— Вот, — сказал он удовлетворенно, — заправил жаканами. Рельсу с двадцати метров прошибает. Теперь подзаправимся и пойдем. Мария! Мария!!!
Жена вошла с кастрюлей свежего, только что сваренного борща. Быстренько дрожащими руками расставила тарелки, налила горячего. На ланитара старалась не смотреть. Всякое на свете видывала, каких только бродяг муж не приводил в гости, но чтоб такое?
— Нажми, паря, — советовал Савелий другу. — Может статься, ночь в засаде прождем. Тяпнем для аппетита, заправимся и пойдем.
Жена бочком-бочком, словно краб, приблизилась к столу, поставила блюдо с жареным гусем и графин с прозрачной жидкостью и поскорее улепетнула из комнаты.
— Брюхатая, — объяснил Савелий. — Потому и боится на тебя смотреть. Одно слово — баба. Приходи, когда родит. Кумом будешь. Ох и погуляем!
— Благодарствую, — сказал ланитар польщено. — А мы как раз тоже собираемся просить тебя стать почетным родителем нашему выводку. Жена на той неделе отложила десяток яиц в горячий песок Восточных Холмов. Ждем! Я сам выбирал место получше, чтобы дети вывелись здоровенькими…
— Спасибо, — ответил Савелий степенно, — спасибо за честь, кунак. Обязательно приду. Хорошим друзьям чего бы и не породниться?
Ел он с аппетитом, однако на всякий случай поругивал жену за пересоленный борщ, за слабо хрустящую корочку на гусе. Зато ланитар ел и нахваливал. И не только из вежливости. За ушами у него трещало так, что можно было услышать на улице.
— Ешь, паря, ешь, — приговаривал Савелий. — На всю ночь идем!
Ему было приятно смотреть, что ланитар безо всякого жеманства отдирает обеими лапами гусиное крылышко и грызет прямо с наслаждением. Видать, гусей у них там нету или не такие. Да и Мария — баба справная, постаралась, приготовила на славу. Пальчики оближешь!
— Чесноку возьми, — посоветовал Савелий. — С чесноком оно особенно идет.
Ланитар попробовал и чеснок. Сначала с опаской, потом с энтузиазмом. Наконец разошелся, схрумкал всю головку.
— Здоров ты, паря, — признал Савелий с завистью. — А у меня от одного зубка все нутро горит. Больше двух никак не съем, а страсть люблю острое.
Потом оба с удовольствием выдули по большой жестяной кружке крепкого горячего чаю с лимонником. Для бодрости и чтобы спать не клонило.
Савелий позволил другу вылезти из-за стола, лишь когда тот стал отдуваться тяжело и уже вовсю придерживал короткими ручками набухший живот. В огромных фасеточных глазах светилось огромное изумление.
— Ох, накормил же ты меня, хомо! Правда, я сам виноват, надо меру знать. Но, клянусь космосом, вкусно вы, люди, готовите!
— Не знаю, как люди, — сказал Савелий довольно, — но моя баба готовить умеет.
— Умеет, — подтвердил ланитар с готовностью.
Они стали собираться для ночной охоты.
— Лодырь проклятый! — сказал, внезапно обозлившись, Савелий. Он вернулся к своим мыслям. — Нет чтобы пастись в лесу, так на легкий харч наткнулся! Каждую ночь, скотина, наведывается в молодой овес. Не столько съест, сколько вытопчет. Любит поваляться на спине кверху лапами! Козу задрал, на пасеку наведался. Спасибо пчелам, шуганули. Но в другой раз может поступить умнее. Заткнет чем-нибудь летку — мхом, к примеру, — чтобы пчелы не повылетали, потом отнесет к озеру и опустит в воду. Пчел притопит, а мед пожрет.
— Ух ты, — сказал ланитар с невольным уважением. — До чего же хитрющий зверь!
— А ты думал, — ответил Савелий угрюмо. — Добавь к этому еще силищу невероятную, вес бычачий, а уж бегает эта туша не хуже скаковой лошади. Вот и борись с таким. Но мы все равно одолеем тебя, скотина лохматая!
— Одолеем, — подтвердил ланитар. — Вдвоем одолеем. Я тебя поднимаю, хомо. У меня тоже неприятность… Ко мне на огород повадился один зверюга. Летающий дракон! А это такая тварь, что если попробует салат с грядок, то уже не отвяжется, пока все не пожрет. К тому же пакостит прямо на огороде.
— А ты бы подстерег его, как сейчас мы медведя.
— Бесполезно. Атомный луч не берет, лазерный — тоже, электроудар что твоему коту сметана.
— Ну и шкура! А простыми пулями не пробовал?
— У нас таких ружей нет. Были раньше, в глубокой древности. Потом пошли новинки техники: бластеры, терибеллы… Их заряжают только раз, еще на заводе. Сколько ни стреляй потом, всегда есть луч для убивания.
Когда они шли через двор, ланитар весь напрягся, подобрался. На его лице мгновенно выступили капельки пота, в огромных глазах загорелся тревожный огонек.
Савелий пожал плечами. Коровы испугался, что ли? Ну и что, если рога? У кого их нет? И от козы удирать — смехота! Балуется, чертовка.
— Завидую твоему мужеству, хомо, — сказал ланитар с великим почтением. — Ходишь мимо этих рогатых чудищ — и хоть бы что! Да они мне в каждом кошмаре будут являться. Особенно после такого плотного ужина. Какие только немыслимые формы жизнь не принимает! Никогда бы не подумал, что такое возможно. А ты всю жизнь среди них. А вдруг какое кинется? Костей не соберешь.
— Это коза кинется?
— А что? Посмотри на ее рога. А зубы? И глаза какие-то подлые…
К подлеску они вышли огородами. Ланитар шел след в след за товарищем и потому не сразу заметил принаду. Он едва не наткнулся на нее и замер, похолодев.
Перед ними лежала туша лохматого мускулистого зверя. Он был растерзан самым жестоким образом. Неужели нашелся на этой планете хищник еще более свирепый?
Ланитар измерил взглядом рога жертвы и подумал, что для того, чтобы растерзать его самого, подошли бы и втрое короче.
— Вишь, на этот раз задрал мою козу, — пояснил Савелий. — Бедолашная. Правда, пакостная была. В огород лазила, за детворой гонялась, брыкалась, когда доили. Зарезать ладился, да медведь опередил.
Они влезли на помост прямо над козой. Дерево поскрипывало и качалось. Ланитар поспешно сел на приготовленные жерди, крепко уцепился за ветки.
— А ты знаешь, — сказал он с вымученной улыбкой, — меня уже только за это произвели бы в отчаянные храбрецы. Не веришь? У нас все деревья хищники. Плотоядные. Ловят птиц, ящеров, зверей. В засуху вытаскивают корни и прут к северу. На корнях заранее запасают клубни и потому месяцами идут без остановки. Вот тогда-то и бежит от них все живое. Поверишь ли, они наловчились разбиваться на ловцов и загонщиков! И добычу залавливают немалую.
— Н-да, — сказал Савелий озадаченно, — ничего себе… Но ты, паря, не тревожься. Наши деревья и мухи не обидят. Только с виду страшные, да и то как для кого. Мой пострел на них все штанины порвал, все в Тарзана играет.
— А все-таки страшновато, — сознался ланитар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
