* * *
В школе вся официальная часть была окончена. Представители кланов разъезжались по домам, оставляя своих детей, ведь те не собирались пропускать самое интересное — школьную дискотеку.
Окончательно распрощавшись с родителями, Манабу с остальными фаворитами стояли на мокрой темной улице. Парень, отпрянув от губ Юки, наконец подозвал к себе остальных фаворитов. Те спешно подошли к нему, ожидая услышать то, о чем они думали еще перед тем, как Роран выбежал из зала.
— Охранники сказали, что из школы сначала выбежали его брат, держащий за руку его сестру, и блондинка, а за ними последовал наш отброс… — спешно рассказывал Манабу. — Не знаю, что произошло, но Роран точно не убежал бы далеко, он ведь и не в той стороне живет вовсе… Думаю, он где-то сидит и трясется от страха.
— А если убежал все-таки? — посмотрела на него игриво Юки.
— Вернемся в школу и оторвемся по полной! — вскинул тот руками. — Ну а завтра придумаем для него что-нибудь поинтереснее, чем классическое избиение…
— Учителя не должны потерять нас из виду… — буркнул Кенджи. — Мне еще экзамены им сдавать…
— Ой, да все будет нормально! — Манабу хлопнул по плечу худого парня. — Ты же понимаешь, что Роран никак не вписывается в наш круг. Он нытик и отброс, который только портит нашу репутацию…
— В последнее время… — задумалась Кента. — Он немного другим стал, кажется…
— Бред… — хмыкнула Юки. — Притворяется, чтобы мы перестали издеваться над ним. Да и то, что он Масашипобил, ничего не значит. Парень и в прошлом году проиграл…
— Короче, надо показать парню, что ему не рады… — остановил споры Манабу. — Он сам убежит, поджав хвост…
— Хороший план, дружище! — поддержал его двухметровый Кэзуки. — Заставим его сняться с межшкольных и свалить отсюда как можно дальше…
— Ладно, за мной… — побежал за ограждения Манабу. — Мне сказали, что он туда побежал…
Кучка из восьми фаворитов бросилась за Рораном. Остальные же студенты и учителя остались в школе, так как настоящая вечеринка только начиналась.
* * *
Я снова распахнул глаза. Передо мной открылась та же картина: мокрый асфальт, отражающий блики одного единственного фонаря. Лысый амбал, державший мои волосы, заставлял смотреть, как дюжина амбалов буквально рвут новенькое платье плачущей Азуми, кричащей о помощи и периодически охватывая пощечины.
Мой взгляд ловко скользнул на Эми, которая уже из последних сил пыталась накрыть своим телом сестру, получая новые удары по голой спине.
Рядом без сознания лежал Коджи с окровавленным затылком. Я был уверен, что парень не стал бы вредить своей семье из своих соображений, но ту трусость, ту жалкость я простить не смог. В моих глазах он стал бездушным дешевым торчком, готовым пожертвовать семьей ради личного самосохранения.
— Смотришь? — Шрам тряхнул моей головой. — Эту шлюху ты спас?
Ее тело окончательно обессилело. Здоровяки с легкостью скинули ее с Азуми.
— Это сестра твоя… — прошептал он. — Наслаждайся, Ро…
Итак, для начала стоит объяснить, как действовала наложенная печать, и почему для ее наложения требовалась помощь мастера.
Узор, фактически выжженный на моей душе, открывал полный потенциал тела, расширяя как пропускную способность, так и объем энергии, которая единовременноможет находиться в теле. Но, так как магический сосуд расширялся мгновенно, его износ и эффективность сильно падала, а тело, получая в разы больше маны, буквально сыпалось от перенагрузки. Поэтому, чтобы не умереть от неестественно высокого давления, приходилось следить за тем, чтобы львиная доля маны, поступающей в мое тело, тут же направлялось на восстановительные нужды, что сопровождалось страшной болью.
И все это было бы невозможно без Хоширо по той причине, что высшая алхимия еще сильнее граничила между добром и злом. Подобные печати, направленные на спасение и созидание, а не на разрушение, могли быть созданы лишь таким человеком как мастер. Да и многие печати были давно забыты мной за десяток лет, проведенных в заточении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Итак, мое тело тут же стало вбирать в себя всю ману, которая выходила из печати. Мои кости буквально стали сыпаться и тут же восстанавливаться по тысяче раз в секунду, мышцы разрывались и срастались заново, а переломы, которые были нанесены, мгновенно восстановились, поддерживаясь маной. Боль была адской, но головокружительные объемы маны во мне стали проситься наружу.
Лысый здоровяк со шрамом на голове с ужасом смотрел на меня, не понимая, что происходит. Из меня выходил пар, а тело нагрелось до сорока пяти градусов. Я смотрел ему в глаза, чем вызывал лишь страх и ужас.
— Просто… дай… им… уйти… — повторил я, медленно вставая на ноги. Говорить было сложно, хотелось орать от боли, съежившись на земле.
— Парни, быстро сюда! — тот сделал шаг назад. Девочек отпустили.
Азуми тут же рванула к блондинке, накрыв ее изорванной одеждой и обняв, пытаясь привести девушку в чувства.
— Ты еще не понял, щенок?! — взревел татуированный из-за спины и попытался воткнуть в меня нож, но тот будто ударился о каменную глыбу.
Резким движением я перехватил его кисть и сжал таким образом, что она глухо хрустнула и неестественно обвисла. Нож свалился на асфальт.
— А-а-а-а! — заверещал тот, схватившись за запястье, и тут же получил мощный удар снизу по челюсти. Его тело бессильно попятилось назад, но я, не позволив ему отойти, ловко схватил за другую руку, притянул к себе и лбом пробил по центральной области его груди.
— Гха-а-а! — вырвалось из татуированного. Кровь тут же потекла изо рта. Он свалился на колени. Я тут же присел на корты и посмотрел в его полные ужаса глаза.
— Убил бы… — прошептал я и легко толкнул его голову. Тот шлепнулся на мокрый асфальт, издавая глухие хрипы и стоны.
Остальные будто застыли на своих местах, держа палки наготове. Я встал на ноги и медленно подошел Шраму, встав вплотную.
— Убил бы… — в очередной раз прошептал я.
— Ах ты щенок! — взревел Шрам, отскочив назад. — Парни, не позволяйте ему запугивать! Это самый обычный торчок! Он один, мать вашу!
Очередной усиленный маной удар увесистой клюшкой пришелся мне по затылку, но та с треском разломилась, не нанеся мне особого ущерба. Я лишь поморщился и развернул голову в сторону обидчика.
— Мочи торчка! — взревел Шрам и бросился на меня всем телом. Остальные присоединились, пытаясь связать и продолжая наносить удары битами.
Отдернув с легкостью связанную руку, я, согнув ее в локте, пробил одному из обидчиков по корпусу, переломав кучу его прочных ребер. Второму пробил ладонью в лоб, откинув амбала на три метра.
Остальные лишь продолжали наносить бессмысленные удары, пока окончательно не разломали все свои биты и клюшки.
Четвертому я разломал ногу прямым ударом с ноги. Каждое мое движение сопровождалось хрустом переломанных костей врагов. Наконец, избавившись от девяти из них, я заметил, что новых ударов не поступает. Оставшиеся целыми бандиты пятились назад, боясь дотронуться до меня.
Ненависть переполняла, я хотел разорвать глотку каждого, но сдерживался со всех сил. Нельзя было убивать, поэтому каждый удар старался наносить осторожно.
— Ладно, стой, Роран! — вскинул ладонями Шрам. — Хватит…
— Убирайтесь… — процедил я, не удостоив их взглядом, и пошаркал в сторону сестры. С момента нанесения печати прошло около десяти минут, поэтому я уже не чувствовал кисти правой руки.
Амбалы спешно побежали к лежащим с переломанными конечностями «друзьям» и потащили их в пикапы. Шоджи они бережно вернули мне, извинившись и обмолвившись, что больше никогда не свяжутся со мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты как? — прошептал я, убрав кудри Азуми за ушко «живой» рукой. — Сильно испугалась?
— Коджи очень плохой брат… — всхлипнула та, подрагивая и держа Эми за лицо. — Он меня обманул…
«Даже после всего думает о Коджи… да что с этой девочкой не так?»
— Прости, что оставил тебя в зале одну… — прохрипел я. — Такого больше не повторится…
