквально, очевидно, было невозможно. Для того чтобы идти во Владивосток, надо было сначала разбить неприятеля, преграждающего нам путь. Для того же чтобы выполнить приказание хотя отчасти, насколько оно могло казаться возможным, т.е. прорваться полностью или хотя с частью судов, не было принято никаких мер.
Напротив, строй эскадры уже показывал, что к прорыву дело не клонится. Для этого нужен ход, а между тем самые тихоходные суда были в хвосте колонны.
Всем известно, что если эскадра хочет идти 14 узлов, то хвостовые корабли должны иметь возможность давать 16, а то они отстанут. Если же хвостовые корабли могут дать 15 узлов, то эскадра пойдет не более 13 узлов. Если мы хотели использовать наибольший возможный для эскадры ход, то порядок строя был бы обратный, то есть “Полтава” и “Севастополь” впереди, а “Ретвизан” и “Цесаревич” позади.
Значит попытки к прорыву не будет, а о предстоящем энергичном бое тоже не упоминалось. Впечатление от сигнала при данных обстоятельствах было такое: приказано идти, но последствия не от нас зависят, будем терпеть, что нам судьбой предопределено. И именно в этом духе прошел весь день…
Японцы имели очень небольшой перевес в ходе. Они, отставши около 2-х часов дня, только к 6-ти часам вечера с нами поравнялись, и в самый момент, когда “Цесаревич” повернул, “Миказа” был еще позади его траверза. Если бы “Полтава” и “Севастополь” шли головными и развили самый полный ход, какой только котлы и машины могли давать, то неприятель и до вечера нас не нагнал бы».
Усвоить и запомнить!
Если эскадра не хочет превратиться из кильватерной колонны в беспорядочный набор отдельно действующих, «по способности», кораблей, то командующему ею необходимо постоянно помнить о связи между предельной скоростью хвостовых мателотов и предельной эскадренной скоростью.
Заметим также, что светлейший князь Ливен говорит про эту связь как про факт общеизвестный. И уж, несомненно, известный прекрасному теоретику Витгефту. Также хорошо известен был этот факт кому-надо в Петербурге, да и в других столицах мира.
Забегая вперед, скажем, что этот кому-надо удовлетворенно вздохнул, когда из Либавы в помощь 2-й эскадре вышел отряд контр-адмирала Небогатова. Дело в том, что флагманский корабль и основная боевая единица отряда — старый броненосец «Николай I» — обладал максимальной скоростью 11,5 узлов. Это означает, что по присоединении отряда Небогатова к эскадре адмирала Рожественского ее — эскадры — максимально возможный эскадренный ход в неизбежном бою с Соединенным флотом автоматически стал ограничен 11,5 узлами — и это в том маловероятном случае, если поставить «Николая» в голову кильватерной колонны, и 9–9,5 узлами, если впереди пойдут «Суворовы»[81].
Следовательно, с момента выхода 3-го броненосного отряда адмирал Того мог заранее начать рассчитывать все свои маневры в будущем бою, исходя из заданного ему «кому-надо» эскадренного хода русской эскадры. Средний же эскадренный ход Соединенного флота в день 14 мая 1905 года составлял 16 узлов. Легко подсчитать, что это в 1,4 раза больше скорости русской эскадры в случае 11,5-узлового хода и в 1,7 раз больше в случае хода 9,5-узлового.
Первая фаза боя. Тактическая победа адмирала Витгефта
Главные силы японского флота под флагом вице-адмирала Того появились в зоне видимости (12 миль) около 11 часов 30 минут. Они шли с северо-востока на пересечку курса русской эскадры. Головным шел «Микаса», за ним броненосцы «Асахи», «Фудзи», «Сикисима» и броненосные крейсера «Кассуга» и «Ниссин».
