Понимая, что этот аккомпанемент будет теперь звучать еще три часа, Такер решил действовать. Он вытащил из кармана двадцатку и шлепнул ее на стойку буфета.
– Вот, получай. Мой взнос в пользу распродажи булочек лютеранской церковью Святой Троицы.
– М-м-м, – ловкие пальцы Деллы молниеносно ухватили двадцатку и спрятали ее в глубокий карман фартука. Но она еще долго не могла успокоиться:
– Меня чуть удар не хватил, когда прибежала Эйрлин и сказала, что ты разбил вдребезги машину. А я тебе говорила, когда ты ее покупал, что от иностранных автомобилей добра не жди! Да и от гонок по дорогам в божий день воскресенье – тоже.
Все еще кипятясь, она подровняла края пирога.
– И вот я без памяти лечу домой, не зная, жив ты или уже помер, а ты мне говоришь, что пригласил гостя к обеду. Можно подумать, будто окорок сам собой поджарится в духовке. И не кого-нибудь пригласил, а внучку Эдит! Я очень любила Эдит. Она мне рассказывала, что ее внученька была и в Париже, и в Италии, и в Букингемском дворце, и даже обедала в Белом доме с самим президентом Соединенных Штатов. И надо же, она приедет обедать, а у меня нет времени даже посмотреть, не нужно ли снова почистить серебро! Да твоя мама – упокой господь ее душу – в гробу перевернется, если я подам к столу плохо вычищенные приборы.
Делла вытерла лоб тыльной стороной ладони. При этом ее тяжелый заговоренный браслет громко звякнул.
– А мужчины, конечно, думают, что обед готовится сам по себе!
Такер, чистящий картошку, нахмурился:
– Но я же тебе помогаю?
Делла презрительно фыркнула и взглянула на него свысока.
– Хорош помощничек! Ты срезаешь слишком толстую кожуру и уже разбросал ее по всей кухне.
– Господи боже мой!
Но тут в глазах Деллы блеснула холодная ярость, которой Такер привык побаиваться.
– Не смей всуе поминать имя божие!
– Я вымою пол, Делла.
– И я об этом позабочусь, будь уверен! Только не кухонным полотенцем.
– Хорошо, мэм.
«Самое время пустить в ход тяжелую артиллерию», – подумал Такер. Он поставил миску с картофелем в раковину, подошел к Делле и обвил руками ее талию довольно внушительного объема.
– Но я просто хотел как-то отблагодарить Кэролайн за то, что она починила мою голову.
– Я еще посмотрю, что она собой представляет. Говорят, она не дурна собой, только слишком худая, – проворчала Делла. Он спрятал улыбку в ее рыжих кудрях.
– Да, мне это тоже приходило в голову.
– Боюсь, что это не в голову тебе пришло, а туда, где у тебя «молния» в штанах! – Делла все еще сердилась, однако губы ее уже дрогнули в усмешке. – Но ты ведь вроде бы никогда не любил худышек.
– Это верно. Вот я и подумал, что она прибавит в весе, попробовав твою стряпню. Ты же сама знаешь, что никто во всем графстве не готовит лучше тебя.
Делла опять фыркнула и отстранилась, но на щеках ее заиграла краска удовлетворенного самолюбия.
– Ну, я вообще-то не возражаю подкормить девушку. Ведь они такой еды и в Белом доме не едят. – Делла хихикнула и шлепнула его по рукам. – Но если я не кончу заниматься делом, она останется голодной. Оставь картофель в покое и выметайся. Я все сделаю сама и быстрее, если ты не будешь здесь сшиваться.
– Да, мэм, – и Такер запечатлел на ее щеке поцелуй. Выйдя из кухни, он наткнулся на Дуэйна, растянувшегося на полу – так удобнее было смотреть бейсбольный матч.
– Тебе не мешало бы побриться.
Дуэйн пошевелился, протянул руку к бутылке колы и сел, скрестив ноги.
– А ты не боишься, что, если я побреюсь, она сразу увидит, кто из нас красивее? И что ты станешь тогда делать?
– Ничего, я готов рискнуть. Дуэйн фыркнул:
– Не опрокидывай кувшин, пока его не наполнил! Ладно, побреюсь.
Вполне довольный собой, Такер пошел наверх, но по дороге его окликнула Джози:
– Такер, это ты, миленький?
– Да, но я спешу принять душ.
– Ну загляни на минутку и помоги мне.
Такер взглянул на дедовские часы. До приезда Кэролайн оставалось по крайней мере еще полчаса, и он решил, что успеет зайти к Джози.
Ее комната была похожа на магазин готового платья во время распродажи – блузки, платья, белье, туфли были разбросаны повсюду: на кровати, креслах, подоконнике. На Джози был красный шелковый халат, голову она засунула в распахнутый шкаф, очевидно производя смотр того, что еще в нем висело.
Такер окинул комнату быстрым взглядом и пришел к выводу, который сам собой напрашивался:
– Собираешься на свидание?
– Тедди собирается повезти меня сегодня вечером в Гринвилл на шоу. Кстати, я пригласила его к обеду, раз у нас все равно будут гости. Как тебе это? – И Джози приложила к талии короткую оранжевую кожаную юбку.
– В коже тебе будет слишком жарко. Джози надулась – ведь юбка так соблазнительно подчеркивала длину ног, – но потом отбросила ее.
– Ты прав. Я знаю, что нужно, маленькое платье из хлопка, розовое, в котором я была на «садовой» вечеринке в Мемфисе. Я еще получила тогда два предложения выйти замуж и три – неприличных. Но, черт побери, куда оно подевалось?
Такер внимательно смотрел, как она нетерпеливо перерывает вещи.
– А я думал, что ты хочешь свести доктора с Кристел.
– Я и хотела… – Она взглянула на брата и усмехнулась. – Но потом поняла, что он решительно ей не подходит. Не ее тип мужчины! А кроме того, он через день-два уедет опять на Север и разобьет ей сердце. Ты же знаешь, у нее всегда все так серьезно… Ей будет не по средствам ездить к нему. А я смогу. А голова у тебя все еще болит?
– Не очень.
– Ты уж будь поосторожней, Тэк! Ты так рванул отсюда, что гравий брызнул из-под колес и попал мне по ноге. – И она показала на ссадину около щиколотки.
– Извини.
Джози только передернула плечами и продолжила поиски розового платья.
– Да ладно, все в порядке. Ты же был расстроен. Но я считаю, все должны знать, что она соврала, Такер И все узнают – еще до того, как ее закопают!
– Надеюсь.
Тут он заметил среди груды одежды на диване какое-то розовое пятно, наклонился и вытащил платье.
– Такер! Умница!
Джози обняла брата и звонко чмокнула в щеку. Когда они стояли так близко друг к Другу, особенно бросалось в глаза, как много у них общего. И не только то, что они оба были похожи на мать и носили фамилию Лонгстрит. Между ними существовали более прочные узы, чем родственные, кровные. Тут дело было в сердечной привязанности.
– Мне жаль, что Эдда Лу доставила тебе столько неприятностей.
– Ничего особенного. Нанесла несколько ран моей гордости – вот и все. – Он наклонился и поцеловал Джози. – И они очень скоро затянутся.
– Ты просто слишком добр по отношению к женщинам. Поэтому они в тебя влюбляются пачками, а ты потом не знаешь, куда деваться. Если бы ты был с ними построже, то они не возлагали бы на тебя таких больших надежд.
– Я это запомню и в следующий раз, когда приглашу женщину на свидание, сразу же скажу ей, что она безобразна.
Джози рассмеялась и, пританцовывая, прикинула к себе розовое платье перед большим зеркалом.
– И еще один совет: больше никогда не декламируй стихов!
– А кто тебе сказал, что я декламирую?
– Мне рассказала Кэтрин, что ты читал стихи, когда возил ее любоваться звездами на озеро Вилледж. Такер сунул руки в карманы.
– Ну почему женщины всегда рассказывают интимные подробности своей жизни, когда делают маникюр или перманент?
– По той же причине, почему мужчины похваляются своими победами за бутылкой пива. Ну, а это пойдет?
Но Такер шутливо нахмурился.
– Я больше не делаю женщинам комплиментов!
Джози рассмеялась, а он пошел принимать душ.
Кэролайн была настолько поражена видом усадьбы «Сладкие Воды», что остановила машину на середине подъездной аллеи и стала озираться вокруг. Дом восхищал изящными пропорциями, тонкими колоннами и сверкающими окнами. Освещенный послеполуденным солнцем, он казался жемчужно-белым. И совсем не трудно было вообразить, как по траве лужайки медленно шествуют дамы в кринолинах, джентльмены в черных фраках обсуждают возможность отделения Юга от Севера, а молчаливые черные слуги разносят прохладительные напитки.
