В пятницу у Гриши в саду был утренник в честь 8 марта. Из-за того, что сам праздничный день выпал на понедельник, у большинства занятых мам в этот последний рабочий день перед выходными были корпоративы и междусобойчики с коллегами. Поэтому когда Женя вернулась с работы домой, дожидающийся её там под присмотром бывшей свекрови ребёнок рассказал, что у половины детей их группы вместо родителей пришли либо бабушки, либо старшие сестры и братья.
-.. И все бабушки пахнут по-разному. — закончил делиться впечатлениями Григорий.
Тётя Оля, которой выпала обязанность посетить детский садик и снять на камеру телефона то, как внук в пиджачке и бабочке рассказывает поздравительный стишок, а потом в пародии на вальс терпеливо сносит то, как рыжая девчонка на голову выше него дважды наступает ему на ногу, спросила:
— И как мы пахнем?
— Ты вкусно, как на кухне. Бабушка Лена пахнет сладко, как мамина пудра. У Владика бабушка пахнет книжками. — перечислил всех знакомых Гриша. — А те, которые сегодня были, пахнут духами и лекарствами.
Подтверждая слова ребёнка, мама Андрея сразу же стала собираться, чтобы успеть добраться домой и приготовить ужин для супруга к его возвращению с работы. Женя не знала: всё дело в выработанной почти за сорок лет замужества привычке, или любви к готовке, но говоря о том, что ей нужно сделать, свекровь выглядела вполне довольной.
Сама Женя относилась к каждодневному приготовлению горячего ужина, словно к нелюбимой, но необходимой работе. Особенно после того, как забеременела и стала сидеть дома. Она чувствовала себя обязанной встретить кормильца семьи свежей едой, будто таким образом отрабатывает потраченные на своё содержание деньги. Если в начале семейной жизни Женя не видела ничего страшного в том, чтобы поужинать разогретым супом, простоявшим день в холодильнике, или парочкой тостов с сыром, то став домохозяйкой начала считать, что лентяйничать и кормить своего мужа простыми бутербродами не имеет права.
После выхода на постоянную работу и развода Евгения снова пересмотрела своё мнение по поводу готовки. Она варила бульон в выходные, помня о пользе горячего и жидкого, а в остальные дни они с Гришей обходились салатами и блюдами из духовки: картошка с сыром, овощные смеси и курица — всё, что готовится не дольше часа. В особенно ленивые вечера, они ужинали домашними хот-догами или же магазинной выпечкой. Конечно, здоровым питанием назвать это было сложно, но Женя заглушала тоненький и тихий голос у себя в голове, вещающий о том, что она отвечает не только за себя, но и за растущий организм сына, напоминанием о том, что правильные продукты Гриша ест в детском саду.
Суббота началась рано.
Проснувшись в шесть утра, чтобы пописать, а потом с закрытыми глазками зайти в кухню и попить воды, Гриша уронил бутылку на пол, заставив резко подскочить и Женю, и таксу, которая устроилась в её постели. Зевая и слушая объяснения сына о том, что он ни в чём не виноват, а даже если и виноват, то случайно, Евгения убрала разлитую по кухонному полу воду.
— Пятилитровая бутылка и пятилетний мальчик не должны друг друга трогать. — выжимая тряпку, учила сына Женя. — Вот исполнится тебе хотя бы лет шесть, тогда проведём с тобой тренировку, а пока пей воду из чайника или зови меня. Договорились?
— Договорились. — кивнул ребёнок и спросил. — Уже утро или ещё поспим?
За окном было ещё совсем темно, поэтому все трое обитателей квартиры устроились в Жениной спальне. Себя и Гришу Женя сама завернула в одеяло, а вот таксе пришлось постараться, чтобы сначала взобраться на высокую кровать, а потом и просунуть наглую морду под одеяло. Повертевшись, собака устроилась так, что всё её тело, кроме головы, было укрыто одеялом, будто ей было важно спать так же как и человек.
В следующий раз Евгения проснулась самостоятельно часа через три. Оставив ребёнка досыпать, она на руках вынесла из спальни таксу, чтобы та не разбудила Гришу, спрыгивая с хозяйской постели, и сбросила её на ковёр в зале. После чего быстро оделась, чтобы успеть погулять с собакой до того, как проснётся сын, потому что устраивать сейчас совместную часовую прогулку совсем не хотелось, и лучше сделать это вечером.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В обед позвонил Андрей, напомнил, что сегодня идёт с родителями на юбилей к тёте и поэтому сына навестит завтра. Весь день Женя работала с данными из магазина Эльвиры Александровны, пока самостоятельный Гриша подъедал всё, что было в холодильнике.
Не отрываясь от ноутбука, Евгения заметила боковым зрением, как её ребёнок идёт к ней, держа в руках банку кукурузы и консервный нож, и, наконец, вспомнила о своих материнских обязанностях.
— Одевайся. Прогуляемся с Тоней и купим что-нибудь на ужин.
До этого вечера Женя никогда не задумывалась о том, можно ли заходить в магазин с собакой. Может быть, если бы было лето, она могла бы оставить таксу на пару минут, привязав к перилам у входа. Но хоть по календарю заканчивалась первая неделя весны, погода стояла по-февральски морозной и Евгения не стала рисковать и выбрала для шопинга два киоска, стоящие недалеко от остановки возле их дома.
В первом она взяла выпечку, а во втором набрала полный пакет фруктов и овощей, чтобы компенсировать отсутствие в их с сыном рационе витаминов.
В одной руке Женя сжимала собачий поводок, в другой с трудом несла тяжелый пакет, а впереди неё шёл Гриша, держа пред собой кулёк со сдобой. Подходя к подъезду, Евгения смотрела под ноги и чуть ли не стонала от боли из-за ручек пакета, врезавшихся в её ладонь и пальцы.
Давай! Ещё пара метров и можно прислонить пакет к двери, чтобы освободить руку для поиска ключей от подъезда, подбадривала себя она, когда услышала голос сына.
— Привет! А мы тоже домой идём. — объявил её ребёнок, двум тёмным фигурам, подошедшим к подъезду с другой стороны.
Пока Женя щурилась, стараясь разглядеть их лица в свете двух фонарей, закреплённых на козырьке над дверью в подъезд, фигура, которая повыше, заговорила голосом её соседа:
— Добрый вечер! — он достал связку ключей, приложил их к домофону, а потом широко распахнул дверь. — Прошу!
Гриша, воспользовавшись приглашением, быстро потопал в подъезд, а Женя успела сделать только один шаг, как рядом с ней очутилась вторая фигура, настойчиво потянувшая из её руки злополучный пакет.
— Я помогу. Брысь!
Евгения с удовольствием избавилась от тяжелой ноши, не обидевшись на последнее слово, ведь команда была дана не ей, а таксе, из-за которой добровольный помощник чуть не упал.
— Мы уже знакомы. Меня зовут Миша. Здравствуй… те, — вопросительно проговорил он, пропуская Женю вперёд.
— Добрый вечер, Миша. — улыбнулась Женя, отметив, что приветственные фразы он сказал в обратном порядке, и кивнула на свой, пакет в его руке. — Спасибо за помощь.
Удивительно, но консьержка оказалась на своём рабочем месте, и из её окошка распространялся запах доширака, почему-то навивавший воспоминания о железнодорожных путешествиях.
Нажав кнопку вызова лифта, Женя прикидывала, поместятся ли они все вместе, или кому-то придётся остаться и подождать. Привалившийся к стене Гриша пытался не снимая варежку почесать голову, через шапку. Вежливый Стас терпеливо делал вид, что не замечает, как вредная такса уже несколько раз наступила лапой ему на ботинок, с подозрением обнюхивая его джинсы. Вроде как рассматривающий обстановку первого этажа Михаил, успел уже несколько раз уставиться на Женю, но как только она ловила его взгляд, он зразу же опускал глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ваша рука уже в порядке? — решила нарушить молчание Евгения, заметив, что теперь обе руки полицейского вдеты в рукава куртки.
— Да, всё хорошо. — отрапортовал он и, будто смутившись, добавил. — Спасибо.
Помня о том, что услышала о Мише в день знакомства, Женя подумала, что служить несколько лет он мог в каком-нибудь отряде быстрого реагирования, но незнакомая с людьми, выбравшими эту стезю, образ бойца силовых структур она представляла как Брюса Уиллиса в фильме «Крепкий орешек». Стоящий же перед неё молодой мужчина казался слишком мягким для такой профессии.
