одна из самых пылких поклонниц!
— Благодарю за любезность, мне необходимо встретиться с королём и королевой. Дело не терпит отлагательств.
— Господин, прошу вас следовать за мной, простите, что нет почестей и торжественного приёма, во дворце сейчас все напуганы нашествием демонов. А как ваш сын? Эйон. Мы всё за него переживаем.
Маг чуть не запнулся, что за глупости. Сын? Энт хотел уже устроить допрос молодой женщине, но тут же осёкся, не стоит такие вещи обсуждать со служанкой. Наверное, есть источники надёжнее, обычной сплетницы из дворца. А «сын», скорее всего, какой-то пройдоха, назвавшийся сыном мага, чтобы …
В маленьком дворце на острове Горн, долго ходить не пришлось, пара переходов и вот уже королевские покои. Служанка доложила о неожиданном визите важного гостя и через секунду двери распахнулись, навстречу вышла сама королева Агассия и её дочь Лилия.
Маг не ожидал такого радушного приёма, словно он близкий родственник, долго где-то пропадал и теперь вернулся. Женщины чуть не задушили Древня своим радушием. И тут на помощь пришла крохотная девочка. Она запищала с новой силой, требуя молока.
— Вот причина, по которой я пришёл к вам снова. Этой девочке срочно нужна еда, тепло и забота. Позже я заберу её, она дочь древних магов, но теперь сирота. Кто-то должен о ней позаботиться.
Женщины многозначительно переглянулись, мол знаем мы ваших магов. Наверняка ребёнка ему родила какая-нибудь женщина. Энт уловил странный намёк, но вида не подал. В это время в дверях появилась Линда, всё ещё слабая, но вдали от Пустоши ей стало намного лучше.
— Древень? А как Софи? Кто это с тобой? — Линда начала сыпать вопросы и протянула руки к маленькому пищащему свёртку.
— Здравствуй, дорогая Линда. Мне надо спасать Софи, а это, как бы так тебе сказать. Это кошка. У Софи была огромная кошка, которая и не кошка, а человек, забывший о своей человеческой сущности. Гаргулья сражалась с демонами, принесла себя в жертву ради моего спасения, и вот теперь возродилась. Если её оставить в лесу, то боюсь, она снова решит стать магической тварью, а ей надо пройти путь в человеческом обличье. Поэтому я пришёл просить вашей помощи и позаботиться о ней.
— Какая она милая, напоминает Эр, такая же черноволосая и зеленоглазая. Надо же, кошка и теперь человек. Я позабочусь о ней с великим удовольствием. У нас есть кормилицы. Девочка не будет нуждаться ни в чём. Позабочусь о ней как о собственной дочери. А как её зовут? — Линда прижала к себе девочку и так ласково на неё смотрела, что малышка начала улыбаться своей новой матери.
— Софи называла кошку Мурка, но боюсь, что опасно напоминать ребёнку её прошлое имя. Зовите её так, как вам подскажет сердце.
— Эрмина, тебе нравится это имя? — Спросила Линда девочку, и та снова показала свой пока ещё беззубый рот, и что-то промурлыкала в ответ.
В это время проворная служанка привела кормилицу, девочку отдали в надёжные руки. Наконец, Энт свободен. Женщины ещё хотели задать много вопросов, и про старика, и про демонов. Магу-отшельнику хотелось тут же переместиться в лес, но он попросил у женщин помощи, и они ему не отказали, некрасиво ответить на их радушие поспешным бегством. Поэтому коротко рассказал о случившемся, всё также не раскрывая имени Ключника. Извинился и поспешно вышел из покоев королевы. Но его догнала молодая Лилия.
— Простите, а давно ли вы видели вашего сына Эйона, он ушёл за Эр в Пустошь и нет никаких вестей об их судьбе несколько дней. Я очень переживаю за него.
— Прости девочка, я также переживаю за Софи, и вообще за весь этот мир, пока есть Пустошь, мы все в опасности. Я ничего не знаю про Эйона, Эр, Софи, ничего не могу тебе сказать, а сейчас отойди немного, чтобы не забрать тебя случайно с собой, мне пора уходить.
Энт жестом показал Лилии, что надо бы держаться на безопасном расстоянии от него. И он действительно ничего не знал о людях, находящихся в Пустоши. Всё больше загадок, сам не заметил, как оказался на своей поляне.
— Кто такой этот Эйон? Софи что-то говорила, про пустоту в моей памяти между днём провозглашения королём Октавиуса, и моментом моей смерти. Что же могло произойти, может этот Эйон мой двойник, такой же как Фальшивая Софи? Но если он существует, значит, мы скоро встретимся, тогда всё и выясним, — сказал Энт своему отражению в водной глади озера. Коснулся его рукой и создал небольшой портал, для входа в зловещую Пустошь. Пришло время со всем разобраться.
Глава 35
Королева чувствовала себя загнанной в угол. Куда бы она ни пошла, за ней всюду следует охрана. После страшных новостей о нападении демонов в личных покоях дежурят служанки, а за дверями несколько охотников. Даже в банях нет покоя. Так хочется одиночества, хоть на короткий срок. Тем более теперь у Агассии появилось два дела. И такие дела, от которых женщина не спит третью ночь.
Единственная, кому королева может довериться, это дочь. В один из вечеров в маленьком будуаре, мать шёпотом заговорила с девушкой, к счастью служанки, сюда войти не могут без разрешения.
— Милая, мне нужна твоя помощь.
— Мамочка, что-то случилось с отцом или ты узнала новости о тех, кто в Пустоши? — спросила встревоженная Лилия.
— Вот как раз об этом! Я знаю, как многое узнать у вновь прибывших в замок, но для этого я должна остаться с ними один на один, без охраны, без служанок и даже без тебя! — также шептала королева, а у девушки пробежали мурашки по спине. Она раньше никогда не видела маму в таком настроении.
— Вновь прибывшие? Я только помню старика-мага и маленькую девочку, а кто ещё прибыл во дворец?
— Я про них и говорю. Они знают очень много, даже если не могут говорить, у меня есть способ, как заставить их память открыться мне, поверь, у них гораздо больше секретов, чем нам поведал Древень.
— Мама, Древень просил не напоминать малышке о её прошлом, чтобы она не стала снова кошкой или другой тварью. Ты же не хочешь навредить ей? — Лилия заволновалась. Древень также сможет узнать, кто подстроил изменения девочки. Его гнев обрушится на королеву-мать и на весь их род, как когда-то Флора поступила со своей любимой и слишком любопытной служанкой. Но видимо, Агассию жизнь ничему так и не научила, а вот Лилия характером пошла в отца, и разумный прагматизм не позволял
