есть руками.
Начали с закуски. Она состояла из чего-то тягучего, теплого, с острым сырным вкусом и медом.
— Запеченный камамбер, — с уверенностью определил Эл.
— Как скажешь, — отозвалась я, увлеченно размазывая пальцами мед по тарелке. В сырах я не разбиралась совсем. Даже если бы включили свет, мне бы это мало помогло. В моем мире существовало два сорта сыра: с дырочками и без дырочек. А, ну еще плавленый сыр и копченый. Значит, даже четыре. Я прям гурман.
— Думаешь, у нас одинаковая еда? — с сомнением спросил Эл.
— Не знаю.
— Хочешь проверить?
Я едва успела сказать «угу», как ощутила движение руки возле моего лица. Пахнущие медом пальцы коснулись щеки, а потом губ, осторожно размыкая их. Я втянула в рот сначала один палец, старательно обводя его языком и неторопливо слизывая сладко-соленый вкус, потом чуть прикусила подушечку пальца и открыла рот шире, чтобы Эл мог толкнуться в меня сразу двумя.
Это было так возбуждающе — эти движения, которые сразу заставляли думать о том, как это будет, когда я возьму в рот что-то покрупнее, чем пальцы. И как сладко будет ощущаться эта максимальная наполненность и как приятно будет обхватывать губами его большой твердый член…
Эл наверняка думал о том же самом, потому что он мягко обвел пальцами нежную изнанку моего рта, а когда я снова приласкала его языком, с еле слышным стоном отнял у меня руку, напоследок ласково коснувшись моих губ
— Дина, — хрипло выдохнул он. — Что ты со мной творишь… У меня сейчас штаны порвутся. Давай сначала поедим, а?
— Ты первый начал, — мурлыкнула я.
— Черт, кажется, я открыл ящик Пандоры, — вздохнул Эл, но по голосу было слышно, что он улыбается.
Вскоре почти бесшумно появился официант и принес нам основное блюдо: порезанный на удобные кусочки сочный стейк. К нему еще шли овощи, но я их почти не попробовала: несмотря на то что было вкусно, мне кусок не лез в горло. Мысли были совсем не о еде, а только о том, что же будет после того, как ужин закончится.
У Эла, судя по всему, состояние было такое же, потому что от десерта мы дружно отказались. Тогда нам принесли ванночку для мытья рук, а потом по бокалу вина, и официант наконец оставил нас наедине.
— Солнышко, — мягко и низко проговорил Эл. — Ты не передумала?
— Нет, — выдохнула я. Его голос запустил во мне цепную реакцию: дыхание участилось, по позвоночнику пробежала жаркая волна, которая согрела поясницу и расплавленной лавой обрушилась вниз — между ног, где моментально стало влажно.
— Тогда раздвинь ножки, — почти приказал он. От властных ноток в его голосе у меня задрожало что-то в животе, возбуждение стало просто невыносимым — по телефону он звучал иначе, не с такой силой, а сейчас эта мощь и уверенность просто сбивали с ног. Элу хотелось подчиниться.
Радуясь, что надела юбку и чулки, я широко раздвинула ноги. И не смогла сдержать стона, когда кончики пальцев коснулись моего бедра, провели по гладкому нейлону, дошли до края, где заканчивалась резинка чулка, и коснулись обнаженной кожи.
— Эл!
— Я только начал, моя сладкая, моя красивая девочка, —жарко шептал он, пока его пальцы гладили меня, подбираясь все ближе к повлажневшему шелку трусиков. — Будет хорошо, солнышко. Я обещаю — будет хорошо…
Я кусала губы, чтобы не быть слишком громкой. Это было горячее самой горячей сексуальной фантазии — вот такие запретные ласки прямо под столом, прямо в ресторане, в полной темноте, которая вычеркивала картинку, оставляя только звуки, запахи, прикосновения, вкусы…
Мне безумно хотелось, чтобы Эл меня поцеловал. Хотелось ощутить его губы на своих, узнать, какие они — твердые или мягкие, ласковые или требовательные. Хотелось распробовать их — медленно и вдумчиво, как то вино, которое мы оба пили.
— Эл, можешь меня…
Я не успела договорить, потому что его умелые пальцы уже отодвинули в сторону край белья и, нежно погладив и покружив вокруг входа, плавно вошли внутрь. Неожиданно легко. Сначала один, потом сразу второй.
Ох боже мой как хорошо! Это вообще так бывает? Это законно, чтобы было вот ТАК хорошо?
— Тебе нравится?
Я промычала что-то похожее на «дааааа», а потом он сделал пальцами какое-то движение внутри меня, и это было еще лучше. Невозможно сладко — перед глазами вспыхнули звезды, и я тихо вскрикнула.
— Тише, тише. Ох блядь, не могу. Дина… какая же ты горячая, какая чувствительная… как же я тебя хочу…
Сбивчивый пошлый шепот Эла был, казалось, везде — в каждой клеточке, проникал в меня отовсюду. Я жадно вдыхала его запах — теплый, мужской, манящий, неимоверно вкусный — его хотелось слизать с него, забрать, сделать частью себя. А в центре всего этого клубка ощущений — яркое чистое удовольствие, пронзающее меня насквозь от каждого толчка его пальцев в какую-то волшебную точку.
Еще, еще и еще…
— Э-ээл… — глухо простонала я и мучительно-сладко кончила. Так остро и ярко, что перед глазами вспыхнул немыслимый калейдоскоп, на мгновение заслонив собой темноту.
Эл с пошлым, хлюпающим звуком вытащил из меня пальцы, а потом…О господи! Судя по еще более развратными звукам, он их облизал!
— Это самое вкусное, что я сегодня пробовал, — хрипло проговорил он, и меня от этого скрутило еще одним спазмом наслаждения — не таким мощным, как первый оргазм, скорее его отголоском. Но все равно это было чудо как хорошо.
— Если ты и после этого скажешь, что между нами нет никакой химии, — с трудом проговорила я, потому что голос отказывался меня слушаться, — то я тебя просто ударю.
— Диииина, — с какой-то грустной нежностью протянул Эл. — Нет, этого говорить не буду. Скажу другое. Я безумно жалею, что поддался твоим уговорам и согласился встретиться, потому что ты оказалась еще лучше, чем я думал. И как теперь держаться от тебя на расстоянии — непонятно.
— Так не держись! Я вот точно не буду…
Я попыталась скользнуть под стол, потому что в моих грязных фантазиях я уже расстегивала ему ширинку и делала минет, но Эл, будто догадавшись, удержал меня.
— Нет, — твердо сказал он, а потом чуть мягче добавил: — Я бы не хотел, чтобы ты потом об этом пожалела. Боюсь, тот образ меня, который нарисовался в твоей голове,
